Пушкин А.С.: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "STANFORD". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 9. Размер: 96кб.

Часть текста: Новосибирск, 1972. — С. 91–92. 1976 [Заметки без заглавия и подписи в разделе «Из почты „Библиофила“» о книговедческих терминах и книге «Басни А. Н.»] // Книжное обозрение. 1976. 23 июля. [Заметка без заглавия и подписи в разделе «Из почты „Библиофила“» о библиотеке Г. В. Юдина] // Книжное обозрение. 1976. 6 августа. Диалог с исследователем [рец. на кн.: И. Гринберг. Три грани лирики. М., 1975; И. Гринберг. Полет стиха и поступь прозы. М., 1975] // Литературное обозрение. 1976. № 12. — С. 75–76. 1977 Поэзия Октября. М.: Изд. Московского университета, 1977 [Подгот. текста и комм. к разделу «1917–1941», преамбула к комм.]. С. 509–522. Луч солнца русской поэзии // Книжное обозрение. 1977. 4 февраля. Бесценная коллекция [рец. на кн.: Библиотека русской поэзии И. Н. Розанова: Библиографическое описание. М., 1975] // Москва. 1977. № 12. -С. 213–215. 1978 Библиография поэта [рец. на кн.: Библиография Валерия Брюсова / Сост. Э. С. Даниелян. Ереван, 1977] // Вопросы литературы. 1978. № 3. — С. 243–248. Сквозь призму сатиры [Рец. на кн.: Л. А. Спиридонова (Евстигнеева). Русская сатирическая литература начала XX века. М., 1977] // Вопросы литературы. 1978. № 6. — С. 281–285. 1979 Чему нас учат книги [рец. на кн.: Е. Г. Киселева. Московские друзья книги. М., 1978] // Москва. 1979. № 2. — С. 217–218. Анчаров М. Л.; Бахнов В. Е.; Божидар; Большаков К. А.; Варшавский И. И.; Венский Е.; Высший литературно-художественный институт; Гессен С. Я.; «Гилея»; Дом искусств; Дом литераторов; Иванов А. А.; Казанский Б. В.; Карпов П. И.; Кнорринг И. Н.; Красный; «Литературное...

Входимость: 6. Размер: 142кб.

Часть текста: благоустройство мира и конструктивную роль в нем Советского Союза, которые лелеяла либеральная западная общественность в первые послевоенные месяцы. В тот момент Пастернак являлся первым и единственным кандидатом из Советского Союза на получение премии. Вслед за тем был предложен и другой кандидат — М. А. Шолохов [1341] . О выдвижении Шолохова (в отличие от пастернаковского) было сообщено агентством ТАСС, ликующая заметка которого появилась в «Литературной газете» 19 октября. Представленные в 1947 году в Комитет заключения эксперта по русским делам А. Карлгрена по каждому из этих двух кандидатов содержали серьезные оговорки, и ни тот ни другой кандидаты не получили тогда необходимой поддержки, продолжая, однако, вплоть до 1950 года фигурировать каждый год в списке номинантов [1342] . Можно понять, почему после 1950 года советские кандидаты выпали из обсуждения: крайнее обострение международной обстановки, воцарение враждебной атмосферы в ходе эскалации «холодной войны», взятый советским руководством курс на изоляцию от Запада при возобновлении массового террора в стране и общем ужесточениии внутренней жизни исключали возобновление рассмотрения советских кандидатур в «нобелевском контексте», превращали его в затею не только практически неосуществимую, но и чреватую опасностью для советских граждан. Между тем уже самые первые проявления новых веяний после смерти Сталина в Кремле и в советской культурной жизни [1343] отозвались совершенно неожиданным результатом: 21 января 1954 года председатель Иностранной комиссии Союза советских писателей Б. Н. Полевой направил секретное письмо М. Л. Суслову, в котором информировал о получении «старейшим писателем, академиком» Сергеевым-Ценским циркулярного обращения Шведской академии с приглашением выдвинуть кандидата на Нобелевскую премию по литературе. В нем опытный царедворец, улавливавший новые...

Входимость: 4. Размер: 70кб.

