Евгенiй («Медн. всадн»). — «Безумецъ бедный». Ни зверь, ни человекъ, ни то, ни сё, — ни житель света, ни призракъ мертвый». «Его смятенный умъ противъ ужасныхъ потрясенiй не устоялъ»; «онъ оглушенъ былъ шумомъ внутренней тревоги»; ужасныхъ думъ безмолвно полонъ, онъ скитался». Весь день бродилъ пешкомъ; «питался, въ окошко поданнымъ, кускомъ, одежда ветхая на немъ рвалась, и тлела. Злыя дети бросали камни въ следъ ему; нередко кучерскiя плети его стегали, потому что онъ не разбиралъ дороги ужъ никогда; казалось, — онъ не примечалъ». «Онъ скоро свету сталъ чуждъ», хотя въ минувши времена» прозванiе Евгенiя, «б. м., и блистало, и подъ перомъ Карамзина въ родныхъ преданьяхъ прозвучало», «но ныне светомъ и молвой оно забыто». («Прозванья намъ его не надо»). Когда-то жилъ въ Коломне, въ пустынномъ уголке, но «онъ къ себе домой не возвращался»; «спалъ на пристани». «Где-то» служилъ «всего два года»; былъ «беденъ» и «трудомъ» себе «онъ долженъ былъ доставить и независимость, и честь»; но и раньше дичился «знатныхъ» и не тужилъ ни о покойнице родне, ни о забытой старине». «Его мечта» была — Параша. Онъ думалъ устроить себе «смиренный уголокъ» и въ немъ Парашу успокоить». (Въ черновомъ наброске мечты Евгенiя переданы подробно: «кровать, два стула, щей горшокъ, да самъ большой... Чего мне боле? не будемъ прихотей мы знать; по восресеньямъ летомъ въ поле съ Парашей буду я гулять; местечко выпрошу; Параше препоручу хозяйство наше и воспитанiе ребятъ... И станемъ жить, и такъ до гроба рука съ рукой дойдемъ мы оба, и внуки насъ похоронятъ»). Во время наводненья, «онъ страшился, бедный, не за себя». «На площади Петровой», «какъ будто околдованъ», какъ будто къ мрамору прикованъ», на звере мраморномъ верхомъ, безъ шляпы, руки, сжавъ крестомъ, сиделъ недвижный, страшно бледный Евгенiй». Онъ не слыхалъ, какъ подымался валъ, ему подошвы подмывая, какъ дождь ему въ лицо хлесталъ, какъ ветеръ буйно завывая, съ него и шляпу вдругъ сорвалъ. Его отчаянные взоры на край одинъ наведены, недвижны были. Словно горы, изъ возмущенной глубины вставали волны тамъ и злились, тамъ буря выла, тамъ носились обломки... Боже, Боже! тамъ — увы! близехонько къ волнамъ, почти самаго залива — заборъ некрашеный, да ива и ветхiй домикъ: тамъ оне, вдова и дочь, его Параша; когда «вода сбыла», «чрезъ волны страшныя» Е. направляется на тотъ берегъ («и долго съ бурными волнами боролся опытный гребецъ и скрыться въ глубь межъ ихъ рядами всечасно съ дерзкими пловцами готовъ былъ чолнъ»). «Евгенiй стремглавъ, не помня ничего, изнемогая отъ мученiй, бежитъ» къ дому Параши. «Онъ остановился; пошелъ назадъ — и воротился. Глядитъ... идетъ... еще глядитъ: вотъ место, где ихъ домъ стоитъ; вотъ ива. Были здесь ворота; снесло ихъ, видно. Где же домъ? И полонъ сумрачной заботы, все ходитъ, ходитъ онъ кругомъ. Толкуетъ громко самъ съ собою — и вдругъ, ударя въ лобъ рукою, захохоталъ». Съ той поры «его терзалъ какой-то сонъ; однажды «вспомнилъ живо онъ прошлый ужасъ; торопливо онъ всталъ, пошелъ бродить, и вдругъ остановился (на «площади Петровой») и вокругъ тихонько сталъ водить очами съ болезнью тихой на лице» Прояснились въ немъ страшно мысли. Онъ узналъ и место, где потопъ игралъ, где волны хищныя толпились, бунтуя злобно вкругъ него, и львовъ и площадь, и того, кто неподвижно возвышался во мраке медною главой, тотъ чьею волей роковой надъ моремъ городъ основался». «Кругомъ подножiя кумира безумецъ бедный обошелъ и взоры дикiе навелъ на ликъ державца полумiра. Стеснилась грудь его. Чело къ решетке хладной прилегло, глаза подернулись туманомъ, по сердцу пламень