Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Д"

1. Раевский Н. А.: Друг Пушкина Павел Воинович Нащокин. Страница 5

Входимость: 7. Размер: 66кб.

Часть текста: давно {Письмо П. В. Нащокина к H. M. Коншину о смерти Баратынского ("Русская старина". 1908, декабрь, с. 762--763).}, но оно настолько характерно для тогдашнего умонастроения Нащокина, что я приведу из него большую выдержку, опустив только малоинтересные религиозные размышления Павла Воиновича: "Истинно добрый и почтенный Николай Михайлович, прежде чем тебя благодарить за твое ко мне внимание, погорюем о Баратынском - и его не стало. Когда известие о смерти барона Дельвига пришло в Москву, тогда мы были вместе с Пушкиным, и он, обратясь ко мне, сказал: "Ну, Войныч, держись: в наши ряды постреливать стали". Многих из товарищей твоих и общих наших уже нет на свете, о которых не говорят и говорить не будут; слава же, известность и некрология не умолкнут повторять имен Пушкина, Дельвига и Баратынского в дальнейшее время потомства; но много ли людей осталось, которые бы могли помянуть их как товарищей и друзей по сердцу и по душе; все трое были нам близки, но ты был ближе всех к Баратынскому, и, можно сказать, в единственную интереснейшую эпоху его жизни. Итак, любезный друг Коншин, оставим журналистам, газетчикам и лексиконистам славословить или поминать их лихом... а мы с тобою помянем их, во-первых, как христиане... а во-вторых, помянем их как друзей и товарищей нашей беспечной и добросовестной молодости: спасибо им, что пожили с нами и любили нас. Станем, любезный Николай Михайлович, доживать век наш в суетах и заботах и помогать друг другу". По всей вероятности, и это письмо было продиктовано Вере Александровне или же она отредактировала составленный Нащокиным текст. Сам Нащокин так гладко писать не умел. Друзья Павла Воиновича, по всей вероятности, знали, что в его переписке немалое участие принимает жена. С. А....

2. Башилов Борис: Пушкин и масонство. XIV. Почему масоны были заинтересованы в убийстве Пушкина?

Входимость: 6. Размер: 74кб.

Часть текста: писателя. «Как писатель, — писал близкий приятель его кн. П. Вяземский вел. кн. Михаилу Павловичу, — Пушкин не демагогический, а национальный писатель, т. е. выражающий в лучших своих произведениях то, что любезно сердцу русскому: Годунов, Полтава, многие песни о Петре Великом, ода на Взятие Варшавы, Клеветникам России и многие другие написаны им при нынешнем Государе, это его последние сочинения. И во всех виден иной дух. Несмотря на то по старому, один раз укоренившемуся предубеждению, говоря о Пушкине, все указывают на оду «К Свободе», на Кинжал, написанные им (в то время, когда Занд убил Коцебу), и выставляют 20– летнего Пушкина, чтобы осуждать 36-летнего. Смею уверить, что в последние годы он ничего возмутительного не только не писал, но и про себя в этом роде не думал. Я знал его образ мыслей. В суждениях политических, он, как ученик Карамзина, признавал самодержавие необходимым условием бытия и процветания России, был почти фанатический враг польской революции и ненавидел революцию французскую; чему последнему доказательство нашел я еще недавно в письме его ко мне». Несмотря на чинимые ему Бенкендорфом всевозможные препятствия духовное влияние Пушкина распространялось все же на самые различные слои русского общества. Когда Пушкин умер, то, как сообщает дочь Карамзина в своем письме: «Женщины, старики, дети ученики, простолюдины в тулупах, а иногда даже в лохмотьях приходили поклониться праху любимого народного поэта. Нельзя без умиления смотреть на эти плебейские почести, тогда как в наших позолоченных салонах и раздушенных будуарах едва ли, кто думал и сожалел о краткости его блестящего поприща». Рост духовного влияния Пушкина, несмотря на все создаваемые ему его...

3. Рожнова Т. М., Рожнов В. Ф.: Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки. Часть I. Вдова Поэта. Первые дни. 29-31 января 1837 г.

Входимость: 16. Размер: 83кб.

