Поиск по творчеству и критике
Cлово "ROAST"
Входимость: 4. Размер: 66кб.
Входимость: 3. Размер: 69кб.
Входимость: 2. Размер: 46кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 117кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 66кб.
Часть текста: имеет биографию, личную судьбу, характер, весьма широкие взгляды. Поэтому-то едва ли можно согласиться с термином «лирические отступления» в применении к «Евгению Онегину». Пассажи, обозначаемые этим термином, не совсем обычная лирика, поскольку они имеют целью создание объективного образа персонажа. Немыслимо представить себе пушкинский роман с изъятыми отступлениями: он не только изменился бы, как и всякое произведение, имеющее в своем составе отступления («Дон-Жуан» Байрона, «Война к мир»), но попросту распался бы. Весь остальной текст, определенный в своем составе образом поэта — героя этих отступлений, был бы обессмыслен. Стали бы непонятны ирония, печаль, мысли, пронизывающие весь текст, без отступлений они утеряли бы единство, а следовательно, и необходимость. Поэт, однако, не входит в главную, сюжетную связь романа. Сюжет книги строится на двух героях. Остальные — лишь более или менее самостоятельные элементы фона, служащие для оттенения главных героев. Поэтому они и могут уйти из романа задолго до его окончания; этот их уход (например, смерть Ленского) нимало не препятствует продолжению романа и даже не очень влияет на ход сюжета. Обычная конструкция романтического повествования опирается на одного героя, интимно связанного с самим автором, героя, несущего лирическое авторское начало, героя, дух которого как бы определяет характер и содержание всего остального изображаемого поэтом мира, в том числе и восприятие других действующих лиц. Такое «единодержавие» центрального героя имеется в поэмах Байрона, в «Рене» Шатобриана, в романе Констана, оно сохраняется и в «Сен-Маре» Виньи, оно же характеризует...
Входимость: 3. Размер: 69кб.
Часть текста: всего лишь разбирать эпиграфы» и т. д. (и в этом случае так будет означать «таким образом», «следовательно»); либо (2) «хотя латынь вышла из моды, он все же умел разбирать эпиграфы» и т. д. Первый вариант мне представляется бессмысленным. Какими бы скудными ни были познания Онегина в избитых латинских цитатах, они скорее противопоставление, нежели результат исходной ситуации; второй, правильный с моей точки зрения, вариант не лишен юмора «Латынь устарела, но, хотите верьте, хотите нет, он и впрямь мог расшифровывать затертые эпиграфы и беседовать о Ювенале [во французском переводе]!» Отклик этой иронии есть в VIII, 1–2: Всего, что знал еще Евгений, Пересказать мне недосуг. Один из эпиграфов, которые он мог разбирать, открывает вторую главу. 3 Он знал довольно по-латыне… — Должно быть латыни. 5 Потолковать об Ювенале… — Пушкин использовал этот же глагол (несовершенного вида, в 3-м л ед. ч. — толковал) как рифму к Ювенал в своем первом опубликованном стихотворении «К другу стихотворцу» (1814). В 1787 г. Лагарп в своем труде «Лицей, или Курс древней и современной литературы» («Lycée, ou Cours de littérature ancienne et moderne». Paris, 1799–1805, vol II, p. 140–141, Paris, 1825–1826, vol. III, p 190) цитирует Жана Жозефа Дюзо, переводчика Ювенала. «[Juvenal] écrivait dans un siècle détestable [c A. D. 100] Le caractère romain était tellement dégradé que personne n'osait proférer le mot de liberté» [134] , etc. Жана Франсуа де Лагарпа (1739–1803), знаменитого французского критика, по чьему...
Входимость: 2. Размер: 46кб.
Часть текста: ездило в каретах и колясках четвернею, цугом, с форейтором. Для хорошего тона, или, как теперь говорят, для шика , требовалось, чтобы форейтор был, сколь можно, маленький мальчик, притом чтобы обладал одною, насколько можно, высокою нотой голоса <...> Ноту эту, со звуком и!.., обозначающим сокращенное „поди“, он должен был издавать без умолку и тянуть как можно долее, например, от Адмиралтейства до Казанского моста. Между мальчиками-форейторами завязалось благородное соревнование, кто кого перекричит...» ( Пржецлавский О. А. Воспоминания // Помещичья Россия... С. 67—68). 5—6 — К Talon помчался: он уверен, / Что там уж ждет его Каверин . — Ресторан Талон существовал до весны 1825 г. Он находился на Невском проспекте (ныне д. 15, в его помещении теперь находится кинотеатр «Баррикада»). Каверин Петр Павлович (1794—1855) — приятель П в лицейские и петербургские годы. Учился в Геттингене (1810—1811), служил в лейб-гусарском и Павлоградском гусарском полках. Был известен разгульным поведением и свободомыслием, член Союза Благоденствия. См. стихотворения П «К портрету Каверина» и «К Каверину». Весельчак, известный повеса, легко делавший и плохо отдававший долги, гусар и дуэлянт, Каверин был одновременно членом ...
