| Наши партнеры |
|
Onedvizhke.ru - Интересные новости на onedvizhke.ru. Читать!
|
<П. А. ПЛЕТНЕВ>
ИЗ ПЕРЕПИСКИ С Я. К. ГРОТОМ
П. А. Плетнев — Я. К. Гроту
9 мая 1841. Что касается до моего заглавия для альманаха, я не вижу тут светской пошлости, а одну простоту и точность — качества, которые одни и нравятся мне во всем. <...> Лучшее, по-моему, заглавие ее было бы просто «Финляндия». <...> Но ежели ты никак этого не примешь, то вот последний мой проект. Назови «Герда». Это во вкусе Пушкина. Он любил титулы книг, ничего не говорящие 1.
24 февраля 1842. Пока я ректор и журналист — у меня все минуты поражены тоскою и суетою. <...> Надеюсь, что в поздней старости (если увижу ее) буду жить иначе с моею дочерью, которая сделается секретарем моим и другом. Вот пора комментариев моих на сочинения друзей и пора записок собственно моей жизни. Последнее мне завещал Пушкин у Обухова моста во время прогулки за несколько дней до своей смерти. У него тогда было какое-то высокорелигиозное настроение. Он говорил со мною о судьбах Промысла
1 апреля 1844. <...> Я недавно припомнил золотые слова Пушкина насчет существующих и принятых многими правил о дружеских сношениях. «Все, — говорил в негодовании Пушкин, — заботливо исполняют требования общежития в отношении к посторонним, то есть к людям, которых мы не любим, а чаще и не уважаем, и это единственно потому, что они для нас ничто. С друзьями же не церемонятся, оставляют без внимания обязанности свои к ним, как к порядочным людям, хотя они для нас — все. Нет, я так не хочу действовать. Я хочу доказывать моим друзьям, что не только их люблю и верую в них, но признаю за долг и им, и себе, и посторонним показывать, что они для меня первые из порядочных людей, перед которыми я не хочу и боюсь манкировать чем бы то ни было, освященным обыкновениями и правилами общежития».
11 ноября 1844. Заходил ко мне двуличный О. ..ко (выражение покойного Пушкина)<...>
5 мая 1845. <...> Приготовься видеть в № 6 «Современника» одни учено-сериозные статьи без малейшей примеси легкого чтения. Я знаю, что ты будешь бранить меня. Но войди в мое положение (как любил в таких случаях говаривать покойный Пушкин) <...>
Я. К. Грот — П. А. Плетневу
1 сентября 1845. Вчера после обеда пришел ко мне Россет прощаться. <...>
<...>
П. А. Плетнев — Я. К. Гроту
8 сентября 1845. Мицкевич импровизировал не у Дельвига, а у Пушкина, еще холостого и жившего тогда у Демута. Там были: Вяземский, Дельвиг, я и еще кто-то 4.
. Все, что высказал ты о «Домике в Коломне» и об «Андрее» (Тургенева), я совершенно разделяю. Надобно еще прибавить к тому, что «Домик в Коломне» для меня с особенным значением. Пушкин, вышедши из Лицея, действительно жил в Коломне, над Корфами — близ Калинкина моста, на Фонтанке, в доме бывшем тогда Клокачева. Здесь я познакомился с ним. Описанная гордая графиня была девица Буткевич, вышедшая за семидесятилетнего старика графа Стройновского 5.
13 апреля 1846 <...> Ты, мой Грот, точно основатель для меня мирного общежительства, которому начало положил Пушкин в последний год своей жизни. Любимый со мною разговор его, за несколько недель до его смерти, все обращен был на слова: «Слава в вышних богу, и на земле мир, и в человецех благоволение». По его мнению, я много хранил в душе моей благоволения к людям; оттого и самые литературные ссоры мои не носят характера озлобления. А я, слушая его и чувствуя, что еще далеко мне до титла человека благоволения,
3 декабря 1847. Не оттого дело портится, что много плохих историков, а оттого, что это самое дело превышает естественные способы наши к его неукоризненному исполнению. Подобная мысль сжимает мое сердце уже во второй раз в жизни. В первый раз это было, когда я прочитал известную прекрасную статью Жуковского под названием «Последние минуты Пушкина». Я был свидетель этих последних минут поэта. Несколько дней они были в порядке и ясности у меня на сердце. Когда я прочитал Жуковского, я поражен был сбивчивостью и неточностью его рассказа. Тогда-то я подумал в первый раз: так вот что значит наша история. Если бы я выше о себе думал, я тогда же мог бы хоть для себя сделать перемены в этой статье 6. Но время ушло. У меня самого потемнело и сбилось в голове все, казавшееся окрепшим навеки.
