Ободовская И. М., Дементьев М. А.: Вокруг Пушкина
Тексты писем Е. Н. и А. Н. Гончаровых

ТЕКСТЫ ПИСЕМ Е. Н. И А. Н. ГОНЧАРОВЫХ

ПИСЬМО 1-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА И ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВЫ

19 мая 1832 г. Теплуха (имение Калечицких, соседей Гончаровых по Полотняному заводу)

Мы давно уже лишены были счастья знать что-нибудь о тебе, любезный, добрый друг Митинька, так что твое письмо, полученное нами здесь, доставило нам большое удовольствие. Ты, должно быть, знаешь, что мы у Калечицких уже более трех недель и проживем здесь до 15 июня. Встретили нас, конечно, хорошо, мы очень приятно проводим время, и я с грустью думаю об отъезде. Ты говоришь, любезный друг, что Таша полнеет. В ее положении так и должно быть. Мы должны в скором времени ждать маленького племянника или племянницу. Все-таки скажи ей, что она лентяйка, как не написать нам столько времени! Ей в виду ее положения еще простительно, на нее нельзя сердиться, но каков Сережа, который также не подает никаких признаков жизни! Ах, скверный мальчишка, выдери его хорошенько за уши. Дедушка уже должен быть в Петербурге и ты, наверное, знаешь, как его дела. Хочет ли он остаться в Петербурге и на сколько времени?

У меня к тебе просьба, любезный братец, попроси от меня Дедушку, не будет ли он так добр дать тебе денег, чтобы купить мне накладную косу. Посылаю тебе образчик моих волос, постарайся, пожалуйста, чтобы цвет был точно такой и коса была длинная и густая. Не будет ли он добр купить мне еще узел Аполлона или то, что теперь носят? Если мы поедем на зиму в Москву (к сожалению, только если), мне это очень пригодится. В Москве невозможно найти волосы цвета моих. Прости, любезный Митинька, что беспокою тебя такими пустяками, но, зная твое дружеское ко мне расположение, я не сомневаюсь, ты с удовольствием окажешь мне эту маленькую услугу.

Прощай, любезный друг. Стоит такая страшная жара, что я изнемогаю. Итак, целую тебя и прошу не забывать ту, кто навеки твой верный друг и сестра.

Катинька (Екатерина Калечицкая) шлет тебе большой привет. Поцелуй от меня Ташу и братьев.

Приписка Екатерины Николаевны

Мне тоже хочется сказать тебе несколько слов, любезный братец. Надеюсь, ты не рассердишься, что я пишу так мало, но, клянусь тебе, я совершенно подавлена и обессилена жарой. Ты, должно быть, уже знаешь, что мы здесь около месяца, проводим время очень приятно и я с грустью жду 17-е число следующего месяца, день нашего отъезда в твои будущие владения (имение Полотняный завод). Передай, пожалуйста, мою просьбу Дедушке, любезный братец: я посылаю тебе образчик моих волос, чтобы купить мне букли, они гораздо лучше, чем в Москве, и также узел Аполлона или другую прическу, которую носят. Катинька просит меня спросить тебя, что стоит кусок тармаламы (персидская шелковая материя), и если цена ей подходит, просит поручить тебе написать Арцруни, чтобы ей выслали. Скажи Ване, чтобы он не забыл наше поручение о пальто. Нежно целую его, а также Сережу, тебя и Ташу.

Твой друг К. Г.

ПИСЬМО 2-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

19

Вот мы и опять брошены на волю Божию: Маминька только что уехала в Ярополец, где она пробудет, как уверяла, несколько недель, а потом, конечно, еще и еще несколько, потому что раз она попала туда, она не скоро оттуда выберется. Я уже предвижу гнев дорогого Дедушки, когда он узнает об ее отъезде, и нисколько не удивлюсь, если он прикажет нам выехать отсюда и ехать к ней.