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: отчетливо выделены в композиции соответствующих частей. «День Онегина» отграничен внутри первой главы с двух сторон «пропущенными» строфами, так называемыми поэтическими (или графическими) эквивалентами текста. «День автора» выделен как компонент внутри другого компонента «Отрывков из путешествия…» – «одесских строф» – и завершает весь роман поэтическим эквивалентом в открытой позиции (последняя строка «Онегина» – «Итак я жил тогда в Одессе…» – замещает целую строфу). Объем сопоставляемых фрагментов заведомо неравен: «День Онегина» занимает двадцать четыре строфы, «День автора» – шесть, не считая эквивалента. Однако бесспорные авторские включения в «День Онегина» (то, что прежде называлось «лирическими отступлениями») составляют целых девять строф, а потому можно считать, что в «Днях», взятых вместе, каждому персонажу отводится ровно половина всего текста – по пятнадцать строф. «Дни» героев подчеркнуто контрастны: север и юг, Петербург и Одесса, зима и лето. Контрасты особенно рельефны на фоне единого плана частей: пробуждение, прогулка, ресторан, театр, бал, возвращение, «итоги» дня. Правда, в...
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Часть текста: В.В.: Комментарии к "Евгению Онегину" Александра Пушкина Глава первая. Пункты XXXVIII - XLIX XXXVIII Недугъ, котораго причину Давно бы отыскать пора, Подобный Англiйскому сплину, 4 Короче: Русская хандра Имъ овладела по немногу; Онъ застрелиться, слава Богу, Попробовать не захотелъ: 8 Но къ жизни вовсе охладелъ. Какъ Child-Horald , угрюмый, томный Въ гостиныхъ появлялся онъ; Ни сплетни света, ни бостонъ, 12 Ни милый взглядъ, ни вздохъ нескромный, Ничто не трогало его, Не замечалъ онъ ничего. 1–2 Недуг, которого причину / Давно бы отыскать пора. Этой темой русские критики занимались с огромным рвением, поэтому за дюжину десятилетий накопилась масса самых скучных комментариев, которые когда-либо были известны цивилизованному человеку. Изобрели даже специальный термин для тоски Онегина («онегинство»), тысячи страниц были посвящены ему как «типу» того или иного (т. е. «лишнего человека» или метафизического «денди» и т. д.). Бродский (1950), стоя на демагогической трибуне, доставшейся ему, спустя столетие, от Белинского, Герцена и других, провозгласил, что причина «болезни» Онегина — «деспотический строй» царской...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: — Языкова. Действительность измерялась списками воспетых вещей. Начиналась колонизация стран средствами словесности, и та как с цепи сорвалась, внезапно загоревшись надеждами в изображении всего, что ни есть. Зачем это было нужно, толком никто не знал, и меньше других — Пушкин, лучше прочих почуявший потребность в перекладывании окружающей жизни в стихи. Он поступал так же, как дикий тунгус, не задумываясь певший про встречное дерево: «а вон стоит дерево!» или зайца: «а вон бежит заяц!» и так далее, про всякую всячину, попадавшуюся на глаза, сличая мимоидущий пейзаж с протяжённостью песни. В его текстах живёт первобытная радость простого называния вещи, обращаемой в поэзию одним только магическим окликом. Не потому ли многие строфы у него смахивают на каталог — по самым популярным тогда отраслям и статьям? Предполагалось, что модное слово, узнаваемое в стихе, вызовет удивление: подлинник! Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар… …………………………………… К Talon помчался он уверен, Что там уж ждёт его Каверин....
