Поиск по творчеству и критике
Cлово "ENRAGE"
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 88кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: Адлерберга, писанного 5 января 1834 года, т. е. три месяца спустя после приезда Дантеса в Петербург, видно, что барон Геккерен являлся уже признанным покровителем Дантеса. Действительно, он выказал самую деятельную заботливость о молодом французе, хлопотал о помещении его на службу, заботился об его экзаменах, устраивал ему светские и сановные знакомства и, наконец, оказал ему самую широкую материальную поддержку. Дантес сообщил своему отцу в Зульц о добром к нему отношении Геккерена, а Дантес-старший поспешил высказать свои чувства в письме к Геккерену: «Я не могу в достаточной мере засвидетельствовать Вам всю мою признательность за все то Добро, которое Вы сделали для моего сына; надеюсь, что он заслужит его. Письмо Вашего Превосходительства меня совершенно успокоило, потому что я не могу скрыть от Вас, что я беспокоился за его судьбу. Я боялся, как бы он, с его доверчивым и распущенным характером, не наделал вредных знакомств, но, благодаря Вашей благосклонности, благодаря тому, что Вы пожелали взять его под свое покровительство и выказать ему дружеское расположение, я спокоен. Я надеюсь, что его экзамен сойдет хорошо, так как он был принят в Сен-Сир четвертым по порядку (из 180 принятых вместе с ним)... Я принимаю с благодарностью предложение Вашего Превосходительства выдать ему на первые расходы по его экипировке и прошу Вас соблаговолить сообщить мне сумму Ваших издержек, дабы я мог вернуть их Вам. Доброе расположение Вашего Превосходительства дает мне право войти в подробности, которые покажут Вам все, что я могу сделать в настоящий момент для моего сына». Далее Дантес-отец говорит о своем материальном положении. Сын просил отца выдавать ему 800—900 франков ежемесячно, но для отца такая выдача была не по силам. Он мог ему дать всего 200 франков. Эта сумма вместе с жалованьем превосходила, по мнению отца, в три раза ту сумму, с которой можно было обойтись на французской службе. Если бы понадобилось, то с...
Входимость: 1. Размер: 88кб.
Часть текста: de mon impatience, vous [vous] semblez prendre plaisir à me désapointer, [l’espoir de vous voir aujourd’hui m’avoit reveillé] je ne vous verrez donc que demain — soit. [Cependant]* [il faut que je vous parle] [je ne puis être] [il faut que] [je m’occupe] [je [n’ai] ne puis m’occuper que de vous]*. Quoique vous voir et vous entendre soit pour moi [le bonheur]* [la volupté] j’aime mieux vous écrire que vous parler. [Vous] [d] [loin de vous] [Votre présence m’attriste et me dècouragent]. [Mes paroles sont genée, mes sentiments pénibles] — Il y a en vous une ironie, une malice qui [m’attriste] aigrissent [est] [me] et découragent. [Mes] les sentiments [sont] deviennent pénibles, et [mes] les [paroles]* du coeur se [glacent] tournent en pures plaisanteries [en votre] présence. [Surement] vous êtes [un] le démon, c. à dire c elui qui doute et nie, comme le dit l’Ecriture. [Vous]...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: y fait chaud! Ce diable de Samozvanetz, comme ils l’appellent, est un bougre qui a du poil au cul. Qu’en pensez vous, mein herr? В. Розен. Oh, ja! Маржерет. Hé! voyez donc, voyez donc! L’action s’engage sur les derrières de l’ennemi. Ce doit être le brave Basmanoff, qui aurait fait une sortie. В. Розен. Ich glaube das. (Входят немцы.) Маржерет. Ha, ha! voici nos Allemands.— Messieurs!... Mein herr, dites leur donc de se rallier et, sacrebleu, chargeons! В. Розен. Sehr gut. Halt! (Немцы строятся.) Marsch! Немцы (идут.) Hilf Gott! {См. перевод 4} (Сражение. Русские снова бегут.) Ляхи. Победа! победа! Слава царю Димитрию. Димитрий (верхом) . Ударить отбой! мы победили. Довольно; щадите русскую кровь. Отбой! (Трубят, бьют барабаны.) ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД СОБОРОМ В МОСКВЕ НАРОД. Один. Скоро ли царь выйдет из собора? Другой. Обедня кончилась; теперь идет молебствие. Первый. Что, уж проклинали того? Другой. Я стоял на паперти и слышал, как диакон завопил: Гришка Отрепьев — анафема! Первый. Пускай себе проклинают; царевичу дела нет до Отрепьева. Другой. А царевичу поют теперь...