. В XXIX т. <«Современника»>, на 375 странице, болтун (ныне уже покойник) М.Макаров, в прескучной и преглупой своей статье, напечатанной тогда мною единственно ради имени великого поэта (то же разумей и о рассказах Грена, известного дурака), говорит положительно, что Пушкины (Сергей с Александром и Василий) издавна жили в Москве. Таким образом, и сомневаться ненадобно, там ли родился поэт. Он и Дельвиг всегда гордились этим преимуществом, утверждая, что тот из русских, кто не родился в Москве, не может быть судьею ни по части хорошего выговора на русском языке, ни по части выбора истинно русских выражений. Вот почему Пушкин бесился, слыша, если кто про женщину скажет: «она тяжела» или даже «беременна», а не брюхата — слово самое точное и на чистом русском языке обыкновенно употребляемое. Пушкин тоже терпеть не мог, когда про доктора говорили: «Он у нас пользует». Надобно просто: «лечит» .
Примечания
Петр Александрович Плетнев (1792—1865) — один из ближайших друзей Пушкина, поэт, критик, профессор (впоследствии ректор) Петербургского университета. Познакомившись с Пушкиным еще в 1816 году, он поддерживал с ним связь в годы михайловской ссылки. Плетнев был тесно связан с Дельвигом; со второй половины 1820-х годов он становится и формально и фактически доверенным лицом Пушкина во всех его издательских делах; при его участии был издан «Евгений Онегин» (кроме гл. II), «Стихотворения» 1826 и 1829 годов, «Полтава», «Борис Годунов», «Повести Белкина». Пушкин посвятил ему второе полное издание «Онегина». Плетнев был одним из основных сотрудников «Северных цветов», «Литературной газеты», «Современника»; в 1830-е годы (особенно в 1835—1836 гг.) его общение с Пушкиным почти повседневно. Культ личности и творчества Пушкина Плетнев сохранил до конца жизни. Воспоминаний о Пушкине он не оставил (см. об этом во вступ. статье); его рассказы, широко использованные Анненковым, Бартеневым, Гаевским, Гротом, ценны деталями, рисующими бытовой облик Пушкина, его привычки, передачей его слов и т. п., но, сообщая о реалиях, поясняющих творчество, Плетнев часто ошибается, даже когда дело касается «Современника» и «Литературной газеты».
Первая из опубликованных здесь статей — биографический очерк, написанный Плетневым для «Современника» (1838); вторая — набросок, не вошедший в печатный текст; он был опубликован по автографу Я. К. Гротом. Из обеих статей берутся фрагменты, носящие мемуарный характер.
Первая статья о Жуковском впервые была опубликована под заглавием «Чтение о В. А. Жуковском», в Известиях II отделения Академии наук, т. I, 1852, с. 146—162; 194—206; вторая («О жизни и сочинениях В. А. Жуковского») — в «Живописном сборнике», т. III, 1853, с. 355—397 и отдельно (СПб., 1853).
1 г., где идет речь об альманахе «Орион» («Арион»): «я люблю имена, не имеющие смысла: шуточкам привязаться не к чему» (Письма IV, с. 111, 278).
2 По-видимому, Н. И. Тарасенко-Отрешков («Отрешко») общавшийся с Пушкиным в 1832—1837 гг. и оставивший воспоминания о нем (ИВ, 1886, № 2, с. 388—391; РС 2, с. 428—433); его Пушкин пытался привлечь к заведованию редакцией замышляемой газеты. Отрешков пользовался не слишком хорошей репутацией — как по деловым, так и по личным качествам; его деятельность в качестве члена Опеки над имуществом Пушкина вызывала подозрение в прямом мошенничестве. Его вывел Лермонтов в «Княгине Литовской» под фамилией Горшенков (Н. Лернер. Оригинал одного из героев Лермонтова. — «Нива», 1913, № 37, с. 731—732).
3 Это ходячее речение, или обрывок анекдота, затем было подхвачено Лермонтовым и попало в стих. «Журналист, читатель и писатель» (Э. Герштейн
4 Речь идет о знаменитой импровизации Мицкевича 30 апреля 1828 г., о которой впоследствии вспоминал Вяземский. См.: М. А. Цявловскии. Статьи о Пушкине. М., 1962, с. 168—169 и т. I, с. 130—131 наст. изд.
5 См. «Домик в Коломне», строфа XXI. О том же сообщал Бартеневу П. В. Нащокин (., с. 29, 81). Пушкин видел Стройновскую в церкви Покрова в Коломне в 1817—1820 гг.
6 См. вступит, статью.
7 Ср. в воспоминаниях А. С. Данилевского, встретившего Пушкина на даче у Плетнева в Лесном, куда отправился вместе с Гоголем: «Через несколько времени, почти следом за ними, явились Пушкин с Соболевским. Они пришли почему-то пешком с зонтиками на плечах. Вскоре к Плетневу приехала еще вдова Н. М. Карамзина, и Пушкин затеял с нею спор. Карамзина выразилась о ком-то: «Она в интересном положении». Пушкин стал горячо возражать против этого выражения, утверждая с жаром, что его напрасно употребляют вместо коренного, чисто русского выражения: «Она брюхата», что последнее выражение совершенно прилично, а напротив, неприлично говорить «она в интересном положении» (В. И. Шенрок«беременна» в языке Пушкина крайне редко; слово «брюхата» — обычно, как у Пушкина, так и в ближайшем его окружении (ср., напр., письмо к нему Нащокина 1834 с — XV, 135).