Разсказъ объ отношенiяхъ Пушкина къ Дантесу 1).
Князь Трубецкой не былъ "прiятельски" знакомъ съ Пушкинымъ, но хорошо зналъ его по частымъ встречамъ въ высшемъ петербургскомъ обществе и, еще более, по своимъ близкимъ отношенiямъ къ Дантесу {По формулярному списку кн. А. В. Трубецкой, въ 1831 г. произведенъ въ корнеты Кавалергардскаго полка, въ 1834 г. - въ поручики, въ 1836 г. - въ штабсъ-ротмистры, въ 1840 г. - въ ротмистры; 18-го января 1842 г. уволенъ отъ службы по домашнимъ обстоятельствамъ; потомъ вновь поступилъ на службу и дослужился до генеральскаго чина.}.
"Въ 1834 году, разсказывалъ кн. Трубецкой, императоръ Николай собралъ однажды офицеровъ Кавалергардскаго полка и, подведя къ нимъ за руку юношу, сказалъ: "Вотъ вамъ товарищъ. Примите его въ свою семью, любите его, какъ пажа" (въ то время кавалергарды пополнялись исключительно воспитанниками Пажескаго корпуса, по большей части, камеръ-пажами) и прибавилъ по-французски: "Этотъ юноша считаетъ за большую честь для себя служить въ Кавалергардскомъ полку - онъ постарается заслужить вашу любовь и, я уверенъ, оправдаетъ вашу дружбу". Это и былъ Дантесъ, племянникъ голландскаго посланника Геккерна, родная сестра котораго была замужемъ за французскимъ chevalier Дантесомъ. На видъ ему было въ то время летъ 20. много 22 года. Какъ иностранецъ, онъ былъ пообразованнее насъ, пажей, а какъ французъ - остроуменъ, живъ, веселъ. Онъ былъ отличный товарищъ и образцовый офицеръ. Онъ былъ очень красивъ, и постоянный успехъ въ дамскомъ обществе избаловалъ его - онъ относился къ дамамъ вообще, какъ иностранецъ, смелее, развязнее, чемъ мы, русскiе, а какъ избалованный ими - требовательнее: если хотите, нахальнее, наглее, чемъ даже было принято въ нашемъ обществе".
Въ 1834 году, летомъ, когда кавалергарды стояли въ крестьянскихъ избахъ Новой Деревни, князь Трубецкой жилъ въ одной хате съ Дантесомъ, который сообщалъ ему о своихъ любовныхъ похожденiяхъ, вернее, о своихъ победахъ надъ женскими сердцами.
"Въ то время Новая Деревня была моднымъ местомъ, говорилъ кн. Трубецкой; мы стояли въ избахъ, местность не была такъ застроена, какъ теперь, я мы производили эскадронныя ученiя на той земле, где теперь дачки и садики 1-й и 2-й линiй Новой Деревни. Все высшее общество располагалось на дачахъ по близости, преимущественно на Черной речке. Тамъ жилъ и Пушкинъ.
"Дантесъ часто посещалъ Пушкиныхъ. Онъ ухаживалъ за "Наташей", какъ и за всеми красавицами (а она была красавица), но вовсе не особенно "прiударялъ", какъ мы тогда выражались, за нею. Частыя записочки, относимыя Лизой (горничная Пушкиной), ничего не значили - въ наше время это было въ обычае. Пушкинъ, хорошо зная, что Дантесъ не "прiударяетъ" за его женою, вовсе не ревновалъ, но, какъ онъ самъ выражался, Дантесъ былъ ему противенъ своею манерою, несколько нахальною, своимъ языкомъ, менее воздержнымъ, чемъ следовало съ дамами, какъ полагалъ Пушкинъ. Надо признаться - при всемъ уваженiи къ высокому таланту Пушкина - это былъ характеръ невыносимый. Онъ все какъ будто боялся, что его мало уважаютъ, недостаточно оказываютъ почета; мы, конечно, боготворили его музу, а онъ считалъ, что мы мало преклоняемся передъ нимъ. Манера Дантеса просто оскорбляла его, и онъ не разъ высказывалъ желанiе отделаться отъ его посещенiй. Nathalie не противоречила ему въ этомъ; быть можетъ, даже соглашалась съ мужемъ, но не умела прекратить свои невинныя свиданiя съ Дантесомъ. Быть можетъ, ей льстило, что блестящiй кавалергардъ всегда у ея ногъ. Когда она начинала говорить Дантесу о неудовольствiи мужа, Дантесъ, какъ повеса, хотелъ слышать въ этомъ какъ-бы поощренiе къ своему ухаживанью. Еслибы Nathalie была более умна, еслибы Дантесъ не былъ такъ избалованъ, все кончилось бы ничемъ, такъ какъ въ то время, по крайней мере, ничего собственно и не было - рукопожатiя, обниманiя, поцелуи, но не больше, а это въ наше время были вещи обыденныя.
