Поиск по творчеству и критике
Cлово "PLAT"
Входимость: 2. Размер: 73кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 266кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 73кб.
Часть текста: Отражение французского языка в языке Пушкина Вопрос о национально-языковом творчестве для Пушкина уже в самом начале 20-х годов сплетается с вопросом о значении французского литературного языка в русской культуре. Проблема французского языка равнялась проблеме «европейского мышления». Кн. Вяземский в статье об И. И. Дмитриеве (1823) демонстративно подчеркивает этот знак равенства: «Сие раскрытие, сии применения к нему (русскому литературному языку) понятий новых, сии вводимые обороты называли галлицизмами, и, может быть, не без справедливости, если слово галлицизм принять в смысле европеизма, т. е. если принять язык французский за язык, который преимущественнее может быть представителем общей образованности европейской». Но Пушкин, не отвергая необходимости «европейской цивилизации» в русском быту, пытается расширить понятие «европейского мышления», вывести его за пределы национально-французской культуры — и в то же время отрицательно оценивает отстоявшиеся формы французского влияния на русский язык и русскую словесность, исторически укоренившиеся его проявления. 1 «Английская словесность начинает иметь ...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: тот писал: «Во время, когда я думал писать к тебе посторонними путями, любезный Пушкин, через посредство Крупенской, которая бралась доставить письмо к сестре своей Пещуровой, 16 как узнаю, что ты в Москве. Радость овладела мной до такой степени, что я не в состоянии изъяснить тебе и предоставляю судить тебе самому, если разлука не уменьшила доверенности твоей к моей дружбе. С какою завистью воображаю я Московских моих знакомых, имеющих случай часто тебя видеть; с каким удовольствием хотел бы я быть на их месте и с какою гордостью сказал бы им: мы некогда жили вместе, часто одно думали, одно делали и почти одно любили, иногда ссорились, но расстались друзьями, или по крайней мере я так льстил себе. Как бы желал я позавтракать с тобою в одной из Московских ресторациев и за стаканом Бургонского пройти трех-летнюю Кишиневскую жизнь, весьма занимательную для нас разными происшествиями. Я имел многих приятелей, но в обществе с тобою я себя лучше чувствовал, и мы, кажется, оба понимали друг друга. Не смотря на названия: лукавого соперника и черного друга, я могу сказать, что мы были друзья соперники и жили приятно! — Теперь сцена Кишиневская опустела, и я остался один...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: с ними в одном городе. «Давно ли видел ты отца?» — спросил его однажды NN. «Недавно». — «Да как ты понимаешь это? Может быть, ты недавно видел его во сне?» Пушкин был очень доволен этою уверткою и, смеясь, сказал, что для успокоения совести усвоит ее себе. Ольга Сергеевна Павлищева: Отец его Сергей Львович, о родителях которого поэт наш говорит в своих сочинениях, был нрава пылкого и до крайности раздражительного, так при малейшем неудовольствии, возбужденном жалобою гувернера или гувернантки, он выходил из себя, отчего дети больше боялись его, чем любили. Мать, напротив, при всей живости характера, умела владеть собою и только не могла скрывать предпочтения, которое оказывала сперва к дочери, а потом к меньшему сыну Льву Сергеевичу; всегда веселая и беззаботная, с прекрасною наружностью креолки, как ее называли, она любила свет. Сергей Львович был также создан для общества, которое умел он оживлять неистощимою любезностью и тонкими остротами, изливавшимися потоком французских каламбуров. Многие из этих каламбуров передавались в обществе как образчики необыкновенного остроумия. В салонных играх, так называемых jeux d'esprit, он, можно сказать, господствовал и был всегда готов к бою… Ни один театр аматерский не мог обойтись без него и брата его, Василия Львовича: оба они играли в совершенстве. Между тем он оставил в дамских альбомах множество прекрасных стихов, под которыми могли бы подписаться и лучшие представители блистательной эпохи французской литературы. В одном из таких альбомов, принадлежавшем знаменитой в свое время пианистке Шимановской, теще впоследствии польского поэта Мицкевича, сохранилось послание к ней, прозою и стихами вперемежку, в котором автор знакомит ее с современною русскою литературою. Оно написано в Варшаве, в 1814 году, когда Сергей Львович начальствовал...
