Поиск по творчеству и критике
Cлово "TOT"


А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
Поиск  
1. Roman du Renart: [Перевод]
Входимость: 4. Размер: 36кб.
2. Шапир М. И.: Пушкин и Овидий - дополнение к комментарию. ("Евгений Онегин" 7, LII: 1—2)
Входимость: 2. Размер: 12кб.
3. Павлищев Лев: Мой дядя – Пушкин. Из семейной хроники. Глава XX  
Входимость: 1. Размер: 33кб.
4. Архангельский Александр: Герои Пушкина. Повесть невстреч: двойственность героев и раздвоение сюжета
Входимость: 1. Размер: 59кб.
5. Шапир М. И.: Пушкин и Овидий - новые материалы (из комментариев к "Евгению Онегину")
Входимость: 1. Размер: 22кб.

Примерный текст на первых найденных страницах

1. Roman du Renart: [Перевод]
Входимость: 4. Размер: 36кб.
Часть текста: qui fit la chevre Qui en dit assez bellement Et fables et chansons de gestes. Roman du loup et de la bête Maint autre conte par la terre. <10> Mais jamais n’ouïtes la guerre dont               la Qui tant dura [de] grande issue Entre Renard et Isangrin Qui moult dura et bien fut dure ___ C’etoit pure guerre de deux barons <15> Onques ils ne s’entr’aimerent jor Mainte mêllé et maint combat Eut lieu entre eux. C’est vrai: Des apresent je comenceroi l’histoire. Et de la noise et de la dispute <20> Apresent entendrez le comencement Par quoi et par quel mesentendu Eut entre eux la defiance Or écoutez si ça ne vous enuit Je vous conterrai par déduit <25> Comment ils vinrent en avant et                  lisant Comme j[e] [l]’ai trouvé [lisant] Qui fut renard & Isangrin. Jadis je trouvai en un écrin Un livre, ayant nom Aucupre. ___                                      dit <30> Là je trouvai maint[e] [reason] De Renard & d’autre chose Dont j’ôse et doit en parler....
2. Шапир М. И.: Пушкин и Овидий - дополнение к комментарию. ("Евгений Онегин" 7, LII: 1—2)
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Часть текста: 1953: 280—281; Семенко 1957: 134): <...> Вс е зв е зды въ с е вер е блестящи, Вс е дщери с е вера прекрасны; Но ты одна средь ихъ луна, Твои небесны очи влажны Блестятъ — какъ утреннiя зв е зды <...> (Бобров 1798: 71) Но впервые «Онегина» и «Тавриду» сопоставил даже не Н. Л. Бродский, а П. О. Морозов (Пушкин 1912: 289 2-й паг.), с наблюдением которого согласились многие авторитетные пушкинисты, в их числе М. О. Гершензон (1925: 258) и Г. О. Винокур (Пушкин 1935б: 380; Пушкин 1936в: 446) 1 . Позднее к параллели между Пушкиным и Бобровым были добавлены параллели между Пушкиным и Карамзиным (Бутакова 1928: 129—130), а также между Пушкиным и М. Яковлевым. По словам В. В. Набокова, в этом месте «Онегина» «комментаторы увидели пародию на „Элегию (Незабвенной)“» (Nabokov 1964, 3: 122—123): <...> И между юныхъ, милыхъ д е въ Какъ между зв е здъ луна сiяла <...> (Яковлев 1826: 149) Надо, однако, признать, что некоторое сходство онегинских строк со стихами Боброва и Яковлева и прозою Карамзина не затрагивает самого начала интересующей нас строфы. Не исключено, конечно, что, оформляя общее для всех четырех авторов сравнение — первая красавица среди прочих, будто луна среди звезд, — Пушкин до некоторой степени находился под влиянием Боброва: Но та , которую не смею Тревожить лирою моею, Как величавая луна Средь жен и дев блестит одна. (7, LII: 5—8) 2 И в то же время несомненно, что две первых строки этой строфы «Онегина» имеют другой источник. У ночи много звезд прелестных,  //  Красавиц много на Москве  — это отнюдь не перифраз...
3. Павлищев Лев: Мой дядя – Пушкин. Из семейной хроники. Глава XX  
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: или на повествованиях моих родителей – повествованиях, занесенных мною, с их же слов, в тетради личных моих долголетних воспоминаний, или же на хранящихся у меня письмах деда и бабки – Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиных, наконец, на письмах отца и матери моих – Николая Ивановича и Ольги Сергеевны Павлищевых. От себя лично я не прибавляю ни одного слова, в особенности там, где говорится о моем дяде, Александре Сергеевиче. Таким образом, на все возражения, которые могут появиться на то или другое место в моей «Хронике», заблаговременно отвечаю: «Слышал от моих родителей или родственников или прочитал в имеющихся у меня письмах». Приступая к последовательному изложению событий в семействах Пушкиных и Павлищевых, привожу дословно рассказ моей матери о нравственном состоянии дяди Александра в начале 1830 года, в котором, весною, он сделался женихом, а летом и осенью проявил в полном блеске поэтический гений. При этом считаю необходимым оговориться. Покойная