5. "И память каменки любя..."
В середине ноября 18.20 г. Пушкин выехал из Кишинева в Каменку. О своем пребывании в Каменке поэт сообщает в письме к Н. И. Гнедичу от 4 декабря 1820 г.: "Был я на Кавказе, в Крыму, в Молдавии и теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского"1.
Семья Давыдовых состояла из близко знакомых Пушкину людей. Прежде всего, это была сама хозяйка Каменки - Екатерина Николаевна Давыдова (Раевская) - мать героя Отечественной войны 1812 г. генерала Н. Н. Раевского - во втором браке за Л. Д. Давыдовым. Александр и Василий Львовичи - дети ее от второго брака, кстати сказать, двоюродные братья знаменитого партизана Отечественной войны 1812 г., поэта Д. В. Давыдова, с которым Пушкин тоже встречался в Каменке. Александру Львовичу Давыдову, отставному генерал-майору, заурядному сибариту-помещику, Пушкин посвятил стихотворное послание от 1824 г. (из Одессы) "Нельзя, мой толстый Архетип..." Жене Александра Львовича, Аглае, отличавшейся легкостью поведения, посвящены четыре эпиграмматические стихотворения: "Любовнику Аглая без сопротивления..." (на французском языке), "Кокетке", "Оставя честь судьбе на произвол" и "Иной имел мою Аглаю..." Маленькой же дочери ее Адели поэт посвятил полное светлого лиризма стихотворение "Адели", начинающееся строками: "Играй, Адель, не знай печали..."
Среди Давыдовых Пушкину был близок Василий Львович. Герой Отечественной войны 1812 г., адъютант генерала Багратиона, дважды раненный в боях под Кульмом и Лейпцигом, полковник в от ставке с 1820 г., В. Л. Давыдов был одним из деятельнейших членов Южного общества декабристов, руководителем (вместе с С. Волконским) Каменской управы (Южное общество имело еще две управы: Тульчинскую - руководители Пестель и Юшневский и Васильковскую - руководители С. Муравьев-Апостол и М. Бестужев-Рюмин). Любопытно свидетельство одного из современников В. Л. Давыдова - А. А. Ивановского, который, сделав рисунок пером с Давыдова на следствии, внизу рисунка написал: "Василий Львович Давыдов, на слова, что тайные общества наши были модою и подражанием немецкому Тугенбунду (немецкий "Союз добродетели". - Б. Т.), отвечал: "Извините, господа! Не к немецкому Тугенбунду, а просто к бунту я принадлежал". Сохранились также от рывки из сатирического произведения В. Л. Давыдова на Николая I - "Николосор", в котором есть такие строки:
Он добродетель страх любил
И строил ей везде казармы,
И где б ее ни находил,
Тотчас производил в жандармы.
После событий 14 декабря 1825 г. В. Л. Давыдов, будучи "... обвинен в умыслах на царство и истребление императорской фамилии, о чем и совещания происходили в его дому", был отправлен в Нерчинские рудники. Через тридцать лет В. Л. Давыдов вышел на поселение в г. Красноярск, где и умер в 1855 г.
Первая встреча Пушкина с Давыдовыми произошла во время приезда А. Л. и В. Л. Давыдовых в начале ноября 1820 г. в Кишинев к генералу М. Ф. Орлову. Видимо, с Давыдовыми Пушкин и выехал в середине ноября 1820 г. в Каменку, где прожил (включая поездку в Тульчин и Киев) до конца февраля - начала марта 1821 г. После этого Пушкин виделся с Давыдовыми в июне 1821 г., когда они приезжали в Кишинев с семьей генерала Н. Н. Раевского к генералу М. Ф. Орлову. Пушкин мог, очевидно, еще встречаться с ними в период предполагаемой его поездки в октябре - ноябре 1822 г. в Каменку и Киев. И наконец, как последнее воспоминание о Каменке, явилась встреча Пушкина с малолетними дочерьми Василия Львовича - Екатериной и Елизаветой Васильевнами, жившими у Чернышевых-Кругликовых в Яропольце, близ имения Гончаровых, в бывшем Волоколамском уезде. Видимо, это было в 1833 г., когда Пушкин был в Яропольце. Елизавета Васильевна Давыдова помнила, что Пушкин, разговаривая с нею, рассказал ей, что он хорошо знал ее отца и часто бывал в Каменке2.