Часть текста: гг. (Оренбургскую губернию), записывает рассказы очевидцев. Поэт стремился выявить эпистемологические границы истории и художественного вымысла, подойти к ним вплотную, и тем самым испытать различные способы смыслообразования, постичь, что «на самом деле» происходило в это неспокойное время и почему пугачевщина едва не стала концом екатерининского царства. Настоящая работа представляет собой часть еще незавершенной книги «Пушкин и Пугачев», нашего совместного проекта с А. А. Долининым и А. Л. Осповатом, где будут объединены различные подходы к проблеме пушкинского «жанрово-ориентированного» восприятия как самого Емельяна Пугачева, так и возглавленного им восстания, которое, по мнению Пушкина, было характернейшим событием русской истории. Конечно, существует множество способов «проникнуть» в «Историю Пугачева», и приходится согласиться, что мы не поймем происходящего в истории, пока достаточно точно не определим, что происходит за ее пределами, т. е. пока мы не сможем контекстуализировать и поместить в нужную перспективу все те «эпистемологические грани», которые пришлось миновать Пушкину, чтобы взять курс на данный предмет. Обозначим некоторые из этих плоскостей и граней: это эволюция Пушкина как исторического мыслителя от замечаний на Тацита к увлечению петровской эпохой [Томашевский 1990; Эйдельман 1986, 1983]; это его отношение к Николаю в данный период (1830-е гг.) и связанный с ним принцип селекции (т. е. что было включено в текст или оставлено за его рамками); это его профессиональное мнение и частные суждения о Карамзине-историке: следует помнить, что «История государства Российского» оказала решающее влияние на формирование исторического сознания русской читательской аудитории, а ее последние тома стали для Пушкина источником вдохновения в поворотный момент его жизни [Вацуро 1972, Эйдельман 1986, 1983]; это внутренняя связь между...

Входимость: 3. Размер: 108кб.

Часть текста: 1905–1992) [998] , с которым ранее находился в переписке. В годы жизни Познера в России его называли «литературным вундеркиндом Петрограда» — он был младшим членом группы «Серапионовы братья» и имел прозвище «Молодой брат». По моей просьбе Познер написал воспоминания о встречах с Блоком (на французском языке), которые я опубликовал в 1987 году [999] . Во время моего визита к нему Познер показал мне домашний альбом с автографами многих известных русских писателей, который можно, условно говоря, назвать малой «Чукоккалой». Альбом содержит более 50 автографов и рисунков ведущих писателей Серебряного века — от А. Блока и М. Горького до Маяковского и Ходасевича (далее он упоминается как под своей фамилией, так и под инициалами — В. Ф.). Владимир Соломонович любезно разрешит мне сделать выписки из этого альбома для работы над статьей. Впоследствии, в 1991 году, ИМЛИ по моей инициативе пригласил Познера в Москву, и он подарил институту ксерокопию своего альбома. Уже после смерти Познера в 1994 году я опубликовал обзор этого альбома, в котором были напечатаны неизвестные автографы Блока, Н. Гумилева, В. Маяковского, К. Чуковского, О. Мандельштама, а также других представителей Серебряного века [1000] . Среди них был воспроизведенный факсимильно неизвестный ранее односложный сонет Ходасевича с «пушкинским» названием: Зимняя буря Ост Выл. Гнил Мост. Был Хвост Прост, Мил… Свис Вниз: Вот — Врос Пес В лед. 6 мая 1924 г. [1001] Мой друг Н. А. Богомолов сразу же перепечатал этот сонет Ходасевича в своей книге «Стихотворная речь» (1995), а затем второй раз — в четырехтомном собрании сочинений Ходасевича (1996) [1002] , но без какого-либо комментария, а лишь с указанием на первую публикацию. Недавно сонет «Зимняя...

Входимость: 2. Размер: 26кб.