моя мать Ольга Сергеевна употребляла в беседах со мною главным образом французский язык, а потому, прибегая, для удобства читателей, к русскому переводу многих мест воспоминаний, не могу ручаться за вполне точную передачу характера подлинных выражений. «1830 год, – говорила мать, – решил судьбу Александра; я предчувствовала, что этот год послужит ему предвестником к семейному очагу (j’avais le pressentiment que l’аnnе 1830 lui servira d’avant-coureur de son foyer domestique). Еще задолго до того времени меланхолическое, беспокойное настроение брата, его раздражительность, недовольство всем окружавшим не раз побуждали меня высказывать ему, что не добро человеку единому быти, как говорится в Священном Писании, но брат всегда отвечал мне, что семейное счастие не его удел, что его ни одна женщина искренно не полюбит как мужа, а однажды выразил мне довольно странную, почти суеверную...
4. Архангельский Александр: Герои Пушкина. Повесть невстреч: двойственность героев и раздвоение сюжета
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: — еще одна загадка повести, и нужно попытаться найти ключ к ней. На вопрос: для чего сюжет обычно служит? — теория отвечает: для соединения разрозненных звеньев событийной цепи в соответствии с авторским замыслом. Но в «петербургской повести» он не только ничего ни с чем не соединяет, но скорее дезорганизует цельность художественного мира, разбивает его на разрозненные события, разводит как можно дальше эпизоды, которые могли бы невольно образовать последовательное единство, чтобы не возникло даже ассоциативное, чисто произвольное сцепление между ними. Вспомним еще раз: на берегу Финского залива стоит безымянный царь, замышляющий основать город; город возносится «пышно, горделиво»; столетие спустя бедный чиновник Евгений, пришел домой, мечтает о своей невесте — Параше, с которой он после этого никогда уже не увидится; возникает образ печального царя, никоим образом не соприкасающегося ни с державным основателем, ни с бедным чиновником; затем Евгений отправляется на поиски погибшего семейства, через Неву его перевозит «перевозчик беззаботный», чтобы тут же исчезнуть из поля нашего зрения; к тому времени, когда кумиру и Евгению приходит, наконец, пора вступить в краткое столкновение на «на площади Петровой», все уже решено: надежд на избавление от бед никаких. И высшее (если позволительно говорить так о столь печальном событии) проявление этой идеи невстречи — финальная сцена погребения героя на «острове малом», где «не взросло… ни былинки». «Пуст и весь разрушен» «домишко» Параши. Даже в загробном свидании любящим сердцам отказано! Все традиционные сюжетные ходы перекрыты, привычные фабульные скрепы разомкнуты — Пушкин создает своего рода...
5. Шапир М. И.: Пушкин и Овидий - новые материалы (из комментариев к "Евгению Онегину")
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: (см. Мурьянов 1996: 96—101 и др.)]. Прежде, учась в Лицее, русский поэт изображал римского изгнанника певцом чувственной любви, а стихи его почитал за образец «легкой поэзии» (poésie fugitive): <...> Мирские забывай печали,  //  Играй: тебя младой Назон,  //  Эрот и Грации венчали <...> («К Батюшкову», 1814); Пускай любовь Овидии поют <...> («Сон», 1816). В Молдавии отношение Пушкина к Овидию резко переменилось: теперь он стал восприниматься прежде всего как автор «Скорбных элегий» и «Писем с Понта». Начиная со стихотворения, посланного Н. И. Гнедичу из Кишинева уже 24 марта 1821 г. («В стране, где Юлией венчанный...»), Пушкин не раз проводил параллель между судьбой Овидия и своей собственной: <...> Не славой — участью я равен был тебе («К Овидию», 1821). Прах Овидиев и Овидиева тень на короткий срок попадают в число значимых лирических мотивов («Чедаеву», 1821; «Баратынскому из Бессарабии», 1822; «К Языкову», 1824), а оценка творчества Овидия становится более разносторонней: <...> Овидиева лира < , > //  Счастливая певица красоты < , > //  Певица не < г > , изгнанья и разлуки <...> («Кто видел край, где роскошью природы...», 1821; черновая редакция); Певец любви, певец богов <...> («Цыганы», 1824). В эти годы, создавая образ Овидия, Пушкин, помимо поэтических источников, опирается также на исторические свидетельства и народные предания, известные ему по пересказу П. П. Свиньина; причина опалы и место ссылки Овидия являются не только темой поэтических медитаций Пушкина («К Овидию», «Евгений Онегин», «Цыганы»), но и предметом прозаических рассуждений: в примечаниях к беловой рукописи послания «К Овидию» и к первому изданию 1-й главы...