пробежалъ, вскипела кровь; онъ мрачно сталъ предъ горделивымъ истуканомъ — и зубы стиснувъ, пальцы сжавъ, какъ обуянный силой черной: «Добро, строитель чудотворный!» шепнулъ онъ, злобно задрожавъ: «Ужо тебе!..» И вдругъ стремглавъ бежать пустился. Показалось ему, что грознаго царя, мгновенно гневомъ возгоря, лицо тихонько обращалось... И онъ по площади пустой бежитъ, и слышитъ за собой, какъ-будто грома грохотанье, — тяжело-звонкое скаканье по потрясенной мостовой — и, озаренъ луною бледной, простерши руку въ вышине, за нимъ несется Всадникъ Медный на звонко скачущемъ коне. И во всю ночь, безумецъ бедный куда стопы ни обращалъ, за нимъ повсюду Всадникъ Медный съ тяжелымъ топотомъ скакалъ. И съ той поры, когда случалось идти той площадью ему, въ его лице изображалось смятенье; къ сердцу своему онъ прижималъ поспешно руку, какъ бы его смиряя муку; картузъ изношенный снималъ, смущенныхъ глазъ не подымалъ, и шелъ сторонкой». — На пустынномъ островке, куда «наводненье», «играя занесло» домишко ветхiй (Параши), у его «порога» нашли Е. «и тутъ же хладный трупъ его похоронили, ради Бога».
— См. , .
«Бахч. »). — «Злой», «седой евнухъ»; «Угрюмый сторожъ ханскихъ женъ», гарема «сторожъ неотлучный». «Его ревнивый взоръ и слухъ за всеми следуетъ всечасно». «Все жадно замечаетъ онъ». «Его стараньемъ заведенъ порядокъ вечный. Воля хана ему единственный законъ; святую заповедь Корана не строже соблюдаетъ онъ. Его душа любви не проситъ; какъ истуканъ онъ переноситъ насмешки, ненависть, укоръ, обиды жалости нескромной, презренье, просьбы, робкiй взоръ и тихiй вздохъ и ропотъ томный. Ему известенъ женскiй нравъ; онъ испыталъ, сколь онъ лукавъ и на свободе, и въ неволе; взоръ нежный, слезъ упрекъ немой не властны надъ его душой: онъ имъ уже не веритъ боле». «Онъ по гарему въ тьме ночной неслышными шагами бродитъ: ступая тихо по коврамъ, къ послушнымъ крадется дверямъ, отъ ложа къ ложу переходитъ»... «Страхъ прилежный тревожитъ въ немъ и спящiй духъ. Изменъ всечасныхъ ожиданье покоя не даетъ уму»; «обманутый невернымъ слухомъ, онъ пробуждается, дрожитъ, напуганнымъ приникнувъ ухомъ».
«»). — «Добрая старуха», «верная нянька» Вл. Дубровскаго. Во время болезни старика Дубровскаго, «сделалась его нянькою. Она смотрела за нимъ, какъ за ребенкомъ, напоминала ему о времени пищи и сна, кормила его, укладывала спать».
«»). — «Фамилiю свою ведутъ Езерскiе» отъ «Ондрея по прозвищу Езерскаго». (1). «Езерскiе явились въ великой силе при дворе при Императоре Петре»... (4).
«»). — См. Ондрей, Иванъ, Илья, Елизаръ, Варлаамъ.
«»). — «Происходилъ отъ техъ вождей, чей въ древни веки парусъ дерзкiй поработилъ брега морей». «Дедъ его, великiй, имелъ двенадцать тысячъ душъ; изъ нихъ отцу его досталась осьмая часть, и та сполна была давно заложена и ежегодно продавалась». Самъ Е. былъ «чиновникъ», «коллежскiй регистраторъ», и «жилъ жалованьемъ». «Одевался нерадиво; на немъ сидело все не такъ; всегда бывалъ застегнутъ криво его зеленый узкiй фракъ»; «но должно знать, что» онъ «былъ сочинитель и любовникъ». — Человекъ онъ былъ «благопристойный и простой», «малый деловой»; «просто гражданинъ столичный, какихъ встречаемъ всюду тьму, ни по лицу, ни по уму, отъ нашей братьи не отличный».
«»). — Императрица. «Женщина летъ 35-ти, съ черными проницательными глазами, «прекрасная собою, одетая по последней парижской моде». Прiехавшаго изъ Парижа Ибрагима съ любопытствомъ разспрашиваетъ о парижской жизни, праздникахъ и своенравныхъ модахъ. На ассамблее Императрица, «блистая красотою и нарядомъ, прохаживалась между рядами гостей, приветливо съ ними разговаривая».