Часть текста: зарубежья На окраине русского зарубежья «На окраине серебряного века». Так Роман Тименчик назвал статью, в которой звал к «пристальному изучению читательской среды в эпоху символизма и постсимволизма». Коллективный портрет читателя модернистов, продолжал он, будет складываться из известных и «зачастую малоизвестных или вовсе безвестных книгочеев <…> родившихся в последнее десятилетие XIX века и первое десятилетие XX-го» [701] . Тименчик обратил свое внимание на несколько таких читателей, в том числе на поэта и прозаика А. П. Дехтерева, который жил не в столицах русского зарубежья, а на его окраине — в Турции, Болгарии, затем Чехословакии и Египте. Тименчик дал небольшой историко-библиографический портрет Дехтерева [702] . Я бы хотел здесь сосредоточиться на одном аспекте его жизни — его недолгом контакте с В. Ф. Ходасевичем. Александр Петрович Дехтерев родился 19 апреля / 2 мая 1889 года в Вильне. Он дебютировал в литературе стихотворением в виленской газете «Северо-западный голос» в 1906 году и продолжал печатать стихи и рассказы в различных периодических изданиях России и Прибалтики до 1914 года. Его единственный сборник стихов, «Неокрепшие крылья. Стихотворения 1905–1906» (Ч. 1. Вильна: Тип. Ш. Лихтмахера), вышел в свет в 1906 году. После окончания Виленской классической гимназии в 1908 году Дехтерев поступил в Морское училище в Либаве, которое окончил в 1911-м по специальности штурмана дальнего плавания. Как штурман он ходил на океанской яхте «Бирма» Русского Восточно-Азиатского общества, затем работал научным сотрудником Статистического отдела по обследованию флоры субтропиков Закавказья (1913–1914). Во время Первой мировой войны Дехтерев служил в Техническом отделе 12-й армии, позднее — заведующим верфью в Риге. Во время Гражданской войны он непродолжительное время работал журналистом и лектором в Воронеже (1918), затем в...

Входимость: 2. Размер: 28кб.

Часть текста: - как, впрочем, не обсуждались и другие разночтения, сохраняющиеся в авторитетных изданиях "Капитанской дочки". Напомним, что уже более полувека роман публикуется в двух редакциях - Б. В. Томашевского (см. [Акад. VIII], все издания т. н. малого академического собрания, начиная с [Пушкин 1949. VI], а также многочисленные перепечатки, в т. ч. [Пушкин 1960. V]) и Ю. Г. Оксмана (см. [КД 1964; КД 1984] 1 ; обе они восходят к единственной прижизненной публикации, появившейся в собственном журнале Пушкина [Cовр. 1836. IV: 42-215], и в каждую внесены изменения и дополнения по сохранившейся беловой рукописи. Ни у Томашевского, ни у Оксмана не было сомнений, что в некоторых случаях журнальный текст подвергся цензурной или автоцензурной правке (см. [Акад VIII: 1056; КД 1984: 281]), однако в их подходе к проблеме эмендации - наряду с совпадениями 2 - есть и расхождения. Например, в редакции Оксмана отсутствует полуфраза, введенная Томашевским по рукописи во второй абзац главы IV ("Комендант по собственной охоте учил иногда своих солдат; но еще не мог...

Входимость: 2. Размер: 15кб.

Часть текста: не столько «фольклорный сюжетный каркас» в ДвК «скрыт под западноевропейской литературной “облицовкой”» [Там же: 203], сколько и «каркас», и «облицовка» являются, по-видимому, изводами одной сюжетной матрицы. Фокусировка интереса на ситуации травестии и персонаже, претворяющем дерзкий замысел в не менее дерзкую выходку, оставляла несколько в тени «реципиентную» пару: «вдову», «бедную старушку», и ее дочь — вернее, набор сюжетных валентностей, связанных со всей этой триадой героев в совокупности. Вплотную этим занимался, пожалуй, только Р. Шульц. Продемонстрировав, как персонажные структуры романа Ж. Казота “Le Diable amoureux” функционируют у Пушкина (прежде всего в устном рассказе «Уединенный домик на Васильевском» и разработках сюжета о «влюбленном бесе»), он соотнес оба интересовавших его пласта и с ДвК [Шульц 1987 (1): 155–161; Шульц 1987 (2): 133–139], а также указал на роль третьего женского персонажа — старой служанки. В «Уединенном домике…» она противостоит нечистой силе, в ДвК умирает в самом начале действия — с тем, чтобы быть замещенной переодетым молодым человеком. Шульц полагает, что ДвК — «такая же пародия на повесть про влюбленного беса “Уединенный домик”, как, скажем, повесть “Гробовщик” — на “Каменного гостя”», т. е. что...

Входимость: 1. Размер: 148кб.

