Поиск по творчеству и критике
Cлово "VALLE"


А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
Поиск  
1. Долинин А.: Испанская историческая легенда в переложении Пушкина
Входимость: 2. Размер: 72кб.
2. Долинин А. А.: К вопросу о "Страннике" и его источниках
Входимость: 1. Размер: 9кб.
3. Обатнин Г. В.: К интерпретации нескольких мистических текстов Вяч. Иванова
Входимость: 1. Размер: 59кб.
4. Росси Л.: Комментарий к пушкинской строке, или Почему Онегин стоял, "опершися на гранит"?
Входимость: 1. Размер: 34кб.

Примерный текст на первых найденных страницах

1. Долинин А.: Испанская историческая легенда в переложении Пушкина
Входимость: 2. Размер: 72кб.
Часть текста: сон мне бог послал…»): опыт реконструкции замысла Пушкинские переложения средневековой испанской легенды о короле Родриге — «На Испанию родную…» (далее НИР) и примыкающий к нему черновой отрывок «Чудный сон мне Бог послал…» (далее ЧС) — ставят перед публикаторами и исследователями ряд сложных проблем. Нам неизвестна ни история создания этих текстов, ни их точная датировка, ни последовательность, в которой они были написаны, ни даже, в случае с ЧС, суть замысла. Остается дискуссионным и вопрос о том, связаны ли НИР и ЧС друг с другом, хотя в рукописи ЧС (ПД 959, л. 29 об.–29) имеется помета «Родриг», как будто бы отсылающая к главному герою НИР. Разные точки зрения на этот счет отразились в эдиционной практике. Начиная со второго издания собрания сочинений под редакцией П. А. Ефремова (1882), ЧС долгое время печатался как «неоконченное продолжение» или черновой вариант НИР, затем Н. В. Измайлов в большом академическом собрании напечатал его как самостоятельное произведение под заглавием «Родриг», а Б. В. Томашевский во втором, стандартном издании академического десятитомника возвратил ему статус чернового наброска. В других изданиях 1950–1970-х гг. ЧС, вслед за академическим собранием, публиковали отдельно, но при этом комментаторы указывали, что он связан с замыслом НИР. В чем именно состоит эта связь, никому до сих пор вразумительно объяснить не удалось. Кроме...
2. Долинин А. А.: К вопросу о "Страннике" и его источниках
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: классов, а все многочисленные издания ПП <…> назначались для хижин и лакейских» (0теч. зап., 1859, т. 116, № 1–2, смесь, с. 131). И лишь с выходом в свет в 1830 г. нового издания книги с большим вступительным очерком поэта-лауреата Р. Саути (R. Southey. The Pilgrim's Progress, with a Life of J. Bunyan) она впервые попадает в поле зрения критики и начинает восприниматься как важный факт литературы, достойный внимания «образованного меньшинства». Почти все ведущие английские журналы откликнулись на издание Саути пространными рецензиями, в которых ПП получил весьма высокую оценку. Так, Макколей в «Edinburgh Review» поставил его в один ряд с «Потерянным раем» Мильтона, а Вальтер Скотт в «Quarterly Review» (1830, vol. XLIII, May–October) выразил уверенность в том, что «рекомендованный вкусом и критическим разбором м-ра Саути, этот давний любимец простолюдинов получит теперь хороший прием и у высших классов». Представляется вполне вероятным, что Пушкин, который именно в 1830-е годы постоянно следил за английскими журналами и, кроме того, особо интересовался сочинениями Р. Саути (см.: Н. Яковлев. Из разысканий о лит. источниках в творчестве Пушкина // Пушкин в мировой литературе. Л., 1926, с. 145–159), мог обратить внимание на книгу, «рекомендованную вкусом и критическими разборами» наиболее авторитетных для него британских писателей и критиков. Тот факт, что в списке стихотворений каменноостровского цикла фамилия Баньяна правильно написана латинскими буквами, вопреки мнению Д. Благого, отнюдь не свидетельствует о том, что во время работы над ...
3. Обатнин Г. В.: К интерпретации нескольких мистических текстов Вяч. Иванова
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: и практический оккультизм становился почти будничным делом [801] . Появился отдельный книжный жанр сообщений из-за гроба, не говоря уже о том, что произведения наполнились спиритуалистской образностью [802] . Обобщая накопленный материал, вероятно, можно выделить уровни использования оккультных знаний в литературе (и, наоборот, рецепции литературных образцов в оккультной практике), однако такая работа еще ждет своего автора. Поэтому давняя статья Г. Ландау «О мистическом опыте», несмотря на некоторые ее стилистические неудачи, — одна из заслуживающих внимания попыток систематизации содержательных и структурных особенностей любой мистической доктрины («философосхемы»). Разумеется, автор неминуемо касается и типизации связей мистики и искусства слова. Сообщение мистических знаний, по его мнению, требует «неизбежности словесного блуждания, иносказательного, иносмысленного использования образов и понятий, заведомо, уже своей формой, устраняющего их неизменный прямой смысл. Для этого образное дается в функции отвлеченного, отвлеченное в функции образного; предлежащее в виде намека, угадываемое в виде предлежащего — отсюда аллегоризм и символизм» [803] . Кроме символики, комбинаторное искусство, ритуальное (эзотерическое) в своих истоках, представляет собой область, где пересекаются литература и мистицизм [804] . Например, четыре четверостишия стихотворения Игоря Северянина «Квадрат квадратов» (1910) составлены из одних и те же слов признания лирического персонажа в усталости, причем с перекрестной рифмовкой. Можно догадаться, что это «разыгрывает» чтение знаменитого магического квадрата, ключевой палиндром которого, sator apero tenet opera rotas, должен читаться по всем направлениям [805] . Известно, что авангард всех сортов с удовольствием использовал сакральные практики, в широком спектре от христианских символов до оккультных мотивов...
4. Росси Л.: Комментарий к пушкинской строке, или Почему Онегин стоял, "опершися на гранит"?
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: Стоял задумчиво Евгений, Как описал себя пиит [Пушкин: VI, 25], и, в частности, его вторая строка: «и опершися на гранит» 1 . Как известно, первым комментарием к данным строкам явилось девятое авторское примечание (1824), в котором Пушкин раскрывает смысл фразы «Как описал себя пиит», цитируя последнюю строфу стихотворения Муравьева «Богине Невы»: Въявь богиню благосклонну Зрит восторженный пиит, Что проводит ночь бессонну, Опершися на гранит [Пушкин: VI, 192]. Если в так называемом «малом академическом» издании под редакцией Б. В. Томашевского это место вовсе не комментируется [Пушкин 1977: 490, 502], то и работа таких маститых комментаторов, как В. Набоков и Ю. Лотман, едва ли не сводилась к пополнению пушкинского примечания уточнением имени-отчества поэта — Михаил Никитич (1757–1807) — и определением его роли в развитии русской литературы XVIII в.: у Набокова — насмешливо-пренебрежительным тоном 2 , а у Лотмана — научно объективно 3 . Но критическое отношение Пушкина к старшему автору или к его литературному направлению 4 , по-видимому, подразумевалось и у Лотмана, обусловливая истолкование в ироническом, пародийном ключе слова «пиит», архаически звучащего в...