К Федору Глинке за советом
К Федору Глинке за советом
В судьбе Пушкина накануне его ссылки принял горячее участие Ф. И. Глинка, чиновник по особым поручениям при М. А. Милорадовиче. Поэт и публицист, член тайного общества "Союз благоденствия" и участник собраний "Зеленой лампы", Глинка хорошо знал Пушкина и высоко ценил его талант. К нему-то и направился теперь поэт за советом и помощью.
Глинка жил тогда на Театральной площади в доме Анненкова (ныне дом 16), недалеко от дома Клокачева.
"Раз утром выхожу я из своей квартиры (на Театральной площади) и вижу Пушкина, идущего мне навстречу. Он был, как всегда, бодр и свеж, но обычная улыбка не играла на его лице, и легкий оттенок бледности замечался на его щеках. "Я к вам". - "А я от себя", - и мы пошли вдоль площади". Рассказав Глинке о собравшейся над ним грозе, Пушкин сказал: ""Меня требуют к Милорадовичу. Я знаю его по публике, но не знаю, как и что будет и с чего с ним взяться?" - "Идите прямо к Милорадовичу, не смущаясь и без всякого опасения. Он не поэт, но в душе и рыцарских его выходках у него много романтизма и поэзии... Идите и положитесь безусловно на благородство его души: он не злоупотребит во зло вашей доверенности"".
Проспект Римского-Корсакова, 43. Бывший дом Кашина, где жил Жуковский В. А. Современная фотография
Позднее Глинка узнал, что Пушкин, явившись к Милорадовичу, предложил ему здесь же повторить на бумаге все, что когда-либо было им написано прежде. Получилась целая тетрадь. По словам графа Милорадовича, поэт пленил его "своим благородным томом и манерою обхождения". Но когда граф вошел к государю и подал ему тетрадь, сказав: "Здесь все, что разбрелось в публике, но вам, государь, лучше этого не читать!" - то царь спросил: "А что же ты сделал с автором?" - "Я?... Я объявил ему от имени вашего величества прощение!.." и Милорадович добавляет. "Тут мне показалось, что государь слегка нахмурился".
Александр I, по-видимому, уже решил судьбу Пушкина и был далек от того, чтобы объявлять поэту прощение. В те же дни, встретив директора Лицея Е. А. Энгельгардта, он сказал ему с негодованием: "Пушкина надобно сослать в Сибирь: он наводнил всю Россию возмутительными стихами. Мне нравится откровенный его поступок с Милорадовичем, но это не исправляет дела". В устах царя такие слова прозвучали суровым приговором.
"Между тем, - вспоминает Глинка, - весть о том, что Пушкину грозит ссылка в Сибирь или в Соловки, разнеслась по Петербургу". В своих воспоминаниях Глинка далее несколько преувеличивает роль Милорадовича в судьбе Пушкина. Судьбу поэта решило ходатайство таких влиятельных друзей, как В. А. Жуковский, Н. М. Карамзин, А. Н. Оленин, П. Я. Чаадаев и, наконец, непосредственный его начальник граф Каподистриа. Но несомненно, что и вмешательство Милорадовича также способствовало отправке поэта в теплые края, а не в Сибирь.
В письме к Жуковскому в мае 1817 года отец Пушкина писал: "Любезный Василий Андреевич! Я знаю все, чем я обязан вам, Николаю Михайловичу, Тургеневу и пр. Никогда не буду в силах изъявить вам моей благодарности, но воспоминание о вас, конечно, будет последнею моей мыслью при последнем издыхании. - Тяжело, мой друг! Мне очень тяжело. Слезы мешают писать. Как же я мог благодарить вас лично. В семье моей я один о сем знаю, но пожалуй уверь Николая Михайловича, что ценю его дружбу". Благодарил он со свойственным ему пафосом и Милорадовича.
О дружба, нежный утешитель
Болезненной души моей!
Ты сохранила мне свободу,
Кипящей младости кумир!
Перед отъездом Пушкин зашел в гостиницу Демута, чтобы проститься с жившим там П. Я- Чаадаевым, но не стал его - спящего - будить. На дружеский выговор Чаадаева, сделанный в письме, Пушкин отозвался краткой теплой запиской: "Мой милый, я заходил к тебе, но ты спал; стоило ли будить тебя из-за такой безделицы?"
"уняться" и "два года ничего не писать противу правительства", выехал из Петербурга в Екатеринослав. Карамзин полагал, что поэт "благополучно поехал в Крым месяцев на пять", но эта поездка обернулась для Пушкина тяжелой шестилетней ссылкой.
Поэт покидал столицу со стесненным сердцем. Но "Петербург никогда уже не терял над ним своего обаятельного влияния, - писал П. В. Анненков. - Мы знаем, что, несмотря на бездну новых впечатлений, Пушкин уже не отрывал своих глаз от Петербурга. Он жил его жизнью, разделял мыслями его удовольствия и занятия и вместе с партией друзей, там оставленных, боролся с теми, кого он считал врагами".