Сюда накануне отъезда Маминьки приехали Калечицкие и пробудут здесь до первого. Не в обиду будь сказано Дедушке, я нахожу в высшей степени смехотворным, что он сердится на нас за то, что мы их пригласили на такое короткое время. Тем более, что сам он разыгрывает молодого человека и тратит деньги на всякого рода развлечения. Таша пишет в своем письме, что его совершенно напрасно ждут здесь, так как ему чрезвычайно нравится в Петербурге. Это не трудно, и я прекрасно сумела бы делать то же, если бы он дал мне хоть половину того, что сам уже истратил. Куда не пристало старику дурачиться! А потом он на зиму бросит нас как сумасшедших, на Заводе или в Яропольце. А это совсем не по мне. Если дела не станут лучше и нам придется прожить здесь еще зиму, мне серьезно хотелось бы знать, что намереваются сделать с нашими очаровательными особами. Нельзя ли, дорогой Митинька, вытащить нас из пропасти, в которой мы сидим, и осуществить наши проекты, о коих мы тебе так часто говорили? В этом случае, я надеюсь, можно бы даже уговорить Маминьку, если бы все вы были на это согласны. Ответь нам об этом поскорее. Ваши письма придут вовремя, если только мы не получим приказания немедленно покинуть Завод. Скажи также Тате, чтобы она доставила нам удовольствие и написала письмо, полное интересных подробностей, так как она знает, что Маминьки нет. Скажи ей, что мы ей не пишем, потому что у нас нет ничего нового. Все по-старому, так же тошно и скучно. Попроси ее попросить мужа, не будет ли он так добр прислать мне третий том его собрания стихотворений. Я буду ему за это чрезвычайно признательна.

Передай от меня поросенку императорской гвардии, господину гусару, что он ужасный негодяй, что нас так забывает. Ваничка здесь как барин, находит отвратительным, что Сережа нам не пишет, а сам за три месяца отсутствия удостоил нас только одним письмом. Жестокосердный, вандал, варвар! Несмотря на это, скажи ему, что я жду от него исполнения его обещания прислать мне его портрет. Но пусть это не придаст ему самомнения и он не воображает себя красавцем. Кстати, напиши, мне, не затеял ли он новых романов? За кем он ухаживает? И у вас самих, милостивый государь, не вертится ли что-нибудь в мыслях и кто является вашим предметом? Кстати, я узнала, что во время вашего здесь пребывания вы не были образцом добродетели и некая молодая особа была вам довольно близко знакома. Как это мило! Фу, какой скверный мальчишка! И Ваничка еще просил, чтобы мы ему рекомендовали эту самую особу. Фу, какие у нас гадкие братья!

Семен Хлюстин пробыл здесь две с половиной недели, не удостоив нас визитом. Он должен вернуться из Москвы на будущей неделе. Вчера мы были у них в именье, где видели их дворецкого Захара, которого я узнала первая и который в прошлом году вернулся из-за границы. Он показал нам весь дом, где у Семена прелестная библиотека. Я умирала от желания украсть у него некоторые из его прекрасных книг. Мы видели также портрет Настасьи (Сиркур Анастасия Семеновна, урожд. Хлюстина) вместе с матерью, писаный маслом, когда она находилась в Колизее в Риме. Портрет действительно великолепен. Нам недавно сообщили новость, которая, слава Богу, оказалась совершенно неверной, что Настасья умерла родами. Но это совсем не так. Маминька тем не менее уехала в полной уверенности, что эта весть, которую нам сообщил пьяный сапожник Хлюстиных, верна. Мы известим ее, что это неверно, и она будет в восторге.

ПИСЬМО 3-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Завод. 21 июля 1832 г.

Ты очень удивишься, любезный и добрый друг Митинька, узнав об отъезде Маминьки. Она покинула нас 19-го утром и поехала в Ярополец, где, как она говорит, присутствие ее необходимо, а нам кажется, что просто для того, что ей больше не терпится туда ехать, так она любит это свое владение. Она нам тем не менее обещала вернуться через две недели, которые, я думаю, долго продлятся, вроде тех трех месяцев, которые она прожила там прошлым летом.

У нас живут Калечицкие. Они приехали накануне отъезда Маминьки. Надеюсь, что Дедушка больше из-за них не волнуется, так как расходы, которые они ему могут причинить, его не разорят. А на самом деле, что наш дорогой Дедушка думает с нами делать? Таша пишет, что он там веселится, как молодой человек. Чем тратить так деньги в его возрасте, лучше бы он подумал, как нас вывезти отсюда и как дать нам возможность жить в городе. То-то и есть, что каждый думает о себе, а мы сколько бы не думали о себе, ничего не можем сделать; как бы мы не ломали голову, так и останемся в том же положении раскрывши рот в чаянии неизвестно чего.