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: прiялъ крещенiе въ Царьграде». Ольга Ларина (« Евг . Онегинъ »). — Младшая дочь Лариныхъ. По словамъ Ленскаго, — она «ребенокъ еще»; «двухъ-утреннiй цветокъ... еще полураскрытый». Она «какъ поцелуй любви мила»; «полна невинной прелести», «привлекаетъ очи» «красотой». У нея «льняные локоны», «глаза, какъ небо голубое», «румяная свежесть» лица. Къ Татьяне утромъ О. «влетаетъ... Авроры северной алей». «Кругла, красна лицомъ она», отзывается о ней Евгенiй. — У нея «звонкiй голосъ». «Какъ похорошели, у Ольги плечи, что за грудь!» — восторгается Ленскiй, «она легче ласточки». «Движенья, голосъ, легкiй станъ, все — въ Ольге... но любой романъ возьмите и найдете, верно, ея портретъ. Онъ очень милъ, я прежде самъ его любилъ, но надоелъ онъ мне безмерно». — «Въ чертахъ у Ольги жизни нетъ», говоритъ о ней Евгенiй. — Въ детстве [«ни дура англiйской породы, ни своенравная мамзель... не баловали Ольги милой: Фадеевна рукою хилой ея качала колыбель... Она жъ за Ольгою ходила, стлала ей...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: Евгения хранила: Сперва Madame за ним ходила, Потом Monsieur ее сменил. Ребенок был резов, но мил. Monsieur l’Abbé , француз убогой, Чтоб не измучилось дитя, Учил его всему шутя, Не докучал моралью строгой, Слегка за шалости бранил И в Летний сад гулять водил. IV Когда же юности мятежной Пришла Евгению пора, Пора надежд и грусти нежной, Monsieur прогнали со двора. Вот мой Онегин на свободе; Острижен по последней моде; Как dandy 2 лондонский одет — И наконец увидел свет. Он по-французски совершенно Мог изъясняться и писал; Легко мазурку танцовал И кланялся непринужденно; Чего ж вам больше? Свет решил, Что он умен и очень мил. V Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь, Так воспитаньем, слава богу, У нас немудрено блеснуть. Онегин был, по мненью многих (Судей решительных и строгих), Ученый малый, но педант, Имел он счастливый талант Без принужденья в разговоре Коснуться до всего слегка, С ученым видом знатока Хранить молчанье в важном споре И возбуждать улыбку дам Огнем нежданных эпиграмм. VI Латынь из моды вышла ныне: Так, если правду вам сказать, Он знал довольно по-латыне, Чтоб эпиграфы разбирать, Потолковать об Ювенале, В конце письма поставить vale {См. перевод}, Да помнил, хоть не без греха, Из Энеиды два стиха. Он рыться не имел охоты В хронологической пыли Бытописания земли; Но дней минувших анекдоты От Ромула до наших дней Хранил он в памяти своей. VII Высокой страсти не имея Для звуков жизни не щадить, Не мог он ямба от хорея, Как мы ни бились, отличить. Бранил Гомера, Феокрита; Зато читал Адама Смита, ...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: pas qu’il imitait Pulci? A. de Musset, «Namuna» 1. Считается, что начало ирои-комической октаве у нас положил Пушкин: именно ему принадлежит первая русская поэма, написанная этой строфой, — шуточная стихотворная повесть «Домик в Коломне» (1830). Но у Пушкина, как известно, были предшественники: «Форма повести — пятистопный ямб в октавах, — ее характер и построение были подсказаны Пушкину английскими образцами — октавами Байрона в поэме „Дон-Жуан“ и шутливой повести „Беппо“, а в еще большей степени, как показало исследование Н. В. Яковлева, — поэмами в октавах Барри Корнуолла: „Диего де Монтилла. Испанская повесть“, „Гигес“ и другими» (Измайлов 1971: 106). Сказанное верно лишь отчасти. Н. В. Яковлеву (1917: 7—16; ср. Кружков 2001: 90—92) действительно удалось установить значимые схождения между «Домиком в Коломне» и Корнуоллом. Первым делом это касается самого...
Входимость: 1. Размер: 117кб.
Часть текста: Петербург в разные времена, наш город не имеет равных. Понятие «гений места», обозначающее стечение таинственных обстоятельств, притягивающих будущих гениев или порождающих их, относится к нашему городу в высшей степени. Почему Пушкин, родившийся в Москве, засиял в Петербурге? А почему Лермонтов приехал сюда? А Гоголь? Отчасти понятно — столица, Петербург был столицей тогда. Но и сейчас притяжение остается! Когда я возвращаюсь из Москвы и ранним утром выхожу из вокзала на Невский — снова ощущаю блаженство, почти забытое в тесной московской суете. Прохладный и пустынный в этот час Невский несет меня, словно медленная широкая река, к далекому золотому шпилю с корабликом наверху. И чем дальше — тем ощутимее свежесть, летящая с Невы. В Петербурге — сладко дышать, и никакие «пробки» не в силах этого отменить. Наш город манит простором, свободой, легким дыханием, он не давит, дает развернуться и глубоко вдохнуть. Вот почему столько гениев оказалось здесь. И Петербург, как никакой другой город в мире, сохранил присутствие гениев, словно они только что прошли здесь, и ничего еще не успело измениться. Вот здесь по Невскому проходил Пушкин — первый наш гений, и чуть больше века спустя —...