Поиск по творчеству и критике
Cлово "THEME"
Входимость: 2. Размер: 36кб.
Входимость: 2. Размер: 51кб.
Входимость: 2. Размер: 142кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 36кб.
Часть текста: Две мотивировки в прозе Пушкина Пушкин вводит в русскую прозу психологическую мотивировку. Значит ли это, что Пушкин психолог? Да, это утверждение вряд ли может быть оспорено. Оно, однако, верно лишь со своего рода парадоксальной оговоркой. Пушкинский психологизм, по крайней мере в «Повестях Белкина», существует in absentia , в отсутствии, т. е. он спрятан, но спрятан именно на поверхности текста. На первый взгляд в тексте не имеется никаких психологических мотивов. Поэтому «Повести Белкина» могли восприниматься современниками как «анекдотцы» — по выражению Булгарина — или как «сказки и побасенки» — по словам Белинского. Назовем вкратце некоторые случаи завуалированной психологической мотивировки, восполняя те пробелы, которые автор или оставил в тексте или же заслонил традиционными, литературными мотивами. Разумеется, эти дополнения будут иметь обостренно тезисный характер. Не горе об ожидаемом несчастье блудной дочери, т. е. литературно заданное горе, сводит станционного смотрителя в могилу, а горе по поводу очевидного счастья любимой заместительницы жены. Не из‑за дьявольской мстительности и не из‑за великодушия не застреливает Сильвио графа, а из‑за робости, которую он с торжеством замечает в своем сопернике и которую в нем самом никто не заподозрил бы. В «Гробовщике» мы находим как скрытый психологический мотив героя превращение парадоксальности его профессии в абсурд. [189] В «Барышне крестьянке» решение молодого помещика жениться на крестьянке обусловлено не столько...
Входимость: 2. Размер: 51кб.
Часть текста: связанность рассказов Исаака Бабеля не раз ставилась под вопрос. Не кто иной, как их автор сам первым высказал сомнение насчет внутренней связанности своих произведений: «Чем держатся мои вещи? Каким цементом? Они же должны рассыпаться при первом толчке». На этот вопрос, не раз произносимый в раздражении, как сообщает К. Паустовский, Бабель сам себе отвечал, что его вещи держатся только стилем. Но тут же добавлял, смеясь: «Кто поверит, что рассказ может жить одним стилем, без содержания, без сюжета, без интриги? Дикая чепуха» [587] . Этот второй вопрос к самому себе, конечно, не аннулирует вышецитированного ответа, наоборот, только подкрепляет его. Вопреки здравому смыслу традиционных представлений о нарративном единстве, Бабель вполне серьезно утверждает, что внутренняя связанность его вещей основывается только на стиле. Тем самым он приписывает своей прозе такой тип когерентности, который является конститутивным в словесном искусстве, т. е. в поэтической, «орнаментальной» прозе. Исследователями полностью подтверждалась эта самохарактеристика автора. Не раз было указано на разложение традиционного сюжета у Бабеля, и многие исследователи исходят из того, что единство его рассказов обеспечивается уже не неким единым действием, основывается уже не на временно–причинной последовательности мотивов, а на таких, по существу, поэтических приемах, как контраст или сходство, т. е. на конститутивном в словесном искусстве отношении эквивалентности. Уже Н. Степанов констатировал, что «фабула у Бабеля развивается не по событийной наметке происшествий, а по скрытым „внутри“ рассказа ассоциациям», что «смысл–фабула рождается из столкновения слов» [588] . М. Дрозда писал об «антиповествовательных» прозаических вещах в бабелевской «Конармии», отличающихся «фрагментарностью» и «несвязанностью». Но,...
Входимость: 2. Размер: 142кб.