Часть текста: в Мнемозине, послужили основанием всего, что сказано было противу р.<омантической> литературы в последние 2 года. Статьи сии написаны человеком ученым и умным. [Правый или неправый], он везде предлагает 2 даже причины своего образа мыслей и доказательства своих суждений, дело довольно редкое в нашей литературе. Никто не стал опровергать его, потому ли, что все с ним согласились, потому ли, что не хотели связаться с атлетом, повидимому, сильным и опытным. Несмотря на то многие из суждений его ошибочны во всех отношениях. Он разделяет русскую поэзию на лирическую и эпическую. К 1-ой относ<ит> произв.<едения> старин.<ных> поэтов наших, ко второй Ж.<уковского> и его послед.<ователей>. Теперь положим, что разделение сие справедливо, и рассмотрим, каким образом критик определяет степень достоинства сих двух родов. “Мы напр.<асно> ” выписываем сие мнение, потому что оно совершенно согласно с нашим. Что такое сила в поэзии? сила в изобретеньи, в расположении плана, в слоге ли? Свобода? в слоге, в расположении — но какая же свобода в слоге Ломоносова и какого плана требовать в торж.<ественной> оде? Вдохновение? есть расположение души к живейшему принятию впечатлений, следст.<венно> к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных. Вдохновение нужно в поэзии как и в геометрии. Критик смешивает вдохновение с восторгом. Нет; решительно нет — восторг ...

Входимость: 1. Размер: 34кб.

Часть текста: В настоящей статье предметом внимания будет начальное четверостишие XLVIII строфы первой главы «Евгения Онегина» (1823), которое звучит так: С душою, полной сожалений, И опершися на гранит, Стоял задумчиво Евгений, Как описал себя пиит [Пушкин: VI, 25], и, в частности, его вторая строка: «и опершися на гранит» 1 . Как известно, первым комментарием к данным строкам явилось девятое авторское примечание (1824), в котором Пушкин раскрывает смысл фразы «Как описал себя пиит», цитируя последнюю строфу стихотворения Муравьева «Богине Невы»: Въявь богиню благосклонну Зрит восторженный пиит, Что проводит ночь бессонну, Опершися на гранит [Пушкин: VI, 192]. Если в так называемом «малом академическом» издании под редакцией Б. В. Томашевского это место вовсе не комментируется [Пушкин 1977: 490, 502], то и работа таких маститых комментаторов, как В. Набоков и Ю. Лотман, едва ли не сводилась к пополнению пушкинского примечания уточнением имени-отчества поэта — Михаил Никитич (1757–1807) — и определением его роли в развитии русской литературы XVIII в.: у Набокова — насмешливо-пренебрежительным тоном 2 , а у Лотмана — научно объективно 3 . Но критическое отношение Пушкина к старшему автору или к его литературному направлению 4 ,...

Входимость: 1. Размер: 23кб.

Часть текста: Elevation of Pushkin to Sainthood» пишет: «The phrase "the sun of our poetry" <...> conjured up the lives of Russian princely saints. When Aleksandr Nevskii had died, for example, the Metropolitan Kiril told the people, "My dear children, you should know that the sun of the Suzdalian land has set" <...>. Similarly, the widow of Dmitrii Donskoi bewailed his passing with the words, "O my Sun, thou hast set too early" <...>. Odoevskii's use of a hagiographic trope in connection with Pushkin's death signaled that the poet was to be viewed as a saintly sufferer, a strastoterpets » 3 . Эта мысль заслуживала бы внимания, будь уподобление покойника закатившемуся солнцу именно агиографическим, а не вообще фольклорным и литературным тропом, и будь названные князья канонизированы именно как страстотерпцы. Произвольность последнего допущения, похоже, исследователя смущает, так что он предлагает другую параллель: «I would like to suggest that the model for poeticizing Pushkin's duel was "The Martyrdom of Boris and Gleb"» 4 - каковое наблюдение впечатляет скорее смелостью, чем меткостью. Произвольным представляется и главный тезис исследователя - о том, что русские видят в Пушкине страстотерпца 5 , т. е. мученика, претерпевшего страдание во имя Христово и беззлобно принявшего кончину от рук единоверцев. «К началу ХХ в., - пишет другой ученый, - можно утверждать, сформировалась народная версия национального культурного мифа о Пушкине. Специфика ее до сих пор не прояснена и не осознана наукой» 6 . Комизм этого простодушного признания (народная версия, разумеется,...

Поиск по творчеству и критикеCлово "STANFORD"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "STANFORD"