Поиск по творчеству и критике
Cлово "THUS"
Входимость: 2. Размер: 21кб.
Входимость: 2. Размер: 59кб.
Входимость: 2. Размер: 65кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 142кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 21кб.
Часть текста: Чайльд Гарольда» 1 Mot à mot 2 Не въ техъ краяхъ где я бродилъ недавно, хоть красота почиталась тамъ долго безпорочной; не въ виденияхъ, развивающихъ для сердца образы, о коихъ жалеетъ оно воздыхаетъ, что только оне ему грезились: Явилось по коимъ я странствовалъ Ни въ краяхъ [где я] [бродилъ] издавно [недавно] и где красота [долго] почиталась совершенствомъ; по м Ни въ виденияхъ [о] кои[х]ъ сердце воздыхаетъ , сожалея что они пустыя грзы 3 2 | ни во сне ни наяву | 1 [Ничто] Не явилось мне [ничего] Ничего что нибудь тебе подобное во сне иль наяву — Увидевъ тебя, напрасно буду я искать описывать прелести изменчивыя и сияющия. Тому кто не видалъ тебя слова мои были бы слабы; тому кто на тебя [какая] что можетъ и<хъ> смотритъ, [чья] речь [ихъ] имъ выразить? ...
Входимость: 2. Размер: 59кб.
Часть текста: Г. В.: К интерпретации нескольких мистических текстов Вяч. Иванова К интерпретации нескольких мистических текстов Вяч. Иванова История долгого взаимодействия литературы и мистицизма в своих конкретных сюжетах не раз становилась предметом изучения. Художественной литературе известны эпохи повышенного интереса к мистике, оккультизму и эзотеризму. Нет сомнения, что на рубеже веков в Европе и России все эти занятия приобрели широкую популярность. Например, месмеризм и спиритизм обуяли английское общество. Конец века принес увлечение теософией, и практический оккультизм становился почти будничным делом [801] . Появился отдельный книжный жанр сообщений из-за гроба, не говоря уже о том, что произведения наполнились спиритуалистской образностью [802] . Обобщая накопленный материал, вероятно, можно выделить уровни использования оккультных знаний в литературе (и, наоборот, рецепции литературных образцов в оккультной практике), однако такая работа еще ждет своего автора. Поэтому давняя статья Г. Ландау «О мистическом опыте», несмотря на некоторые ее стилистические неудачи, — одна из заслуживающих внимания попыток систематизации содержательных и структурных особенностей любой мистической доктрины («философосхемы»). Разумеется, автор неминуемо касается и типизации...
Входимость: 2. Размер: 65кб.
Часть текста: Мэттью Льюиса (Mattew Lewis, «The Monk», 1769), гл. 9: «Не в силах вынести подобную неопределенность, [Амброзио] в надежде отвлечься от нее, попытался присваивать себе мысли других». 7 обман — это не чарующий вымысел любимых романов Татьяны, а дешевая фальшь модных философствований и политического интриганства. 12—14 С коротенькой «профессиональной» репликой «в сторону» на сцену возвращается второй главный герой главы — Пушкин; он, а не Онегин критикует в этой строфе современную литературу; и с XLV до последней, LX строфы гл. 1, за исключением строф LI–LV (да и то в первых двух из них голос Пушкина вполне различим), поэт будет играть главную роль. Вариант 14 В черновой рукописи (2369, л. 17 об.) Пушкин колебался между «розовой» тафтой и «зеленой». XLV Условий света свергнув бремя, Как он, отстав от суеты, С ним подружился я в то время. 4 Мне нравились его черты, Мечтам невольная преданность, Неподражательная странность И резкий, охлажденный ум. 8 Я был озлоблен, он угрюм; Страстей игру мы знали оба; Томила жизнь обоих нас; В обоих сердца жар угас; 12 Обоих ожидала злоба Слепой Фортуны и людей На самом утре наших дней. В отдельном издании первой главы 1825 г. эта и следующая строфа шли в обратном порядке. 2 …отстав от суеты… — Суета здесь подразумевает одновременно суматоху, толчею, приземленность, тщеславие и праздность. Сейчас слово обычно употребляется в первом из перечисленных значений, за исключением выражения «суета сует» (лат. vanitas vanitatum ). Пушкин и другие русские поэты того времени страдали романтическим пристрастием к этому слову, употребляемому ими в том же значении, что «fever of the world» («светская лихорадка») Вордсворта и «stir and turmoil of the world» («шум и волненье света») Кольриджа. От первого приведенного мною значения образуется...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: Кибиров 1996: 214, 218, 220), «Сортиры» частично тяготеют к центонности. Круг цитируемых и перифразируемых авторов очень широк: от хрестоматийных классиков до третьеразрядных советских поэтов, не говоря уже о фольклоре. Некоторые свои источники Кибиров раскрывает сам: <...