|
БОРИС ГОДУНОВ
СЦЕНЫ, ИСКЛЮЧЕННЫЕ ИЗ ПЕЧАТНОЙ РЕДАКЦИИ
|
1. ОГРАДА МОНАСТЫРСКАЯ 1 ГРИГОРИЙ и ЗЛОЙ ЧЕРНЕЦ. Григорий. Что за скука, что за горе наше бедное житье! День приходит, день проходит — видно, слышно все одно: Только видишь черны рясы, только слышишь колокол. Днем, зевая, бродишь, бродишь; делать нечего — соснешь; Ночью долгою до света всё не спится чернецу, Сном забудешься, так душу грезы черные мутят; Рад, что в колокол ударят, что разбудят костылем. Нет, не вытерплю! нет мочи. Чрез ограду да бегом. Мир велик: мне путь-дорога на четыре стороны, Поминай как звали. Чернец. Правда: ваше горькое житье, Вы разгульные, лихие, молодые чернецы. Григорий. Хоть бы хан опять нагрянул! хоть Литва бы поднялась! Так и быть! пошел бы с ними переведаться мечом. Что, когда бы наш царевич из могилы вдруг воскрес И вскричал: «А где вы, дети, слуги верные мои? Вы подите на Бориса, на злодея моего, Изловите супостата, приведите мне его!..» Чернец. Полно! не болтай пустого: мертвых нам не воскресить! Нет, царевичу иное, видно, было суждено — Но послушай: если дело затевать, так затевать... Григорий. Что такое? Чернец. Если б я был так же молод, как и ты, Если б ус не пробивала уж лихая седина... Понимаешь? Григорий. Чернец. Слушай: глупый наш народ Легковерен: рад дивиться чудесам и новизне; А бояре в Годунове помнят равного себе; Племя древнего варяга и теперь любезно всем. Ты царевичу ровесник... если ты хитер и тверд... Понимаешь? (Молчание.) Чернец. Что же скажешь? Григорий. Решено! Я — Димитрий, я — царевич. Дай мне руку: будешь царь. 2. ЗАМОК ВОЕВОДЫ МНИШКА В САМБОРЕ 2. Уборная Марины. МАРИНА, РУЗЯ убирает ее; служанки. (перед зеркалом). Ну что ж? готово ли? нельзя ли поспешить? Рузя. Позвольте; наперед решите выбор трудный: Что вы наденете, жемчужную ли нить Иль полумесяц изумрудный? Марина. Рузя. Прекрасно! помните? его вы надевали, Когда изволили вы ездить во дворец. На бале, говорят, как солнце вы блистали. Мужчины ахали, красавицы шептали... В то время, кажется, вас видел в первый раз Хоткевич молодой, что после застрелился. А точно, говорят: на вас Кто ни взглянул, тут и влюбился. Марина. Нельзя ли поскорей. Рузя. Сейчас. Сегодня ваш отец надеется на вас. Царевич видел вас недаром, Не мог он утаить восторга своего, Уж ранен он; так надобно его Сразить решительным ударом. А точно, панна, он влюблен. Вот месяц, как, оставя Краков, Забыв войну, московский трон, В гостях у нас пирует он И бесит русских и поляков. Ах, боже мой! дождусь ли дня?.. Не правда ли? когда в свою столицу Димитрий повезет московскую царицу, Вы не оставите меня? Ты разве думаешь — царицей буду я? Рузя. А кто ж, когда не вы? кто смеет красотою Равняться здесь с моею госпожою? Род Мнишков — ничьему еще не уступал; Умом — превыше вы похвал... Счастлив, кого ваш взор вниманья удостоит, Кто сердца вашего любовь себе присвоит — Кто б ни был он, хоть наш король Или французский королевич — Не только нищий ваш царевич, Бог весть какой, бог весть отколь. Он точно царский сын и признан целым светом. Рузя. Марина. Скрывался он. Рузя. Не спорю я об этом — А только знаете ли вы, Что говорят о нем в народе? Что будто он дьячок, бежавший из Москвы, Известный плут в своем приходе. Марина. Рузя. О я не верю им — Я только говорю, что должен он, конечно, Благословлять еще судьбу, когда сердечно Вы предпочли его другим. Служанка (вбегает). Уж гости съехались. Вот видишь: ты до света Готова пустяки болтать, А между тем я не одета... Рузя. Сейчас, готово всё (Служанки суетятся.) Марина. |
Сноски
1 Следовало после сцены: «Ночь. Келья в Чудовом монастыре».
2 Следовало после сцены: «Краков. Дом Вишневецкого».
|