"Часто говорятъ о ревности Пушкина. Мне кажется, тутъ есть недоразуменiе. Пушкинъ вовсе не ревновалъ Дантеса къ своей жене и не имелъ къ тому повода. Необходимо отделять две фазы въ его отношенiяхъ къ Дантесу: первая, летняя, окончившаяся женитьбой Дантеса на Catherine; вторая, осенняя, приведшая къ дуэли.
Пушкинъ не выносилъ Дантеса и искалъ случая отделаться отъ него, закрыть ему двери своего дома. Легче всего это было для Nathalie, но та, не знала, какъ взяться за дело. Нередко, возвращаясь изъ города къ обеду, Пушкинъ заставалъ у себя, на даче, Дантеса. Такъ было и въ конце лета 1836 г. Дантесъ засиделся у Наташи; прiезжаетъ Пушкинъ, входитъ въ гостиную, видитъ Дантеса рядомъ съ женою и, не говоря ни слова, ни даже обычнаго bon jour, выходитъ изъ комнаты; черезъ минуту онъ является вновь, целуетъ жену, говоря ей, что пора обедать, что онъ проголодался, здоровается съ Дантесомъ и выходитъ изъ комнаты".
-- Ну, пора, Дантесъ, уходите. Мне надо идти въ столовую,-- сказала Наташа.
изъ которой только-что вышелъ Дантесъ.
Когда Дантесъ пришелъ къ себе въ избу, онъ выразилъ князю Трубецкому свое опасенiе, что Пушкинъ затеваетъ что-то недоброе.
-- Онъ былъ сегодня какъ-то особенно страшенъ, и Дантесъ разсказалъ своему товарищу, какъ онъ засиделся у Nathalie, какъ та гнала его несколько разъ, опасаясь, что мужъ опять застанетъ ихъ, но онъ все медлилъ, и мужъ, действительно, засталъ ихъ вдвоемъ.
-- Только-то?
-- Только, но, право, у Пушкина былъ какой-то непрiязненный взглядъ, и въ передней онъ даже не простился со мною.
что барина нетъ дома, наказывала переслать ему письмо, где бы онъ ни былъ. На конверте было написано: très-pressée. Съ этимъ же денщикомъ князь Трубецкой отправилъ тотчасъ же письмо къ Дантесу. Спустя часъ, быть можетъ, съ небольшимъ, входитъ Дантесъ. "Я его не узналъ, говорилъ кн. Трубецкой - на немъ лица не было.
-- Что случилось?
-- Мои предсказанiя сбылись. Прочти!
"Я вынулъ изъ конверта съ надписью très-pressée небольшую записочку, въ которой Nathalie извещаетъ Дантеса, что она передавала мужу, какъ Дантесъ просилъ сегодня руки ея сестры Кати и что мужъ съ своей стороны тоже согласенъ на этотъ бракъ. Записочка была составлена по-французски, но отличалась отъ прежнихъ не только vous, вместо tu, но и вообще слогомъ, вовсе не женскимъ и вовсе не дамскихъ billets doux.
-- Что все это значитъ?
"Стали мы обсуждать и порешили, что Дантесу следуетъ, прежде всего, не давать démenti словамъ Наташи до разъясненiя казуса.
-- Во всякомъ случае, Catherine мне нравится, заметилъ Дантесъ, и хотя я не просилъ ея руки, но буду радъ сделаться ея мужемъ.
"На другой день все разъяснилось. Накануне, возвратясь изъ города и увидя въ гостиной жену съ Дантесомъ, Пушкинъ не поздоровался съ ними и прошелъ прямо въ кабинетъ; тамъ онъ намазалъ сажей свои толстыя губы и, войдя вторично въ гостиную, поцеловалъ жену, поздоровался съ Дантесомъ и ушелъ, говоря, что пора обедать. Вследъ затемъ и Дантесъ простился съ Nathalie, при чемъ они поцеловались, и, конечно, сажа съ губъ Nathalie перешла на губы Дантеса. Когда Дантесъ столкнулся въ передней съ Пушкинымъ, который, очевидно, поджидалъ его выхода, онъ заметилъ пристальный взглядъ и язвительную улыбку - это Пушкинъ высмотрелъ следы сажи на губахъ Дантеса.
"Взбешенный, Пушкинъ бросился къ жене и сделалъ ей сцену, приводя сажу въ доказательство. Nathalie не знала, что отвечать, и застигнутая въ расплохъ, солгала: она сказала мужу, что Дантесъ просилъ у нея руки сестры Кати, что она дала свое согласiе, въ знакъ чего и поцеловала Дантеса, но что поставила свое согласiе въ зависимость отъ решенiя Пушкина". Тотчасъ же, подъ диктовку Пушкина, была написана Наташей та записочка къ Дантесу, которая такъ удивила и Дантеса, и князя Трубецкого.
"Вскоре состоялся бракъ Дантеса съ Е. Н. Гончаровой. Этимъ оканчивается первая фаза. Бракъ все прикрылъ и всехъ примирилъ. Теперь Дантесъ являлся къ Пушкинымъ, какъ родной; онъ сталъ своимъ человекомъ въ ихъ доме, и Пушкинъ уже не выражался онемъ иначе, какъ въ самыхъ дружескихъ терминахъ. Дантесъ пересталъ уже быть для него невыносимымъ человекомъ.