Часть текста: Баура в письме от 9 января 1946 года [1340] . Выступить с такой инициативой Баура, помимо искреннего его восхищения пастернаковской лирикой и осознания ее в контексте современной европейской культуры, заставили резко выросший в годы войны интерес на Западе к советской литературе и надежды на новое политическое благоустройство мира и конструктивную роль в нем Советского Союза, которые лелеяла либеральная западная общественность в первые послевоенные месяцы. В тот момент Пастернак являлся первым и единственным кандидатом из Советского Союза на получение премии. Вслед за тем был предложен и другой кандидат — М. А. Шолохов [1341] . О выдвижении Шолохова (в отличие от пастернаковского) было сообщено агентством ТАСС, ликующая заметка которого появилась в «Литературной газете» 19 октября. Представленные в 1947 году в Комитет заключения эксперта по русским делам А. Карлгрена по каждому из этих двух кандидатов содержали серьезные оговорки, и ни тот ни другой кандидаты не получили тогда необходимой поддержки, продолжая, однако, вплоть до 1950 года фигурировать каждый год в списке номинантов [1342] . Можно понять, почему после 1950 года советские кандидаты выпали из обсуждения: крайнее обострение международной обстановки, воцарение враждебной атмосферы в ходе эскалации «холодной войны», взятый советским руководством курс на изоляцию от Запада при возобновлении массового террора в...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: (Пушкин и мировая литература) Испанская литература ИСПАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА . Интерес П. к Испании и испанской культуре возник на фоне европейского и несколько отличного от него, имевшего свои особые причины русского испанофильства первой трети XIX столетия. Первая волна обостренного внимания русского общества к Испании связана с Отечественной войной 1812, живо напомнившей русским борьбу Испании с Наполеоном. Вторая волна интереса к испанским делам, а конкретнее, к испанской революции 1820, ее вождям, Рафаэлю Риего (Riego у Nuñez, 1785—1823) и Антонио Кироге (Quiroga, 1784—1841), нарастала в России в среде будущих декабристов и в сочувствовавших им кругах. П. разделял со своими современниками и друзьями-декабристами восторг перед испанцами, первыми изгнавшими наполеоновские войска, преклонение перед Риего — символом революционного духа и свободолюбия. Осведомленность П. в испанской литературе была весьма обширной. Большое число произведений испанских авторов в полных переводах или в извлечениях и пересказах находилось в библиотеке П. в составе комплекта (1775—1779) французского журнала «Bibliothèque universelle des romans» ...
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Часть текста: к прозе» (XIII, 44) и на почти идентичный диагноз, установленный четыре года спустя в «Евгении Онегине»: «Лета к суровой прозе клонят» (гл. VI: 43, 5). Что подразумевал Пушкин в это время под «прозой»? Какие функции и ценности он связывал с этим понятием? Сопоставляя 134 встречающихся у Пушкина случая употребления слов «проза» и «прозаически [й]» [4] , мы видим, что Пушкин придавал этим словам различные значения, которые можно, по образцу «Словаря языка Пушкина», сгруппировать вокруг двух семантических центров, соответствующих прямому и переносному словоупотреблениям. [5] Слово «проза», во–первых, обозначает нестихотворность текста. Отличаясь достоинствами «точности, краткости» [6] , ясности [7] и «благородной простоты» [8] , эта форма текста, с которой Пушкин, по собственному признанию, сам с трудом справлялся [9] , казалась ему лучше всего отвечающей требованиям эпохи: «просвещение века требует пищи для размышления, умы не могут довольствоваться одними играми гармонии и воображения» [10] . Это высказывание, как и другие схожие определения, отождествляющие «ясный, точный язык прозы» с «языком мыслей» [11] , следует, однако, понимать как относящиеся не только к «учености, политике и философии», к «метафизическому языку», об отсутствии которых в России Пушкин жалеет в упомянутой статье (XI, 34), но и к художественной прозе. Это явствует из раннего фрагмента, недаром комментаторами условно озаглавленного «О прозе». Констатируя здесь, что проза «требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат», и добавляя, что «стихи дело другое» (XI, 19), Пушкин характеризует, очевидно, не столько прозу науки, эпистолярную или деловую прозу, сколько прозу художественной...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: 1836. IV: 42-215], и в каждую внесены изменения и дополнения по сохранившейся беловой рукописи. Ни у Томашевского, ни у Оксмана не было сомнений, что в некоторых случаях журнальный текст подвергся цензурной или автоцензурной правке (см. [Акад VIII: 1056; КД 1984: 281]), однако в их подходе к проблеме эмендации - наряду с совпадениями 2 - есть и расхождения. Например, в редакции Оксмана отсутствует полуфраза, введенная Томашевским по рукописи во второй абзац главы IV ("Комендант по собственной охоте учил иногда своих солдат; но еще не мог добиться, чтобы все они знали, которая сторона правая, которая левая, хотя многие из них, дабы в том не ошибиться, перед каждым оборотом клали на себя знамение креста " [Акад. VIII: 299]; ср. [Совр. 1836. IV: 79; КД 1984: 23]), и, наоборот, в редакции Томашевского отсутствует эпитет, которым Оксман дополнил сетования героя в главе I: ("<...