Прости, любезный братец, я забыла поблагодарить тебя за исполнение нашего поручения к Дедушке, но надо же было, чтобы ты все перепутал! Я просила у тебя не буклей, потому что они у меня есть, мне хотелось узел Аполлона и косу. Видишь, как мне это не на руку.

Катинька К. (Калечицкая) просит передать тебе множество приветов; что же касается термаламы, она говорит, что сообщит своему отцу и тогда даст ответ. Выдери за уши господ братцев за то, что они нас забыли, и напомни г-ну Сержу его прекрасные обещания. Что касается Таши, она единственная, кому я прощаю в виду ее положения, а то бы и за нее принялась.

Что сказать тебе еще? Ах, да! Несмотря на все твои увещания и особое запрещение пользоваться твоей лошадью, я ее все-таки присвоила и езжу на ней ежедневно. Кажется, нам не приходится ждать от нее потомства, так как конюх сам предложил ее мне. Пока мы были у Калечицких, он ездил на ней каждый день и теперь лошадь кротка, как ягненок. Вопреки тому, что наговорил мой дорогой братец Ваничка, она никогда не становится на дыбы и ход у нее очень спокойный. Конюх говорит, что она выделывала свои штучки потому, что ты, вероятно, ездил со шпорами и очень сильно затягивал поводья. Но самый горячий конь покорится, если всадник так искусен, как я.

Однако, наговорившись и наболтавшись, любезный братец, я опять спрошу тебя, что собираются с нами делать? Надеюсь, что ты сообщишь нам что-либо на этот счет, неужели об нас так позаботятся, что заставят нас провести вторую зиму в деревне? У меня не выходит из головы, что нас прокатят в Ярополец для разнообразия и для того, чтобы развлечь немножко, и забудут там, так же как и во всяком другом месте. Нет, серьезно, любезный братец, сжалься над нами и не оставляй нас!

Итак, до свиданья. Целую тебя и остаюсь навсегда твоим искренним другом и сестрой.

А. Г.

ПИСЬМО 4-е

Завод. 11 августа 1832 г.

Я только что получила твое письмо от 21 июля, дорогой братец, и спешу ответить. Если я опоздала это сделать с последней почтой, то это потому, что у меня не было времени. Прежде всего нужно было написать Маминьке, а потом это был второй день здешнего праздника, у нас три дня была ярмарка, поэтому мы бегали по прекрасным магазинам, которые были построены на это время в нашей резиденции, и все же мы не могли найти ничего хорошего, кроме помады. Скажи Сереже, что это бесчестно с его стороны не писать нам, но что я однако ж его прощаю ради его службы, а что касается Борова Императорской Гвардии (брат Иван, служивший в императорской гвардии) ему это непростительно, чудовищный лентяй, и я на него серьезно сержусь за то, что он не ответил нам на письмо, которое мы ему послали из Теплухи.