Здесь, кстати, мы считаем необходимым отметить тот факт, что сын Василия Львовича Давыдова, Лев Васильевич Давыдов был женат на сестре П. И. Чайковского. Внук же В. Л. Давыдова и племянник П. И. Чайковского - Юрий Львович Давыдов был до конца жизни хранителем Дома-музея П. И. Чайковского в Клину.
Общие сообщения о семье Давыдовых и их имении в Каменке заключим следующим интересным свидетельством. Великий русский композитор П. И. Чайковский, проживавший в Каменке с 1878 по 1884 г., в письме к баронессе Н. Ф фон Мекк от 19 апреля 1884 г приводит любопытные сведения о Каменке пушкинского времени со слов А. И. Давыдовой, вдовы В. Л. Давыдова.
"... Я остался один в доме, а обедать хожу к старушке Александре Ивановне Давыдовой. Не нарадуешься, когда смотришь на эту 80-летнюю старушку, бодрую, живую, полную сил. Память ее необыкновенно свежа, и рассказы о старине так и льются. А в молодости своей она здесь видела много интересных исторических людей. Не далее, как сегодня, она мне подробно рассказала про жизнь Пушкина в Каменке (выделено мною. - Б. Т.). Судя по ее рассказам, Каменка в то время была большим великолепным барским имением с усадьбой на большую ногу; жили широко по тогдашнему обычаю, с оркестром, певчими и т. д. Никаких следов от всего этого не осталось. Тем не менее, если что скрашивает безотрадно-скучную и лишенную всяких прелестей Каменку, то это именно исторический характер ее прошлого"3. Позднее, никем не сохраняемые старые здания были, видимо, все уничтожены, ибо, как свидетельствует А. М. Лобода, побывавший в Каменке в 1899 г., "все постройки здесь новые"4. Сохранились только старая "мельница" и грот, где собирались (по преданию) декабристы. Теперь бывшее имение Давыдовых Каменка (Черкасской области, в двадцати километрах от станции Шевченко) охраняется советским правительством как Дом-музей А. С. Пушкина и П. И. Чайковского.
самых важных событий в жизни Южного тайного общества (о чем, конечно, Пушкин не знал) - в периоды обсуждений и решения на заседаниях в Каменке, Тульчине и Киеве (на так называемых контрактовых ярмарках) важнейших организационных и программных вопросов. К сожалению, не совсем еще научно обоснованы и доказаны даты посещения Пушкиным Каменки, Киева и Тульчина (кроме известной поездки Пушкина в ноябре 1820 г - марте 1821 г.). И если в какой-то мере благодаря исследованиям М. А. и Т. Г. Цявловских почти достоверно установлена дата (ноябрь - декабрь 1822 г.) еще одного посещения Пушкиным Каменки и Киева, то все еще остается неясным, сколько раз и когда Пушкин бывал в Тульчине, этом политическом центре южных декабристов. Мы согласны с указанием М. А. Цявловского, что Пушкин был в Тульчине в период своей поездки в Каменку и Киев в ноябре 1820 г. - марте 1821 г. Однако считаем маловероятным и неубедительным предположение, будто Пушкин эту поездку в Тульчин совершил после приезда в феврале из Киева, оттуда выехал назад в Каменку, а затем через Одессу в Кишинев. Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, что путь от Балты (находящейся на пути между Кишиневом и Каменкой) до Тульчина примерно в пять раз короче пути Киев - Тульчин - Балта - Каменка. И поэтому намного вероятнее, что Пушкин заезжал в Тульчин в середине ноября 1820 г., по дороге из Кишинева в Каменку (или, в крайнем' случае, из Каменки в Одессу - Кишинев). Поэтому маршрут поездки Пушкина в ноябре 1820 г. - марте 1821 г., думается, можно построить так: Кишинев - Тульчин (заезд) - Каменка - Киев Каменка - Одесса - Кишинев.
Кроме пребывания Пушкина в Тульчине в 1820 г. не исключена возможность заезда туда и в 1822 г., в период посещения им Каменки и Киева.