> ожидала меня гарнизонная скука в стороне глухой и отдаленной" [КД 1984: 9]; ср. [Совр. 1836. IV: 48; Акад. VIII: 282]). Список этих разночтений открывается фрагментом, в связи с которым и возникает вопрос, вынесенный в заголовок данной статьи. В левой колонке приводится журнальный текст, воспроизведенный в редакции Оксмана [Совр. 1836. IV: 43; КД 1984: 7], в правой - текст беловой рукописи, который дает редакция Томашевского [Акад. VIII: 279; Пушкин 1949. VI: 393; Пушкин 1957. VI: 393; Пушкин 1964. VI: 393; Пушкин 1978. VI: 258]: Я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника. Я считался в отпуску до окончания наук. Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника. Если...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: Р. Об источниках «Каменного гостя» // Менендес Пидаль Р. Избр. произв. М., 1961. С. 762). Миф о Дон Жуане возник на пересечении легенды о повесе, пригласившем на ужин череп или каменное изваяние, и преданий о севильском обольстителе. Эта встреча Святотатца и Обольстителя имела решающее значение для формирования мифа о Насмешнике, истоки которого находятся в глубокой древности. С античных времен существовали легенды об оживших статуях, упомянутые в сочинениях Аристотеля , Плутарха, Диона Хризостома; множество таких преданий рождалось в Малой Азии в эпоху борьбы ранних христиан с языческим идолопоклонством. Во II в. н. э. возник так называемый Книдский миф — легенда о статуе Афродиты (Венеры) работы древнегреческого скульптора Праксителя (IV в. до н. э.) в храме богини на п-ове Книд, мстящей своему осквернителю, которого постигает безумие и гибель (рассказы Лукиана из Самосаты «Панфея, или Статуи» и «Две любви»). В процессе эволюции этого мифа и образования множества его разновидностей в Европе получила с XI—XII вв. распространение легенда о статуе Венеры (в более поздних вариантах — Девы Марии), не позволившей снять у себя с пальца надетое на него юношей (рыцарем) кольцо, а позднее явившейся разъединить молодоженов, требуя соблюдения данного таким образом брачного обещания. Следующим...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: // ОЗ. 1841. Т. 15. № 4. С. II (отд. паг.); Цявловский. Кн. восп. С. 376). Вряд ли эти заявления можно принять в их буквальном смысле; вероятно С. Л. Пушкин приукрасил ради семейного престижа действительную картину. По воспоминаниям сестры П., когда у нее была гувернантка англичанка «M-me Бели» (по предположению М. А. Цявловского, родственница Джона Бейли (Bailey), лектора английского языка и литературы в Московском университете в 1784–1809 — Лет. ГЛМ. С. 460), «он учился и по-английски, но без успеха» (Анн. Т. 1. С. 13; П. в восп. совр. (1974). Т. 1. С. 47). Этот эпизод в биографии П. относился к долицейским (1806 – 15 июля 1811) годам (Летопись. Т. 1. С. 16). Приобретенные в детстве знания были, вероятно, самыми начальными и непрочными, а в Лицее, где английский язык не преподавался и отсутствовал в общении, П. должен был их основательно забыть. Знакомство П. с английской литературой было в эти годы ограниченным и складывалось через французские и русские переводы, упоминания английских писателей, отзывы о них и оценки их творчества, отдельных произведений или даже фрагментов из них в лицейском курсе литературы, ...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: (Chateaubriand) Франсуа Рене де (1768–1848), французский писатель. Трактат Ш. «Гений христианства» («Le Génie du Christianisme», 1802), повести «Атала, или любовь двух дикарей» («Atala, ou les Amours des deux sauvages dans le désert», 1801) и «Рене, или Следствия страстей» («René, ou les effets de la passion», 1802; русский перевод 1806), христианская эпопея в прозе «Мученики» («Les martyrs», 1809; русский перевод 1816) сыграли важнейшую роль в становлении французского и европейского романтизма. В России Ш. пользовался широкой известностью, его произведения читались как в подлиннике, так и в переводах; много отрывков из его сочинений и посвященных ему заметок печаталось в русской периодике. В пушкинском окружении Ш. высоко ценил К. Н. Батюшков. П. рано познакомился с произведениями Ш. На первом этапе его привлекали, видимо, повести тонким и глубоким психологическим анализом, изображением всепоглощающей любви, картинами девственной природы Америки. Стихи в беловой рукописи «Евгения Онегина» (гл. I, 9. 3–4): «Любви нас не природа учит А Сталь или Шатобриан» (Акад. VI, 546) — несли, по-видимому, автобиографическое содержание. Религиозная сторона произведений Ш., его апология христианской (католической) веры, которой «современный мир обязан всем — от сельского хозяйства до абстрактных наук», «самой поэтической, самой благоприятствующей свободе, искусству и словесности», врачующей смятенные, обуреваемые ...