Поиск по творчеству и критике
Cлово "WISCONSIN"
Входимость: 3. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 11кб.
Часть текста: нежных» подчеркнуто тривиальны. Словари рифмы П , Батюшкова и Баратынского неоспоримо в этом убеждают (см.: Shaw J. T. Baratynski. A Dictionary of the Rhymes. The University of Wisconsin Press, 1975; Shaw J. T. Batiushkov. A Dictionary of the Rhymes. The University of Wisconsin Press, 1975; Shaw J. T. Pushkin’s Rhymes. A Dictionary. The University of Wisconsin Press, 1974). Тематика поэзии Ленского также подчеркнуто повторяет общие места романтических элегий. 7 — Он пел разлуку и печаль... — Ср.: Когда расстались мы, прелестный друг, с тобой, Скажу ль? из глаз моих ток слезный не катился, Но грудь оледенил мне холод гробовой, Тоска стеснила дух и свет в очах затмился. ( Олин В. Н. Стансы к Элизе, 1822—1823 // Поэты 1820—1830-х. С. 129) На жалобы мои, казалось отвечали И камни дикие, и быстрых вод струи; И преклонялся лес, исполненный печали, На жалобы мои... ( Крылов А. А. Разлука <1821> // Там же. С. 241) Не спрашивай, зачем я так уныл! Ты знать должна вину моей печали. ( Крылов А. А. Недоверчивость <1821>. Там же. С. 248) Я слышу вновь обеты разлученья, Прощальной речи томный звук... ( Туманский В. И. Элегия, 1823. Там же. С. 271) 8 — И нечто, и туманну даль ... — выделены цитаты из статьи В. К. Кюхельбекера «О направлении нашей поэзии...»: «У нас все мечта и призрак , все мнится и ...
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Часть текста: (1802), первого перевода Жуковским Греевой «Элегии, написанной на сельском кладбище», элегия выдвигается на центральное место в русской поэзии. [293] В эпоху классицизма она влачила скромное существование на периферии жанровой системы. Под знаменем же сентиментализма, предромантизма и романтизма она стала не только ведущим жанром, но и окрасила собой всю систему поэзии. [294] Однако в середине двадцатых годов русская элегия оказалась в положении, описываемом многими исследователями как кризисное. [295] В 1823 г. О. Сомов в своей третьей статье «О романтической поэзии» констатирует элегическую унификацию всех жанров: «Все роды стихотворений теперь слились почти в один элегический: везде унылые мечты, желание неизвестного, утомление жизнью, тоска по чему‑то лучшему, выраженные непонятно и наполненные без разбору словами, схваченными у того или другого из любимых поэтов» [296] . В 1824 г. вышла в свет статья В. Кюхельбекера «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» [297] . В ней архаист выступает против элегии и за оду. Элегия здесь раскритикована за ничтожность ее предмета и за ее «умеренность, посредственность» [298] . По мнению критика сосредоточенность на самом стихотворце и его «скорбях и наслаждениях», предопределяющая тихий, плавный и обдуманный характер элегии, исключает восторг и ликование. Особенно резко Кюхельбекер критикует стереотипность элегии: «Картины везде одни и те же: луна , которая — разумеется — уныла и бледна , скалы и дубравы, где их никогда не бывало, лес, за которым сто раз представляют заходящее солнце, вечерняя заря; изредка длинные тени и привидения, что‑то невидимое, что‑то неведомое, пошлые иносказания, бледные, безвкусные олицетворения […] в особенности же — туман: туманы над водами, туманы над бором, туманы...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Справочные издания Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 6 т./ Приложение к журналу «Красная Нива». Т. 6: Путеводитель по Пушкину. М.; Л., 1931. Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. М., 1951. Т. 1. Словарь языка Пушкина: В 4 т. М., 1956—1961. Бродский Н. Л. «Евгений Онегин». Роман А. С. Пушкина: Пособие для учителя. М., 1964. Мейлах Б. С. «Евгений Онегин» // Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М.; Л., 1966. Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1975. Лотман М. Ю., Шахвердов С. А. Метрика и строфика А. С. Пушкина // Русское стихосложение, XIX в. М., 1979. Nabokov V. Eugene Onegin. A Novel in Verse by Aleksander Pushkin. V. l—4. N. Y., 1964. Shaw J. T. Pushkin’s Phymes: A Dictionary. The University of Wisconsin Press, 1974. Примечания Литература о «Евгении Онегине» Ахматова А. А. «Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушкина. Ахматова А. А. О Пушкине. М., 1989. Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина. Статьи восьмая и девятая // Полн. собр. соч. М., 1955. Т. 7. Благой Д. Д. «Евгений Онегин» // Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1960. Т. 4. Благой Д. Д. Мастерство Пушкина. М., 1955. Бонди С. М. О Пушкине: Статьи и исследования. М., 1978. Бочаров С. Форма плана // Вопросы литературы. 1967. № 12....