Ты меня спрашиваешь, чему приписать молчание, которое Маминька хранит в отношении тебя; ничему, конечно; может быть, у нее нет времени тебе ответить; я уверена, однако, что она не замедлит это сделать. Что касается вопроса, который ты мне задаешь, чтобы узнать, не сердится ли она немножко за то, что ты ей сказал об управляющем, конечно, на это труднее ответить. Хотя она часто говорит, что больше не сердится на тебя, все же она к этому часто возвращается и не очень спокойно смотрит на то, что ты ей сказал, я даже нахожу, что она несколько язвительна в этом вопросе, и с тех пор, как ты ей показал дела с другой стороны, чем она привыкла их видеть, у нее нет к тебе того же хорошего расположения, как раньше. Она говорит, что ты слабохарактерен и находишься под влиянием Дедушки и Тетушки; может быть, наступит время, когда она сможет оценить все, что ты ей сказал, и тогда, конечно, она полностью вернет тебе свою дружбу, однако она далека от того, чтобы тебя ее лишить, но ты понимаешь, что это может быть с каждым; никто не любит, когда ему говорят, что его грабят, так как это всегда свидетельствует о слабости характера, вещь, в которой не очень любят признаваться. Пожалуйста, напиши нам хоть что-нибудь о делах Завода, постарайся разузнать и избавь нас от ужасного беспокойства, в котором мы находимся. Здесь распространяют странные слухи, совсем неблагоприятные для нас; конечно, если дело примет такой оборот, как говорят, нам будет плохо. (Сначала первая новость была, что Завод переходит государству, которое будет платить Дедушке 40 ООО в год, и что после его смерти имущество переходит наследнику, но так как это наследство, условно сданное на хранение наследнику, который, следовательно, не отвечает ни за какие долги, чтобы их уплатить, продадут все другие имения с молотка. Ты видишь, таким образом, приятную перспективу, которая ожидает тебя в будущем. Ахачинский даже утверждал, что читал этот указ в Калуге, а теперь, напротив, нам только что говорили, и это общий слух, который ходит по всей фабрике и привел в отчаяние всех фабричных работников, как главная новость, что Дедушка получил разрешение продать Завод. Возможно ли, чтобы ему дали согласие, вот уж неприятное дело, у нас только и есть сколько-нибудь верный кусок хлеба — Завод, и потом, как жаль продавать такую фабрику, как у Дедушки хватило духу сбыть ее с рук. Ради Бога, дорогой Митинька, постарайся узнать, что происходит, и уведомь нас, так как мы очень беспокоимся. Я надеюсь, что ты что-нибудь разузнаешь об этом и постараешься нас успокоить в первом же письме, которое я жду с большим нетерпением.

Маминька имеет намерение вернуться в середине августа, но, конечно, я не очень уверена, что это так будет: как только она очутится в Яропольце, она не может оттуда вырваться, это настоящая пропасть для нее. Калечицкие уезжают во вторник. Прощай, целую тебя, пиши нам поскорее.

ПИСЬМО 5-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Завод. 11 августа 1832 г.

Вот настоящий брат!

Скажи, пожалуйста, от моего имени, дорогой Митинька, господам, твоим братьям, потому что я не считаю их больше своими братьями, что стыдно забывать если не родственников, то уж по крайней мере своих старых знакомых. Эти молодые люди там веселятся, а что касается нас, они, видно, говорят Бог с ними; чтобы не употреблять более лестное выражение, скажу: черт с ними. Ну, хватит; прочти им эти строки, и если опять они не произведут впечатления, тогда, тогда... я не знаю, что я сделаю, выпрыгну в это окно, вот!

Скажи мне, дорогой Митинька, неужели в самом деле ничего не делают для нас? Любезный Дедушка предполагает заставить нас провести вторую зиму здесь? Он как нельзя более мил. Уверяет, что у него нет денег: что ж, это Святой Дух дает ему их, чтобы посылать сюда подарки своей красотке и сопливой Груше: шали, шубы и Бог знает что еще, а что касается нас, то когда он истратит 160 рублей, можно подумать, что он разорился.

нашему возрасту; я совсем старая, удалилась от света и хочу отныне думать только о спасении души; ах, право, уже пора, достаточно наделала глупостей в юности, и, может, у меня впереди очень мало времени, чтобы искупить свою вину.

Право, я говорю вздор сегодня. Ты мне пишешь, дорогой друг, что когда я езжу на Ласточке, я умеряю ее галоп; совсем напротив, посмотрел бы ты на нас с моей дорогой сестрицей, когда мы мчимся наперегонки, кто скорей сломает шею. Однако, по правде говоря, милая Ласточка как только помчится, так уж трудно ее остановить; и все же мы довольно хорошо выходим из положения.

Как часто вспоминаем мы наши прошлогодние кавалькады; количество участников уменьшилось наполовину, и притом на самую приятную половину. Как хотела бы я знать свою судьбу; если бы ты мог, дорогой друг, прислать мне по почте какую-нибудь старую колдунью, я была бы тебе очень признательна, потому что, если мне предстоит остаться старой девой и быть заживо похороненной здесь, я в конце концов получу такое отвращение к жизни, что тогда лучше умереть.