О том, что Пушкин заезжал в Тульчин в 1822 г., говорит следующее. Известно, что Н. В. Басаргин в своих воспоминаниях пишет, что он "имел случай видеть его (Пушкина) в Тульчине у Киселева"5) (выделено мною, - Б. Т.). Поскольку Басаргин был адъютантом генерала Киселева с 16 октября 1821 г., то есть все основания предполагать, что Басаргин мог видеть Пушкина в Тульчине у генерала Киселева в период своего адъютантства. Отсюда выводим доказательство в пользу предположения об еще одном посещении Пушкиным Тульчина, куда он мог заехать в ноябре - декабре 1822 г. либо по дороге в Каменку, либо возвращаясь оттуда.
После Тульчина Каменка была одним из самых главных центров, где происходили важнейшие заседания и собрания членов Южного тайного общества декабристов.
Пушкин только впоследствии узнал об истинных делах, которые творились в Каменке и о которых он лишь смутно догадывался. Уже позже, когда воспоминания о Каменке станут ему особенно дороги, поэт, "память Каменки любя", расскажет о ней и о ее людях, великих патриотах Родины, в одном из самых острых своих политических произведений -X главе "Евгения Онегина". О каменских и киевских делах Пушкин вспомнит, когда будет написана трагедия "Борис Годунов". В неотосланном (по-видимому, к Н. Н. Раевскому-сыну) письме от 1826 г. Пушкин замечает о трагедии: "Она полна славных шуток и тонких намеков, относящихся к истории того времени, вроде наших киевских и каменских обиняков. Надо понимать их - это непременное условие"6.
"Пушкин любил свободу искренне и жарко, - писал Горький, - в то время не один он ждал, когда же, наконец, вспыхнет над родиной заря "свободы просвещенной", но только он ожидал ее с тоской и страстью, до него никем не испытанными"7.
О пребывании Пушкина в Каменке сообщает очень интересные сведения декабрист И. Д. Якушкин в своих "Записках". Он пишет, что сразу же при встрече с Пушкиным прочитал поэту его стихотворение "Noel" ("Сказки"):
Ура! В Россию скачет
Кочующий деспот.
Спаситель горько плачет,
А с ним и весь народ.
Пушкин "очень удивился, как я его (стихотворение) знаю, а между тем все его ненапечатанные сочинения: "Деревня", "Кинжал", "Четырехстишие к Аракчееву", "Послание к Петру Чаадаеву" и много других были не только известны, но в то время не было сколько-нибудь грамотного прапорщика в армии, которые не знал их наизусть".
"И вот, может быть, - говорит И. Д. Якушкин, - почему он был поэт истинно народный, каких не было прежде в России".
На совещании декабристов, тайном от Пушкина, но в его присутствии, как рассказывает И. Д. Якушкин, "М. Ф. Орлов предложил вопрос: насколько было бы полезно учреждение Тайного Общества в России... Пушкин с жаром доказывал всю пользу, которую могло бы принести Тайное Общество России... Я старался доказать, что в России совершенно невозможно существование Тайного Общества... Раевский стал мне доказывать..., что Тайное Общество могло бы действовать с успехом и пользой... Я ему сказал: "Я предложу Вам вопрос: если бы теперь уже существовало Тайное Общество, вы наверно к нему не присоединились бы?" "Напротив, наверное бы присоединился", - отвечал он. "В таком случае давайте руку", - сказал я ему. И он протянул мне руку, после чего я расхохотался, сказав Раевскому: "Разумеется, все это только одна шутка". Другие также смеялись... Пушкин, когда увидел, что из этого вышла только шутка..., сказал со слезой на глазах: "Я никогда не был так несчастлив, как теперь; я уже видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собой, и все это была только злая шутка". В эту минуту он был точно прекрасен"8.
Позже Пушкин скажет: "Я очень понимаю, почему эти господа не хотели принять меня в свое Общество; я не стоил этой чести".
Нет, поэт был достоин этой чести! Но декабристы не хотели принимать его в Тайное общество, оберегая жизнь великого русского поэта.
Политическая активность Пушкина в период пребывания его в Кишиневе нашла свое выражение в устных и письменных выступлениях поэта, в ряде его писем к друзьям9.
