Поиск по творчеству и критике
Cлово "OPUS"
Входимость: 10. Размер: 83кб.
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 10. Размер: 83кб.
Часть текста: сочинений Пушкина. Такое количество экземпляров совершенно не отразилось на своеобразном «пушкинском голоде» на книжном рынке. Обязанность заполнить брешь в книжном обращении выпала на Литературно-издательский отдел Наркомпроса, возглавлявшийся П. И. Лебедевым-Полянским (в 1919 г. отдел слился с Госиздатом). Пушкин подпал под действие закона о монополии, по которому на пять лет, по 31 декабря 1922 г., издание сочинений классиков было объявлено исключительным государственным правом (по истечении указанного срока монополия была продлена). Осуществлять эту монополию должен был Наркомпрос в лице названного Издательского отдела. За это дело принялись почти одновременно в Москве и в Петербурге. В Москве во главе изданий Пушкина стал В. Брюсов, в Петрограде — коллектив, возглавлявшийся К. Халабаевым; с ним работали по изданию Пушкина А. Слонимский и С. Бонди. С 1923 по 1929 г. в пушкинских изданиях отдела ближайшее участие принимал я, редактируя эти издания совместно с К. Халабаевым 3 . И те и другие издания стремились к обновлению текста, но действовали, как мы увидим дальше, разными методами. Ни в Петрограде, ни в Москве не могли сразу издать собрания сочинений Пушкина. Издания начались с тонких брошюр «Народной библиотеки». В работе над этой серией производился радикальный пересмотр текстов. Первая Москва приступила к осуществлению Полного собрания сочинений Пушкина. Оно было поручено редактуре В. Брюсова. Появился в свет только первый полутом первого тома, содержащий лирические стихотворения. Второй полутом был подготовлен Брюсовым к печати и даже уже набран, но оригинал и набор погибли в недрах Госиздата. Начиная с 1923 г., вместо...
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Часть текста: в путь с своей доброй сестрой и ребенком, которого, по дороге, оставляю у графини Браницкой, тетки моего отца: у нее были хорошие врачи; она жила богатой и влиятельной помещицей» [301] . Из Александрии, обширного имения А. В. Браницкой, Мария пуще прежнего заторопилась на Неву. Несмотря на весеннюю распутицу, княгиня ехала очень быстро, «день и ночь» понукала ямщиков, не задерживалась на станциях и уже 5 апреля 1826 года достигла Петербурга. Она остановилась у свекрови, княгини Александры Николаевны Волконской, обер-гофмейстерины и «в полном смысле слова придворной дамы» (о ее доме во 2-й Адмиралтейской части города нам еще не раз придется говорить). Сразу же по приезде Мария увиделась с отцом и братом Александром, которые тогда прилагали значительные усилия, чтобы разузнать о ходе расследования и как-то помочь арестованным родственникам (прежде всего Сергею Волконскому и Михаилу Орлову). Княгиня с порога, едва поздоровавшись, заявила им, что главная цель ее появления в Петербурге — «навестить мужа в крепости» [302] . Услышав такое, Раевские были крайне раздосадованы. По их мнению, свидание полубольной Марии с Волконским могло вмиг ухудшить состояние ее и без того никудышного здоровья. Да и узнику (которого отец с сыном, мягко говоря, не слишком жаловали) эта встреча, не лишенная театральности, ничем не поможет, разве что добавит ему душевных страданий. Для всех будет лучше, если Мария откажется от своей безумной затеи, поскорее вернется домой, к ребенку, — и предоставит им, рассудительным мужчинам, возможность действовать. «И вот началась та изумительная борьба, где слабой...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: Дуная: Пушкин — несколько севернее, Овидий — несколько южнее [впрочем, точное местонахождение города Томы, где Овидий провел последние десять лет своей жизни, во времена Пушкина было еще неизвестно (см. Мурьянов 1996: 96—101 и др.)]. Прежде, учась в Лицее, русский поэт изображал римского изгнанника певцом чувственной любви, а стихи его почитал за образец «легкой поэзии» (poésie fugitive): <...> Мирские забывай печали, // Играй: тебя младой Назон, // Эрот и Грации венчали <...> («К Батюшкову», 1814); Пускай любовь Овидии поют <...> («Сон», 1816). В Молдавии отношение Пушкина к Овидию резко переменилось: теперь он стал восприниматься прежде всего как автор «Скорбных элегий» и «Писем с Понта». Начиная со стихотворения, посланного Н. И. Гнедичу из Кишинева уже 24 марта 1821 г. («В стране, где Юлией венчанный...»), Пушкин не раз проводил параллель между судьбой Овидия и своей собственной: <...> Не славой — участью я равен был тебе («К Овидию», 1821). Прах Овидиев и Овидиева тень на короткий срок попадают в число значимых лирических мотивов («Чедаеву», 1821; «Баратынскому из Бессарабии», 1822; «К Языкову», 1824), а оценка творчества Овидия становится более разносторонней: <...> Овидиева лира < , > // Счастливая певица красоты < , > // Певица не < г > , изгнанья и разлуки <...> («Кто видел край, где роскошью природы...», 1821; черновая редакция); Певец любви, певец богов...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: . По-своему любопытна и сама личность Шульговского — его письма и автобиографические документы рисуют вполне цельный и законченный психологический тип графомана, начисто лишенного представления о своем реальном месте в литературном процессе [1520] . Впрочем, как настоящий графоман, Шульговский был не чужд некоторой самоотверженности — достаточно упомянуть, что ради занятий литературой он оставил вполне успешно складывавшуюся юридическую карьеру. * * * Николай Николаевич Шульговский родился в Петербурге 14 мая 1880 года в дворянской семье. Мать его, Мария Николаевна, урожденная Сперанская, дочь священника, умерла от столбняка через две недели после рождения сына. Его воспитывал отец, Николай Николаевич Шульговский-старший (1845–1899), врач, по окончании Медико-хирургической академии в течение 25 лет служивший по ведомству Императорского Человеколюбивого общества и дослужившийся до действительного статского советника [1521] , и тетка (сестра отца), Александра Николаевна Шульговская (1840–1918),...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: въ Петербурге на празднике; я незабылъ, что зывали вы меня за мои частыя пословицы Саншо-Пансо, что жъ худаго-то, понабрался ихъ, а оне и пригодятся — малъ золотникъ да дорогъ — также заключите и о письме съ почтениемъ пребывающаго къ вамъ Ивана Малиновскаго. Посмотримъ кто изъ насъ: вы ли почтеннейший, Степанъ Степановичъ, приедете въ Царское или я прискачу къ вамъ въ Лонку. Желаю впрочемъ чтобъ вы первый посетили насъ и увидели исполнение желания вашего. Каковы ваши труды? Подъ надзоромъ добраго хозяина думаю я вся Лонка разцвъла; — какъ весело! — Будьте здаровы и незабудьте вашего Есакова. Вспомните и обо мне, почтеннейший Степанъ Степановичь! намъ же все напоминаетъ васъ; мы встретили и провели праздники, но — безъ васъ, и теперь опять по прежнему начинаемъ бродить по саду, но васъ уже нетъ: возвратитесь скорее, Царское село не хуже Лонки, и здесь вы будете между Рускими, между теми, которые знаютъ васъ и любятъ столько, сколько любить можно добрейшаго наставника. Позвольте уверить васъ въ чувствахъ глубокаго почтения и преданности вашего покорнейшаго слуги Владимира Вольховскаго. Незабывайте его,...