Но вот нам пришло приглашение. Г-да Липунов и Чернышев (неустановленные лица) едут на охоту, и их берейтор приехал предложить нам принять в ней участие. Разумеется, мы не откажемся, приглашение слишком лестное; спроси Сережу, заслуживает ли Чернышев, чтобы мы приняли приглашение. Мы уже имели случай его увидеть, он был здесь на Пасхе у Дедушки со своим братом, который нисколько на него не похож, это очень красивый молодой человек Екатеринославского полку. Если он здесь, прогулка была бы как нельзя более приятной.

Прощай, любезный братец, ты меня, вероятно, примешь за озорницу, судя по этой моей болтовне, но, право, я еще не дошла до совершенства. Итак, прощай, целую тебя, твой искренний друг и сестра.

А. Г.

ПИСЬМО 6-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА И ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВЫ

20 февраля 1834 г. ( Полотняный Завод)

Ты будешь удивлен, дорогой братец, при виде Дульцинеи, которая приедет на лошадях, посланных за тобой. Так как уже давно мадам Авдотья (по-видимому, портниха сестер) жаждет этого путешествия, мы подумали, что можем доставить ей это удовольствие и с выгодой для нас. Поскольку ты был так любезен и хотел купить нам ситцу на платья, то, чтобы сшить их здесь, нужно еще иметь фасон; мы подумали, что лучше отправить мадам портниху, чтобы хоть немножко узнать, что носят нынче; так как за три года были большие изменения и мы рискуем показаться очень смешными с нашими фасонами времен короля Дагобера. Это было бы непростительным преступлением для особ прекрасного пола. Еще одно одолжение, дорогой братец; не пугайся, однако, просьбы, с которой я к тебе обращусь. Это не прихоть. Лето приближается: значит, скоро возобновятся наши прогулки верхом; кроме того, так как мы ждем мадам Пушкину, нам не хочется показаться в ее глазах совсем уж бедными; поэтому вот в чем состоит моя просьба. Наши верховые платья в очень плохом состоянии; если бы ты был так любезен купить нам тонкого сукна, это было бы очень мило с твоей стороны. Ты только дай денег Авдотье, она купит недорого, надо, вероятно, рублей 80; она бы их нам и сшила в Москве по моде. Пожалуйста, не откажи, уж наши юбки так измыты, что насилу держутся. Что касается путешествия в Петербург, видно, ничего не выходит, делать нечего, хоть этим утешь. Ничего нового тебе сообщить не могу. Август все суетится и соперничает с Люфертнефом; Катя старается заставить его драться на дуэли, идет даже к нему в секунданты, но он все не соглашается.

Прощай, целую тебя. Ты предполагаешь провести масленицу здесь? Для нас не церемонься; отпляши и отгуляй хорошенько, что же делать, если тебе нельзя нас отсюда вытащить; мы хорошо знаем, что это не нежелание с твоей стороны, так как ты всегда даешь нам доказательства твоего участия к нам. Прощай дорогой друг, целую тебя и остаюсь навечно твой искренний друг и сестра.

А. Г.

Если случайно у тебя будут лишние деньги, я тебе скажу, на какую хорошую вещь можно их истратить — на сыр бри; впрочем, это излишнее, главное — верховые платья.

Приписка Екатерины Николаевны

Если не исполнишь нашей просьбы, то застрелюсь и убегу, тогда уже будет поздно. Пожалуйста, не откажи нам дать денег для верховых платьев, кажется, мы и то всякого удовольствия лишены, так, право, будет грех нас этим не утешить, не то мы во все лето ни разу верхом не поедем, наши платья изодраны, и не откладывайте до другого разу, потому что Авдотья гораздо дешевле купит. Господин Гончаров, не будьте скупым. Дай деньги Авдотье на наши амазонки, дорогой Дмитриус, и привези с собой мою Петровну, если она все сделала, а если нет — прикажи ее прислать с оказией, как только она этого потребует. Пожалуйста, не скупитесь, а то нам нельзя больше верхом ездить, не в чем. Пожалуйста, также уплати моей горничной жалованье за январь и февраль 20 рублей и 5 рублей за декабрь прошлого года, ей нужно себе сделать покупки, я тебя умоляю не откажи, право у нее большая надобность в деньгах.