Особенно замечательно высказывание Пушкина в связи с революционными событиями тех лет в Европе (по записи П. И. Долгорукова в дневнике, 27 мая 1822 г.): "Прежде народы восставали один против другого, теперь король Неаполитанский воюет с народом, Прусский воюет с народом, Гишпанский - тоже; не трудно расчесть, чья сторона возьмет верх". Эффект, произведенный этими словами Пушкина за столом у генерала Инзова, был столь велик, что, как свидетельствует Долгоруков, "... глубокое молчание (наступило) после этих слов. Оно продолжалось несколько минут, и Инзов прервал его, повернув разговор на другие предметы"10.
Касаясь отношений Пушкина и южных декабристов, нам, безусловно, интересно осветить вопрос о влиянии декабристских идей на передовые круги местного, кишиневского общества и то, как Пушкин оказывал своими вольнолюбивыми устными и письменными выступлениями определенное революционизирующее влияние на прогрессивные круги не только русского дворянства, но и молдавского боярства, а также на деятелей национально-освободительного движения балканских народов. Правда, сведения, которыми мы располагаем, пока еще отрывочны и скудны, но и они дают возможность осветить в какой-то мере влияние декабристского русского революционного мировоззрения в лице Пушкина на прогрессивные круги местного общества. Так, И. П. Липранди сообщает, что у Николая Рознована "собирались политики", и Пушкин любил беседовать с Ризо, автором "Истории Гетерии", и "очень начитанным" Скиной, в которых он встречал людей "с глубокими и серьезными познаниями"11"12. Любопытно отметить и следующий примечательный' факт. В период своего пребывания в Молдавии Пушкин был дружен с молодым сыном боярина Ралли Константином Ралли и, как сообщает в своих воспоминаниях Замфир Ралли-Арборе (сын Константина Ралли), позже, в 1834 г, т е через 10 лет после отъезда Пушкина из Молдавии, о Константине Ралли "даже был запрос официальный, в котором указывалось на вредный образ мыслей бывшего друга Пушкина". Вследствие заподозренности в неблагонадежности Константин Ралли был вынужден скрыться от глаз жандармских ищеек, уехать за границу13. Думается, этот факт дает нам одно из ярчайших свидетельств политического влияния Пушкина на передовые круги молдавского общества.
Примечания
1 (Там же, с. 20.)
2 ()
3 (Чайковский Модест. Жизнь Петра Ильича Чайковского. Т. 2, с. 639.)
4 (Лобода А. М. Пушкин в Каменке, с. 63.)
5 (Записки Н. В. Басаргина - Огни, Птрг., 1917 (примеч. 2, с. 24 - 25).)
6 (Пушкин А. С. Полн. собр. соч., т. 14, с. 4,6 (395), О взаимоотношениях Пушкина с южными декабристами и, в частности, о пребывании в Каменке см.: 1) Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина, 1951, с. 42 и 43, 2) Гессен С. Я. Пушкин и декабристы. - Вестник литературы, 1921, № 10; 3) Нечкина М. О Пушкине, декабристах и их общих друзьях. По исследованным архивным материалам. - В кн.: Каторга и ссылка, 1930, кн. 4. (65), с. 7 - 40; 4) Нечкина М. В. Пушкин и декабристы. - Вестник Академии наук СССР, 1937, № 2 - 3, с. 150 - 168 (стенограмма публичной лекции на эту же тему). М., 1950.)
7 ()
8 (Якушкин И. Д. Записки, статьи, письма. М., изд-во АН СССР, 1951, с. 41 - 43.)
9 (Пушкин А. С. Полн. собр. соч., т. 13, с. 24 - 25, 27 - 28, 31, 47, 54 - 55.)
10 (Бонч-Бруевич Вл. Ценный документ о Пушкине. - Правда, 1936, 11 декабря, № 340; Цявловский М. Новое о Пушкине в Кишиневе (по дневнику П. И. Долгорукова). - Новый мир, 1937, кн. I, январь, с. 287 - 290; Долгоруков П. И. 35-й год моей жизни или два дни вёдра на 363 дня ненастья. Кишинев, 1822. - Звенья, М., 1951, т. 9, с. 27, 79, 88, 89.)
11 (Липранди И. П. Из дневника... - Русский Архив, 1866, стб. 1244 - 1245.)
12 ()
13 (Ралли-Арборе Замфир. Из семейных воспоминаний об А. С. Пушкине. - Минувшие годы, СПб., 1908, июль, с. 4.)