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Часть текста: ознакомиться с архивными материалами, посещает места, связанные с восстанием 1773–74 гг. (Оренбургскую губернию), записывает рассказы очевидцев. Поэт стремился выявить эпистемологические границы истории и художественного вымысла, подойти к ним вплотную, и тем самым испытать различные способы смыслообразования, постичь, что «на самом деле» происходило в это неспокойное время и почему пугачевщина едва не стала концом екатерининского царства. Настоящая работа представляет собой часть еще незавершенной книги «Пушкин и Пугачев», нашего совместного проекта с А. А. Долининым и А. Л. Осповатом, где будут объединены различные подходы к проблеме пушкинского «жанрово-ориентированного» восприятия как самого Емельяна Пугачева, так и возглавленного им восстания, которое, по мнению Пушкина, было характернейшим событием русской истории. Конечно, существует множество способов «проникнуть» в «Историю Пугачева», и приходится согласиться, что мы не поймем происходящего в истории, пока достаточно точно не определим, что происходит за ее пределами, т. е. пока мы не сможем контекстуализировать и поместить в нужную перспективу все те...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: и столь же категорический отказ от использования «недостоверных» могут привести к нецелесообразным решениям. Стоит вспомнить, что целые области филологии — связанные с античностью и медиевистикой — традиционно работают с источниками, которые история литературы нового времени признала бы недостоверными, чтобы понять, что дело сводится к соответствию между типом источника и методикой его обработки. При наличии методов дешифровки заведомая фальшивка может быть источником ценных сведений, при отсутствии их самый достоверный документ может сделаться источником заблуждений. Попытаемся проиллюстрировать нашу мысль примером. В 1968 г. в журнале «Знание — сила» появилась публикация Н. Я. Эйдельмана воспоминаний Надежды Михайловны Еропкиной о Пушкине 1 . Анализ этих воспоминаний произведен Я. Л. Левкович, отметившей, что «в подлинности» их сомневаться нельзя; сомнения вызывает лишь «точность» «старческой памяти» мемуаристки 2 . На основании анализа Я. Л. Левкович Л. А. Черейский заключил, что воспоминания Н. М. Еропкиной отличаются «малодостоверными подробностями» 3 . Нельзя не признать эти заключения убедительными. Особенные сомнения внушает запись (произведенная со слов Н. М. Еропкиной в 1883 г. ее внуком А. С. Сомовым) прямой речи...
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Часть текста: он считал порождением гуманистического атеизма. [339] Русское христианство Достоевского ни в одном художественном произведении не проявляется так монологически, как в его последнем романе. По крайней мере, тезис Бахтина о полифонизме в художественном мышлении Достоевского подтверждается в «Братьях Карамазовых» менее, чем в любом другом произведении. Никогда прежде автор не предоставлял читателю так мало свободы выбора, как в этом романе, цель которого — апофеоз свободы. Поэтому не удивительно, что послание этого романа осмысливается многими читателями таким образом: смысл мира постигается не разумом естественным, рациональным, а разумом интуитивным, верующим. Если человек полагается на свой эвклидовский, земной ум, то он отдаляется от бога, от людей и — в конечном счете — от самого себя. Существование, основывающееся на началах естественного разума, приводит — как формулирует мысль Достоевского Людольф Мюллер — к преступлению, ибо эвклидовский ум «разлагает связи, в которых живет человек, связь с отцом, с землей, с добром, с богом» [340] . Разум рациональный и разум интуитивный олицетворены в романе, с одной стороны, интеллектуальным, мыслящим по–европейски, но холодным Иваном, а с другой стороны — чувственным, но не очень проницательным Дмитрием. [341] Автор симпатизирует, как кажется, односторонне пьянчуге и забияке Дмитрию [342] , олицетворению «России непосредственной», любителю просвещения и Шиллера и в то же время бушующему по трактирам и вырывающему у собутыльников бороденки. [343] В то время как Дмитрий в христианском смирении находит путь к признанию своей вины, душевное расстройство Ивана показывает, до чего доходит человек, если он целиком полагается на просвещенный разум. Такое истолкование, основывающееся на высказываниях самого автора, превращает, однако, это гениальное произведение, упрощая его структуры, в ...