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: et puis imaginez quelle chienne d’humeur je dois avoir. Pour surcroît de bonheur la pluie a commencé et comme de raison pour ne pius finir qu’au commencement du traînage. Si quelque chose peut me consoler, c’est la sagesse avec laquelle les routes sont pratiquées d’ici à Moscou: figurez-vous un parapet de chaque côté, point de fossé, point d’issue pour l’eau; ce qui fait que la route est une boîte à boue. En revanche les piétons vont très commodément sur des trottoirs bien secs et se moquent des voitures embourbées. Que maudite soit l’heure où je me décidais à vous quitter pour arriver dans ce beau pays de boue, de peste et d’incendie — car nous ne voyons que ça. Que faites vous en attendant? comment vont les affaires et que dit le grand-papa? Savez-vous ce qu’il m’a écrit? la grand’maman ne vaut, dit-il, que 7000 r. et cela ne vaut pas la peine de la déranger dans sa retraite. Ça valait bien la peine de faire tant d’embarras! Ne vous moquez pas de moi, car j’enrage. Notre mariage semble toujours fuir devant moi, et cette peste avec ses quarantaines n’est-elle pas la plus mauvaise plasanterie que le sort ait pu imaginer. Мой ангел, votre affection est la seule chose de ce monde qui m’empêche de me pendre à la porte cochère de mon triste château (où par parenthèse mon ayeul avait fait pendre un français, un outchitel, un abbé Nicole dont il était mécontent), conservez-la moi, cette affection, et croyez que tout mon bonheur est là. Me permettez-vous de vous embrasser? ça ne tire pas à conséquence à 500 verstes de distance et à travers cinq quarantaines. Ces quarantaines ne me sortent...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: — mais la frivolité est toujours cruelle et vous autres, tout en tournant des têtes à tort et à travers, vous êtes enchantées de savoir une âme souffrante en votre honneur et gloire. Adieu, divine. J’enrage et je suis à vos pieds. Mille tendresses à Ермолай Федорович et mes compliments à M-r Voulf. 25 jllt. Je reprends la plume, car je meurs d’ennui et ne puis m’occuper que de vous. J’espère que vous lirez cette lettre en cachette — la cacherez vous encore dans votre sein? me répondrez vous bien longuement? écrivez moi tout ce qui vous passera par la tête, je vous en conjure. Si vous craignez ma fatuité, si vous ne voulez pas vous compromettre, contrefaites votre écriture, signez un nom de fantaisie — mon coeur saura vous reconnaître. Si vos expressions seront aussi douces que vos regards, hélas! je tâcherais d’y croire ou de me tromper, c’est égal. — Savez vous bien qu’en relisant ces lignes, je suis honteux de leur ton sentimental — que dira Анна Николаевна? Ax вы чудотворка или чудотворица! Savez-vous quoi? écrivez-moi comme cela et comme cela; c’est si joli. {См. перевод} Переводы иноязычных текстов Я имел слабость попросить у вас разрешения вам писать, а вы — легкомыслие или кокетство позволить мне это. Переписка ни к чему не ведет, я знаю; но у меня нет сил противиться желанию получить хоть словечко, написанное вашей хорошенькой ручкой. Ваш приезд в Тригорское...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: la Табель о рангах , le clergé — en abolissant le patriarchat (NB Napoléon disait à Alexandre: vous êtes pope chez vous; ce n’est pas si bête). Mais autre chose est de faire une révolution, autre chose est d’en consacrer les résultats. Jusqu’à Catherine II on a continué chez nous la révolution de Pierre au lieu de la consolider. Catherine II craignait encore l’aristocratie; Alexandre était jacobin lui-même. Voilà déjà 140 ans que la Табель о рангах balaye la noblesse; et s’est l’empereur actuel, qui le premier a posé une digue (bien faible encore) contre le débordement d’une démocratie, pire que celle de l’Amérique (avez-vous lu Toqueville? je suis encore tout chaud et tout effrayé de son livre). Quant au clergé il est en dehors de la société, il est encore barbu. On ne le voit nulle part ni dans nos salons, ni dans la littérature, il n’est pas de la bonne société. Il n’est pas au-dessus du peuple, ne veut pas être peuple. Nos souverains ont trouvé commode de le laisser là où ils l’ont trouvé. — Comme les eunuques, il n’a de passion que le pouvoir. Aussi est-il redouté. Et je connais quelqu’un qui malgré toute son énergie a plié...