Поиск по творчеству и критике
Cлово "GROUND"
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 142кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: 1821); с тех пор все его новые произв. немедленно вслед за выходом на англ. яз. переводились на фр. яз., и через это посредство становились известны в России, где пользовались большой популярностью. В нач. 1825 появился первый рус. пер. («Шпион», ценз. разреш. 3 июля 1824) и первый отзыв о К. в рус. печати. П. читал романы К. в фр. пер., разделяя со своими современниками увлечение ими, что нашло отражение в наброске «Участь моя решена. Я женюсь...» (1830; см.: Акад. VIII, 407). Он приобрел на фр. яз. пятнадцатитомное собр. соч. К. (Paris, 1830–1835; остался неразрезанным лишь т. 14: «Les Monikins», 1835), и роман «Гейденмауэр, или Бенедиктинцы» (Paris, 1832; не разрезан т. 3, последний), в подлиннике — роман «Палач, или Аббатство виноградарей» (Paris, 1833; разрезан до с. 51) (Библиотека П. № 584. Vol. 50; № 822–823). В согласии с преобладавшим в Европе и России мнением, утвердившимся и в оценках критики, П. видел в К. последователя В. Скотта , выделяя его из бесцветной «толпы подражателей», к-рые «все далеко отстали от шотландского чародея» (рец. на роман М. Н. Загоскина «Юрий Милославский», 1830, черн. автограф — Акад. XI, 514). Вместе с тем он отмечал, что в романах о Кожаном чулке: «Пионеры, или Истоки...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: возвышаясь въ ясномъ воздухе являла далече 1 (far off, au loin) поверхность запятнанную 2 тенями (brooding, couvant) облаковъ тенями, лежащими по своимъ местамъ недвижно и определенно, между тихими лучами яркаго и веселаго солнца — приятнаго тому кто на мягкий холодной мохъ простиралъ безпечные члены, передъ великой пещерой, коей каменистый (ceiling, plafond) кровля 3 простирала сумракъ (of its own, отъ себя самихъ) широкую тень, въ коей (wren roitelet) пташки поютъ — Покаместь дремлющий человекъ (with side long eye) косымъ долгимъ взоромъ глядитъ на зрелище силою сего наклоненнаго убежища простертаго до самаго прелестнейш<аго> 4 отдаления — Не такова была участь моя, но я скоро надеялся найти столь же приятное убежище и столь живую радость — Черезъ пустую и широкую (common) деревню шелъ я (baffled amusé) томными шагами по скользкому грунду — Не могла моя слабая рука отогнать (the host, l’armée) толпу мошекъ (gathering) вьющихся около моего лица и со мною неразлучныхъ пока я шелъ — Примечания Автограф карандашом находится в тетради № 2374, лл. 31 2 и 31 1 (верхом вниз). Заглавие и первые семь слов напечатаны впервые у Я IX, 644. Затем вдвое больше было напечатано в М 2 II, 495, и тоже в В IV, 352, и несколько меньше в примеч. В V, LIII. Впервые полностью весь текст напечатан Н. В. Яковлевым в статье его «Перевод Пушкина из поэмы Вордсворта...
Входимость: 1. Размер: 142кб.
Часть текста: к советской литературе и надежды на новое политическое благоустройство мира и конструктивную роль в нем Советского Союза, которые лелеяла либеральная западная общественность в первые послевоенные месяцы. В тот момент Пастернак являлся первым и единственным кандидатом из Советского Союза на получение премии. Вслед за тем был предложен и другой кандидат — М. А. Шолохов [1341] . О выдвижении Шолохова (в отличие от пастернаковского) было сообщено агентством ТАСС, ликующая заметка которого появилась в «Литературной газете» 19 октября. Представленные в 1947 году в Комитет заключения эксперта по русским делам А. Карлгрена по каждому из этих двух кандидатов содержали серьезные оговорки, и ни тот ни другой кандидаты не получили тогда необходимой поддержки, продолжая, однако, вплоть до 1950 года фигурировать каждый год в списке номинантов [1342] . Можно понять, почему после 1950 года советские кандидаты выпали из обсуждения: крайнее обострение международной обстановки, воцарение враждебной атмосферы в ходе эскалации «холодной войны», взятый советским руководством курс на изоляцию от Запада при возобновлении массового террора в стране и общем ужесточениии внутренней жизни исключали возобновление рассмотрения советских кандидатур в «нобелевском контексте», превращали его в затею не только практически неосуществимую, но и чреватую опасностью для советских граждан. Между тем уже самые первые проявления новых веяний после смерти Сталина в Кремле и в советской культурной жизни [1343] отозвались совершенно неожиданным результатом: 21 января 1954 года председатель Иностранной комиссии Союза советских писателей Б. Н. Полевой направил секретное письмо М. Л. Суслову, в котором информировал о получении «старейшим писателем, академиком» ...