«Капит. »). — «Императрица». «Ей казалось летъ сорокъ». «Лицо ея, полное и румяное, выражало важнось и спокойствiе а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую». Е. имела обыкновенiе «рано утромъ» «въ беломъ утреннемъ платье, въ ночномъ чепце и въ душегрейке» прогуливаться по саду. По словамъ Марьи Ивановны, «все» въ Е. «невольно привлекало сердце и внушало доверчивость». Когда въ саду собачка съ лаемъ побежала на встречу Марье Ивановне, Е. сказала прiятнымъ голосомъ.» «— Не бойтесь, она не укуситъ». Е. «пристально смотрела на Марью Ивановну и «первая прервала молчанiе». Узнавъ отъ Марьи Ивановны, что она дочь капитана Миронова и прiехала просить «милости» у государыни, Е. сказала голосомъ еще более ласковымъ: «— Извините меня, если я вмешиваюсь въ ваши дела; но я бываю при дворе; изъясните мне, въ чемъ состоитъ ваша просьба, и, можетъ быть, мне удастся вамъ помочь». Получивъ прошенiе отъ Марьи Ивановны, Е. «стала читать» его «про себя», «сначала она читала съ видомъ внимательнымъ и благосклоннымъ, но вдругъ лицо ея переменилось». «— Вы просите за Гринева», сказала Е. «— Императрица не можетъ его простить, онъ присталъ къ самозванцу не изъ невежества и легковерiя, но какъ безнравственный и вредный негодяй». На опроверженiе Марьи Ивановны, Е. «вся вспыхнувъ возразила»: «— Какъ неправда!» «Со вниманiемъ» «выслушала» Марью Ивановну и «спросила потомъ: «— Где вы остановились?» «услыша, что у Анны Власьевны», промолвила съ улыбкою: а! знаю. Прощайте, не говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы не долго будете ждать ответа на ваше письмо». Е. приняла Марью Ивановну въ своей уборной, сидя «за своимъ туалетомъ». Е. подозвала ее и «ласково» «сказала съ улыбкою»: «— Я рада, что могла сдержать вамъ свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена въ невинности вашего жениха. Вотъ письмо, которое сами потрудитесь отвезти къ будущему свекру». Когда Марья Ивановна, «заплакавъ, упала къ ногамъ императрицы», Е. «подняла ее и поцеловала». «— Знаю, что вы не богаты, сказала она: но я въ долгу передъ дочерью капитана Миронова. Не безпокойтесь о будущемъ. Я беру на себя устроить ваше состоянiе». «Обласкавъ» Марью Ивановну, Е. «ее отпустила». Собственноручное письмо Е. къ отцу Гринева содержало «оправданiе его сына и похвалы уму и сердцу дочери капитана Миронова».
Елена «Отр. . »). — Уп. л. Въ нее былъ влюбленъ безъ памяти «Владимiръ Z. Онъ «сказалъ ей какую-то нежность, она приняла ее за грубость и пожаловалась» «своей прiятельнице».
«»). — Уп. л. Томскiй восторгается ею: «какъ хороша была Е.!» (на балу у ***).
«. ночи», набр. I). — Князья «Рюриковой крови», ныне запашутъ сами и, встречаясь другъ съ другомъ на своихъ бороздахъ. отряхиваютъ сохи и говорятъ: «Богъ помочь, князь Антипъ! Сколько твое княжое здоровье сегодня напахало? — Спасибо, князь Ерема Авдеичъ.
«»). — Дура при доме Ржевскаго. «Старая женщина, набеленная и нарумяненная, убранная цветами и мишурой, въ штофномъ робронде, съ открытой шеей и грудью». Входитъ «припевая и подплясывая». Высмеиваетъ все «немецкое»; передразниваетъ «заморскую обезьяну» Корсакова. «Несколько разъ вопрошаемая государемъ», прiехавшимъ къ Ржевскому, «отвечала съ какой-то робкой холодностью, что вовсе не доказывало природной ея глупости».
«»). — «Со славой хоть съ урономъ, другой Езерскiй, Елизаръ, упился кровiю татаръ между Непрядвою и Дономъ, ударя съ тыла въ таборъ ихъ съ дружиной суздальцевъ своихъ».
«»). — Великая княжна «Юная красавица, стройная, свежая, какъ роза».
«Бор. Год»). — Дьякъ. «Довольно будетъ объявить о побеге (Отрепьева изъ монастыря) дьяку Смирнову или Ефимьеву».