> и пышный Ломоносов рассуждает // о Божием Величии не зря, // когда с полночных стран встает заря! ( 33 : 6—8 ). О других предоставляет догадываться читателю, рассчитывая на его поэтическую культуру. Например, строка: <...> там пряталась малиновая слива <...> ( 5 : 3 ) — перекочевала в «Сортиры» из Лермонтова: <...> И прячется в саду малиновая слива <...> («Когда волнуется желтеющая нива...»). В словах: Никого... Лишь вьюга // хохочет в очи... ( 47 : 1—2 ) — амальгамированы три стиха блоковской поэмы: И вьюга́ пылит им в очи <...>; Только вьюга долгим смехом // Заливается в снегах... («Двенадцать», 292 , 323—324 ). А в начале 90-й строфы «Сортиров»: И как сияла твердь над головою < , > // когда мочился ночью на дворе <...>, — переиначено стихотворение Мандельштама: Умывался ночью на дворе — // Твердь сияла грубыми звездами . Образы пастернаковской «Поэзии» модифицированы дважды (во вступлении и в финале поэмы), но один раз имя «донора» указано, а другой — нет: Не все ль равно? Ведь клялся Пастернак // насчет трюизмов — мол, струя сохранна, // Поэзия, струись! («Сортиры», 1 : 1—3 ); Сейчас я кончу, прохрипев без толку: // ...
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Часть текста: слава Богу, Попробовать не захотелъ: 8 Но къ жизни вовсе охладелъ. Какъ Child-Horald , угрюмый, томный Въ гостиныхъ появлялся онъ; Ни сплетни света, ни бостонъ, 12 Ни милый взглядъ, ни вздохъ нескромный, Ничто не трогало его, Не замечалъ онъ ничего. 1–2 Недуг, которого причину / Давно бы отыскать пора. Этой темой русские критики занимались с огромным рвением, поэтому за дюжину десятилетий накопилась масса самых скучных комментариев, которые когда-либо были известны цивилизованному человеку. Изобрели даже специальный термин для тоски Онегина («онегинство»), тысячи страниц были посвящены ему как «типу» того или иного (т. е. «лишнего человека» или метафизического «денди» и т. д.). Бродский (1950), стоя на демагогической трибуне, доставшейся ему, спустя столетие, от Белинского, Герцена и других, провозгласил, что причина «болезни» Онегина — «деспотический строй» царской России. Так характер, заимствованный из книг, но блистательно преображенный фантазией великого поэта (для которого жизнь и книга были одно), помещенный им в блистательно воссозданное окружение и обыгранный в целом ряде творческих образцов — лирических воплощений, гениальных чудачеств, литературных пародий и т. д., — оказался истолкован русскими педантами как социологический и исторический феномен, типичный для эпохи Александра I (увы, это стремление вульгаризировать и свести к общему месту...
Входимость: 1. Размер: 142кб.
Часть текста: и надежды на новое политическое благоустройство мира и конструктивную роль в нем Советского Союза, которые лелеяла либеральная западная общественность в первые послевоенные месяцы. В тот момент Пастернак являлся первым и единственным кандидатом из Советского Союза на получение премии. Вслед за тем был предложен и другой кандидат — М. А. Шолохов [1341] . О выдвижении Шолохова (в отличие от пастернаковского) было сообщено агентством ТАСС, ликующая заметка которого появилась в «Литературной газете» 19 октября. Представленные в 1947 году в Комитет заключения эксперта по русским делам А. Карлгрена по каждому из этих двух кандидатов содержали серьезные оговорки, и ни тот ни другой кандидаты не получили тогда необходимой поддержки, продолжая, однако, вплоть до 1950 года фигурировать каждый год в списке номинантов [1342] . Можно понять, почему после 1950 года советские кандидаты выпали из обсуждения: крайнее обострение международной обстановки, воцарение враждебной атмосферы в ходе эскалации «холодной войны», взятый советским руководством курс на изоляцию от Запада при возобновлении массового террора в стране и общем ужесточениии внутренней жизни исключали возобновление рассмотрения советских кандидатур в «нобелевском контексте», превращали его в затею не только практически неосуществимую, но и чреватую опасностью для советских граждан. Между тем уже самые первые проявления новых веяний после смерти Сталина в Кремле и в советской культурной жизни [1343] отозвались совершенно неожиданным результатом: 21 января 1954 года председатель Иностранной комиссии Союза советских писателей Б. Н. Полевой...