"Откуда же дуэль? Чемъ вызвана ссора? Где безчестiе, смываемое только кровью?
"Это уже вторая фаза. Обстоятельства, вызвавшiя вновь ссору и окончившiяся дуэлью, до сихъ поръ еще никемъ не разъяснены. Объ нихъ въ печати, вообще, не упоминается, быть можетъ, потому, что они набрасываютъ тень на человека, имя котораго такъ дорого каждому изъ насъ, русскихъ; быть можетъ, однако, и потому еще, что эти обстоятельства были известны очень не многимъ. Не такъ давно, въ Орле, умерла Полетика (Полетыка), съ которою я часто вспоминалъ этотъ эпизодъ, и онъ совершенно свежъ въ моей памяти.
"Дело въ томъ, что Гончаровыхъ было три сестры: Наталья, вышедшая за Пушкина, чрезвычайно красивая, Екатерина, на которой женился Дантесъ, и Александра, очень некрасивая, но весьма умная девушка. Еще до брака Пушкина на Nathalie, Alexandrine знала наизусть все стихотворенiя своего будущаго beau-frère и была влюблена въ него зао чно; вскоре после брака, Пушкинъ самъ увлекся Alexandrine до безумiя. Подумайте же: могъ ли онъ, при этихъ условiяхъ, ревновать свою жену къ Дантесу? Если Пушкину и не нравились частыя посещенiя Дантеса, то вовсе не потому, что Дантесъ балагурилъ съ его женою, а потому, что, посещая домъ Пушкиныхъ, Дантесъ встречался съ Александриной. Влюбленный въ Александрину, Пушкинъ опасался, чтобъ изящный кавалергардъ не увлекъ ее. Вотъ почему Пушкинъ вполне успокоился, узнавъ отъ жены, что Дантесъ бываетъ для Катерины, что проситъ ея руки; вотъ почему, после брака Дантеса съ Катериной, Пушкинъ сталъ относиться къ Дантесу даже дружески.
"Едва-ли многимъ известно следующее обстоятельство, довольно, повидимому, ничтожное, но, въ конце концовъ, отнявшее у насъ Пушкина. Вскоре после брака, въ октябре или ноябре, Дантесъ съ молодою женою задумали отправиться за границу, къ роднымъ мужа. Въ то время сборы за границу были несколько продолжительнее нынешнихъ, и во время этихъ-то сборовъ, въ ноябре или декабре, оказалось, что съ ними собирается ехать и Alexandrine. Вотъ что окончательно взорвало Пушкина, и онъ решилъ во что бы ни стало воспрепятствовать ихъ отъезду. Онъ опять сталъ придираться къ Дантесу, началъ повсюду бранить его, намекая на его ухаживанiя, но не за Александриной, а за Nathalie. Въ этомъ отношенiи Пушкинъ былъ, действительно, невыносимъ. Какъ теперь помню, на святкахъ былъ балъ у португальскаго, если память мне не изменяетъ, посланника, большого охотника. Онъ жилъ у нынешняго Николаевскаго моста. Во время танцевъ, я зашелъ въ кабинетъ, все стены котораго были увешаны рогами различныхъ животныхъ, убитыхъ ярымъ охотникомъ, и, желая отдохнуть, сталъ перелистывать какой-то списокъ. Вошелъ Пушкинъ.
-- Полноте, Пушкинъ,-- сказалъ я: вы и на балъ притащили свою желчь; вотъ ей здесь не место.
"Вследъ за этимъ онъ началъ бранить всехъ и все, между прочимъ, Дантеса, и такъ какъ Дантесъ былъ кавалергардъ, то и кавалергардовъ. Не желая ввязываться въ исторiю, я вышелъ изъ кабинета и, стоя въ дверяхъ танцовальной залы, увиделъ, что Дантесъ танцуетъ съ Nathalie.
"Пушкинъ все настойчивее искалъ случая поссориться съ Дантесомъ, чтобы помешать отъезду Александрины. Случай скоро представился. Въ то время, несколько шалуновъ изъ молодежи - между прочимъ, Урусовъ, Опочининъ, Строгановъ, мой cousin - стали разсылать анонимныя письма къ мужьямъ-рогоносцамъ. Въ числе многихъ, получилъ такое письмо и Пушкинъ. Въ другое время, онъ не обратилъ бы никакого вниманiя на. подобную шутку и, во всякомъ случае, отнесся бы къ ней, какъ къ шутке, быть можетъ, заклеймилъ бы ее эпиграммой; но теперь онъ увиделъ въ этомъ хорошiй предлогъ и воспользовался имъ по-своему.
"Письмо Пушкина къ Геккерну и подробности дуэли Пушкина съ племянникомъ Геккерна, Дантесомъ, всемъ известны.
"Русская Старина", No 2, 1901
1) Записанъ въ 1887 году со словъ князя Александра Васильевича Трубецкаго, 74-хъ летъ, генерала-маiора, состоявшаго на службе при складе въ Одессе.