Часть текста: он, по словам его, не столько, как от чрезмерной тоски <…> „Ах, какая тоска! — восклицал он иногда, закидывая руки на голову. — Сердце изнывает!“ <…> „Кто у жены моей?“ — спросил он между прочим. Я отвечал: много добрых людей принимают в тебе участие — зала и передняя полны. „Ну, спасибо, — отвечал он, — однако же, поди, скажи жене, что все слава богу, легко; а то ей там, пожалуй, наговорят!“ <…> В продолжение долгой, томительной ночи глядел я с душевным сокрушением на эту таинственную борьбу жизни и смерти — и не мог отбиться от трех слов, из Онегина, трех страшных слов, которые неотвязчиво раздавались в ушах и в голове моей: Ну что ж? Убит! О, сколько силы и значения в трех словах этих! Ужас невольно обдавал меня с головы до ног — я сидел, не смея дохнуть <…> Когда тоска и боль его одолевали, он крепился усильно и на слова мои „терпеть надо, любезный друг, делать нечего, но не стыдись боли своей, сто-най, тебе будет легче“, — отвечал отрывисто: „нет, не надо стонать; жена услышит; и смешно же, чтобы этот вздор меня пересилил; не хочу“. Он продолжал по-прежнему дышать часто и отрывисто, его тихий стон замолкал на время вовсе» {64} . В. А. Жуковский — отцу поэта, Сергею Львовичу Пушкину. «…Я покинул его в 5 часов и через два часа возвратился. Видев, что ночь была довольно спокойна, я пошел к себе почти с надеждою, но, возвращаясь, нашел иное. Арендт сказал мне решительно, что все кончено и что ему не пережить дня. Действительно, пульс ослабел и начал упадать приметно; руки начали стыть. Он лежал с закрытыми глазами; иногда только подымая руки, чтобы взять льду и потереть им лоб» {65} . Критическое состояние...

4. Добринская Л.: Рассказы из Пушкинского дома. "Прощайте, друзья…"

Входимость: 9. Размер: 32кб.

Часть текста: наедине со своим огромным письменным столом и своими книгами. Он работал и много читал, по юношеской привычке полулежа, читал с наслаждением. Ночь летела. Мягко, покойно светила жестяная лампа-ночник, тихо отзванивали часы, иногда слышно было, как в конюшне всхрапывали — к дождю — кони и где-то далеко гулко перекликались сторожа. Утром город пробуждался от барабанного стука, начинался день в казармах. Поэт бережно ставил на полку очередную прочитанную книгу. Охота к чтению начала развиваться в детстве. Мальчиком Пушкин проводил бессонные ночи, тайком забираясь в кабинет отца и без разбора «пожирая» все книги, попадавшиеся ему под руку. В 9 лет он зачитывался сочинениями древнего историка Плутарха, «Илиадой» и «Одиссеей» Гомера. Библиотека его отца, Сергея Львовича, была богата произведениями русских и французских писателей. Пушкин рано познакомился с творчеством русских поэтов XVIII века, с комедиями Мольера и Бомарше, с сочинениями Вольтера. По словам брата Льва, Александр был одарен «памятью необыкновенной». Чтение формировало духовный мир будущего поэта, будило, торопило дремавшую в нем страсть к творчеству. Вечером мальчик долго не засыпал. Его спрашивали: «Что ты, Саша, не спишь?» Он отвечал: «Сочиняю...

5. Новиков В. И.: Пушкин. Глава XXХIX

Входимость: 8. Размер: 6кб.

Часть текста: Каменный остров — там, вдали прошлогодняя дача Пушкиных. Набережная Черной речки, где тоже доводилось им дачу нанимать. Кони разыгралися… А чьи то кони, чьи то кони? Кони Александра Сергеевича… Половина 5-го. Все произойдет очень быстро. Двадцать шагов между противниками. У каждого — пять шагов до барьера. Секунданты заряжают пистолеты. Пушкин первым подходит к своей границе между жизнью и смертью. Дантес стреляет еще по пути к барьеру. Падает Пушкин. Роняет пистолет. Пуля в животе. Льется кровь. Но нет, он не сдается: — Attendez-moi! Je me sens assez de force pour tirer mon coup! («Подождите! Чувствую достаточно сил, чтобы сделать мой выстрел!») Ему подают запасной пистолет, и, приподнявшись, собрав последние силы, он нажимает на курок. Есть! Дантес валится на землю! Браво! Но нет, человек-смерть не убит. Умело заслонился рукой. Пуля отскакивает от медной пуговицы мундира, слегка ранив хладнокровного стрелка. Пушкин один и говорит уже сам с собою: — Странно, я думал, что мне доставит удовольствие его убить, но чувствую теперь, что нет. Человек-мир обретает последнюю гармонию. В страшную минуту он оказался среди чужих людей. И везут его в чужой карете, присланной старшим Геккерном. Не к доктору — домой. Рана не перевязана. Почему секунданты не озаботились заранее насчет медика? — Боюсь, не ранен ли я так, как Щербачев, — говорит Пушкин Данзасу. Поручик Щербачев получил смертельное ранение в живот во время дуэли с известным бретёром Руфином Дороховым осенью 1819 года. Поссорились в театре. Пушкину больно. По пути приходится несколько раз останавливаться. Около 6 часов вечера карета, миновав широкий Певческий мост, подъезжает к дому на Мойке. Надо вперед...