ПИСЬМО 7-е

Петербург. 16 октября 1834 г.

Повинную голову не секут, не рубят, и так надеюсь на великодушное прощение от всепочтеннейшего братца. Ах, лень прекрасная вещь, не правда ли? Вообрази, что уже более недели мы собираемся писать тебе и откладываем со дня на день; но сегодня я призвала на помощь все свое величайшее мужество и отправлю всю корреспонденцию, так как, честное слово, когда я за это принимаюсь, все идет прекрасно.

Что же я тебе расскажу? Надо ли начать с самой большой городской новости? Пусть будет так. Итак, я должна сказать, что в ночь с 14 на 15 нас имели нахальство разбудить среди самых спокойных и сладостных снов пушечными выстрелами, чтобы заставить нас разделить радость по поводу счастливого разрешения от бремени великой княгини, которая произвела на свет еще одно бесполезное украшение для гостиных, я подразумеваю дочь Анну; вероятно это чрезвычайно обрадовало великого князя. А теперь надо тебе сказать, что из всех твоих любезных сестриц наименее ленивая твоя нижайшая и покорнейшая слуга; поэтому мадам Пушкина, которая шлет тебе тысячу и один поцелуй, возложила на меня передать тебе следующие поручения: 1) написать Андрееву (доверенное лицо Гончаровых в Москве) выслать нам как можно скорее ящик с нашими бальными платьями, оставшийся в московском доме, который мы поручили ему отправить; 2) прислать нам варенья, которое, вероятно, пошлют из Ильицына, клубника или земляника, спроси у Фифины(экономка на Полотняном заводе); 3) прислать нам к новому году коляску, перекрасив ее в очень темный массака с черной бронзой и обив малиновым шелком; 4) вышеупомянутая мадам Пушкина просит тебя быть снисходительным и оплатить ливрею, потому что твои бедные сестрички не смогут этого сделать, так как у них денег в обрез до января. Шутки в сторону, мы немного поистратились и у нас остается очень мало денег, мы их бережем на какие-нибудь непредвиденные расходы. Видишь ли, мы очень экономны и тяжело вздыхаем, расставаясь с каждой копейкой, и если ты соблаговолишь разрешить, дражайший предмет нашей любви, то Таша тебе пошлет счет. А теперь вот мадемуазель Александрина пришла меня просить тебя поцеловать и передать, что она тебе напишет с первой почтой, или со второй, или третьей, то есть когда у нее будет что-нибудь очень интересное тебе сообщить. Господин Жан уверяет, что у него лежит начатое к тебе письмо и что он отошлет его с первой почтой, но между нами говоря я думаю, что он врет; сейчас он занят тем, что бренчит на фортепьяно. Он почти все время у нас и ездит в Царское только когда за ним присылают, и тотчас же возвращается, как освободится. Пушкин приехал позавчера в 10 часов утра; он нам сообщил все новости о вас; он был у матери, она ему наговорила Бог знает что о нас и вдобавок утверждает, что это мы подговорили Ташу, чтобы она не возила к ней своего сына, когда Таша последний раз заезжала к матери; мы так и знали, что это будет еще одна вина, которую она нам припишет. Мы были два раза в французском театре и один раз в немецком, на вечере у Натальи Кирилловны (Загряжской), где мы ужасно скучали, и на рауте у графини Фикельмон, где нас представили некоторым особам из общества, а несколько молодых людей просили быть представленными нам, следственно, мы надеемся, что это будут кавалеры для первого бала. Мы делаем множество визитов, что нас не очень-то забавляет, а на нас смотрят, как на белых медведей — что это за сестры мадам Пушкиной, так как именно так графиня Фикельмон представила нас на своем рауте некоторым дамам. Мы там познакомились с графиней Пален, которая провела вечер рядом с Ташей; она очень любезна. Вчера она приезжала к нам, но не могла быть принята; будь уверен, однако, что ей непременно отдадут визит. Твоя графиня приедет сюда вместе с Кругликовыми в ноябре, по словам Пален, так что улаживай соответственно свои дела и приезжай к Рождеству с нашей коляской. Тетушка очень добра к нам и уже подарила каждой из нас по два вечерних платья и еще нам подарит два; она говорит, что определила известную сумму для нас. Это очень любезно с ее стороны, конечно, так как, право, если бы она не пришла нам на помощь, нам было бы невозможно растянуть наши деньги на сколько нужно. Прощай, целую тебя от души, и сестры также. Дети здоровы, Таша снова взяла прежнюю няньку.