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Часть текста: но и к образованию разговорных стилей «светского» дворянского языка на русско-французской основе. Сатирическая и комедийная традиция XVIII века очень ярко, хотя и криво, отражает это «смешение» языков. Она рисует искаженные профили салонно-дворянских стилей и жаргонов. Диалект «щеголей» и «щеголих» обеднен в литературных пародиях, 1 и Новиковский «Опыт модного словаря щегольского наречия» 2 демонстрирует лишь комические осколки «щегольской» экспрессии, «щегольской» манеры выражения. Но стоит только глубже всмотрелся в разные формы этого русско-французского салонного языка, — и откроется тесное взаимодействие их со стилями литературной речи. Изучение «наречия» «щеголей» и «щеголих» конца XVIII века нельзя отделять от вопроса о светском языке русской дворянской интеллигенции (столичной и находившейся под влиянием столиц — провинциальной), которая, разрывая связи с традициями церковной книжности, питалась французской «культурой». Манерная экспрессия, жеманная светская любезность на французский лад и салонное витийство тоже на французский лад — вот те новые тенденции, которые, ворвавшись в бытовое просторечие и в стили...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: explication. Mes amis n’en avaient aucune connaissance. Toute espèce d’allusion en est soigneusement éloignée. La partie satyrique porte sur la vile avidité d’un héritier, qui au moment de la maladie de son parent fait déjà mettre les scellés sur les effets qu’il convoite. J’avoue qu’une anecdote pareille avait été répandue et que j’ai recueilli une expression poétique échappée à ce sujet. Il est impossible d’écrire une ode satyrique sans que la malignité n’y trouve tout de suite une allusion. Derjavine dans son «Вельможа» peignit un sybarite plongé dans la volupté sourd au cris du peuple, qui s’écrie Мне миг покоя моего Приятней, чем в исторьи веки. On applica ces vers à Potemkine et à d’autres — cependant toutes ces déclamations étaient des lieux communs — qui avaient été répété mille fois. C’est à dire dans la satyre des vices les plus bas et les plus communs peints... Au fond c’étaient des vices de grand seigneur et je ne puis savoir jusqu’à quel point Derjavine était innocent de toute personnalité. Le public dans le portrait d’un vil avare, d’un drôle qui vole le bois de la couronne, qui présente à sa femme des comptes infidèles, d’un plat-pied qui devient bonne d’enfants chez les grands seigneurs, ...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: в нищете и неизвестности. Друзья покойника предлагали публике стихи и мысли, найденные в его бумагах, извиняя недостатки их и заблуждения самого Делорма его молодостию, болезненным состоянием души и физическими страданиями. В стихах оказывался необыкновенный талант, ярко отсвеченный странным выбором предметов. Никогда ни на каком языке голый сплин не изъяснялся с такою сухою точностию; никогда заблуждения жалкой молодости, оставленной на произвол страстей, не были высказаны с такой разочарованностию. Смотря на ручей, осененный темными ветвями дерев, Делорм думает о самоубийстве и вот каким образом: Pour qui veut se noyer, la place est bien choisie. On n’aurait qu’à venir, un jour de fantaisie, A cacher ses habits au pied de ce bouleau, Et, comme pour un bain, à descendre dans l’eau: Non pas en furieux, la tête la première; Mais s’asseoir, regarder; d’un rayon de lumière Dans le feuillage et l’eau suivre le long reflet; Puis, quand on sentirait ses esprits au complet,...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: langage civilisé, une langue qu'on parle et qu'on peut parler entre des gens comme il faut. Personne ne sent mieux que moi les éléments qui manquent chez nous pour créer la bonne littérature, et l'élément essentiel vital, sans lequel il n'y a point de vraie littérature nationale, l'élément qui manque totalement à notre prose, c'est le langage de la bonne société. Jusqu'à présent je n'ai vu dans notre prose qu'un langage de femmes de chambre et celui de suppôts de justice. Zagoskine, auteur que j'aime de préférence, non pas pour son style, car il n'en a pas, mais pour son langage et pour son talent de conception, Zagoskine lui-même toutes les fois qu'il introduit des personnes d'une classe supérieure et surtout des femmes, il leur 2 fait parler [la] une langue dont on ne sert que dans les rapports entre maîtresse et femme de chambre. Si vous voulez, il n'existe pas encore de véritable langue russe de bonne société, car nos dames ne parlent russe qu'avec leurs femmes de chambre, mais il faut deviner cette langue, il faut la créer et la faire adopter par ces mêmes dames, et cette gloire, je le vois clairement, Vous est réservée, à Vous seul, à votre goût et votre admirable talent. Je ne reviens pas de ces deux chapitres: s'est charmant, charmant, charmant! Au nom de ces deux chapitres, continuez! Vous créez une chose nouvelle, vous commencez une nouvelle époque pour la littérature, que vous avez déjà illustrée dans une autre partie. C'est un [féno ] météore tout nouveau que j'aperçois. Quelques feuilles de la Монастырка m'avaient deja fait entrevoir ce langage que je cherche partout sans le rencontrer ...
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: а печатаю для денег, а ничуть для улыбки прекрасного пола» (I, 102). В поэме «Разбойники» Пушкин откровенно вступает в борьбу с нормами того литературного языка, который рассчитан на «нежные уши читательниц». Бестужеву поэт пишет: «Если отечественные звуки харчевня, кнут, острог — не испугают нежных ушей читательниц «Полярной звезды», то напечатай его. Впрочем, чего бояться читательниц? Их нет и не будет на руской земле, да и жалеть не о чем» (Переписка, I, 71). О «Борисе Годунове» Пушкин писал Плетневу: «Какого вам Бориса и на какие лекции? В моем Борисе бранятся по матушке на всех языках. Это — трагедия не для прекрасного полу»(Переписка, I, 334). Катенин, услышав об этом ответе поэта, пришел в восторг и писал Пушкину: «Меня недавно насмешил твой (якобы) ответ на желание одного известного человека прочесть твою трагедию «Годунов»: «Трагедия эта не для дам, и я ее не дам». Скажи, правда ли это? Меня оно покуда несказанно тешит... Но я право не дама, и нельзя ли мне как-нибудь «Годунова» показать» (Ib., 348). В «Разговоре книгопродавца с поэтом» (1824) 37 отречение поэта от женщин-читательниц патетически завершается темой отвергнутой любви. Но, независимо от этой сюжетной роли, «отречение» сохраняет значение литературного манифеста. 38 Поэт в нем защищает свою свободу творчества, отказываясь от дамской литературы: 39 Но полно, в жертву им свободы Мечтатель уж не принесет; Пускай их Шаликов поет, Любезный баловень природы. Что мне до них? Теперь в глуши Безмолвно жизнь моя несется; Стон лиры верной не коснется Их легкой, ветреной, души; Нечисто в них воображенье: Не понимает нас оно, И,...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: а иногда даже не умен, — в таком же смысле, как и Фигаро восклицает: «Ah! qu'ils sont bêtes les gens d'esprit!» *2 Дельвиг же, могу утвердительно сказать, был всегда умен! И как он был любезен! Я не встречала человека любезнее и приятнее его. Он так мило шутил, так остроумно, сохраняя серьезную физиономию, смешил, что нельзя не признать в нем истинный великобританский юмор. Гостеприимный, великодушный, деликатный, изысканный, он умел счастливить всех его окружающих. Хотя Дельвиг не был гениальным поэтом, но название поэтического существа вполне может соответствовать ему, как благороднейшему из людей. Его поэзия, его песни — мелодия поэтической души. Помните романс его: Прекрасный день, счастливый день! И солнце, и любовь? Пушкин говорил, что он этот романс прочел и прочувствовал вполне в Одессе, куда ему его прислали. Он им восхищался с любовью, которую питал к другу-поэту. Он всегда с нежностью говорил о произведениях Дельвига и Баратынского 2 . Дельвиг тоже нежно любил и Баратынского, и его произведения. Тут кстати заметить, что Баратынский не ставил никаких знаков препинания, кроме запятых, в своих произведениях и до того был недалек в грамматике, что однажды спросил у Дельвига в серьезном разговоре: «Что ты называешь родительным падежом?» Баратынский присылал Дельвигу свои стихи для напечатания, а тот всегда поручал жене своей их переписывать; а когда она спрашивала, много ли ей писать, то он говорил: «Пиши только до точки». А точки нигде не было и даже в конце пьесы стояла запятая! Мне кажется, Дельвиг был одним из лучших, примечательнейших людей своего...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: умно и шумно повеселиться, а подчас и покутить. Весь кружок даровитых писателей и друзей, группировавшихся около Пушкина, носил на себе характер беспечного, любящего пображничать русского барина, быть может, еще в большей степени, нежели современное ему общество. В этом молодом кружке преобладала любезность и раздольная, игривая веселость, блестело неистощимое остроумие, высшим образцом которого был Пушкин. Но душою всей этой счастливой семьи поэтов был Дельвиг, у которого в доме чаще всего они и собирались. Дельвиг соединял в себе все качества, из которых слагается симпатичная личность. Любезный, радушный хозяин, он умел счастливить всех, имевших к нему доступ. Благодаря своему истинно британскому юмору он шутил всегда остроумно, не оскорбляя никого. В этом отношении Пушкин резко от него отличался: у Пушкина часто проглядывало беспокойное расположение духа. Великий поэт не был чужд странных выходок, нередко напоминавших фразу Фигаро: «Ah, qu'ils sont bêtes les gens d'esprit» *1 и его шутка часто превращалась в сарказм, который, вероятно, имел основание в глубоко возмущенном действительностию духе поэта. Это маленькое сравнение может объяснить, почему Пушкин не был хозяином кружка, увлекавшегося его гением. < ...> Кроме прелести неожиданных импровизированных удовольствий, Дельвиг любил, чтобы при них были и хорошее вино, и вкусный стол. Он с детства привык к хорошей кухне; эта слабость вошла у него в привычку. Любя хорошо поесть, он избегал обедов у хозяев не гастрономов; так, однажды, по случаю обеда у Пушкиных, не любивших роскошного стола, он написал...