ПИСЬМО 8-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Петербург. 28 ноября 1834 г.

Я хочу исправить свою вину, дорогой брат, и написать тебе очень длинное письмо; мне, право, очень стыдно за мою лень, но так как этой болезнью страдает вся наша семья, ты не должен слишком на меня сердиться, следственно, я рассчитываю на твое великодушие и надеюсь получить прощение, о чем тебя умоляю.

Мне так много надо тебе сказать, что не знаю с чего начать. Прежде всего я должна выполнить поручения, которые мне дала моя дражайшая сестрица мадам Пушкина. Она просит тебе передать, что твое дело с Мятлевым улажено; твое письмо ему было передано и он обещал выполнить твою просьбу. Затем о деньгах, которые ты должен Таше; она посылала к Носову, но этот господин уверяет, что не получал от тебя приказания, поэтому Таша просит тебя распорядиться выдать ей эти деньги, так как они ей очень нужны. И, наконец, мадам поручает мне тебе сказать, что Бод(верховая лошадь) был отправлен не для Августа и что если она узнает, что он ездит на нем на охоту, она затребует его обратно; так что прими меры, если ты хочешь оставить его у себя, запрещает вам давать ему его для охоты. И еще одно поручение, это уж последнее, мне кажется: не присылай ей Сашку, она ей больше не потребуется, это только увеличит расходы. То же самое и в отношении Кривой, она нам теперь не нужна и наши капиталы не так велики, чтобы содержать столько прислуги; только постарайся, чтобы она сохранила место у мадам Федосьи, так как бедная девушка довольно несчастлива в своей семье. Теперь я с тобой немного поговорю о себе. Плохая шутка, которую я разыграла с Августом, принесла мне несчастье, и я даже думала, что не поправлюсь. Я простудилась на другой день после отправки этого злополучного письма и схватила лихорадку, которая заставила меня пережить очень неприятные минуты, так как я была уверена, что все это кончится горячкой, но, слава Богу, все обошлось, мне только пришлось пролежать 4 или 5 дней в постели и пропустить один бал и два спектакля, а это тоже не безделица. У меня были такие хорошие сиделки, что мне просто было невозможно умереть. В самом деле, как вспомнишь о том, как за нами ходили дома, постоянные нравоучительные наставления, которые нам читали, когда нам случалось захворать, и как сама болезнь считалась Божьим наказанием, я не могу не быть благодарной за то, как за мной ухаживали сестры, и за заботы Пушкина. Мне, право, было совестно, я даже плакала от счастья, видя такое участие ко мне; я тем более оценила его, что не привыкла к этому дома.

Ваня большую часть времени проводит у нас; однако иногда ходит навещать свою даму. Он подал прошение об отпуске и надеется получить на год. Позавчера мы видели великого князя на балу у г-на Бутурлина, он изволил говорить с нами и обещал Таше перевести Сережу в гвардию, но не раньше, чем через два года. Тетушка хлопочет, чтобы Катиньку сделали фрейлиной к 6 декабря; надо надеяться, что ей это удастся. Мне кажется, что нас не так уж плохо принимают в свете и если старания Тетушки будут иметь успех, к нам будут, конечно, относиться с большим уважением. Пока мы ничего не слышали о твоей графине, она, наверное, еще не приехала; давно уже мы не видели и графиню Пален. Она должна была, однако, приехать в ноябре; приезжай же уже женихом, чтобы свадьба была у нас здесь.

Несмотря на всю нашу экономию в расходах, все же, дорогой братец, деньги у нас кончаются: у нас, правда, еще есть немного денег у Таши, и я надеюсь, что этого нам хватит до января, мы постараемся дотянуть до этого времени, но, пожалуйста, дорогой братец, не заставляй нас ждать денег долее первого числа. Ты не поверишь, как нам тяжело обращаться к тебе с этой просьбой, зная твои стесненные обстоятельства в делах, но доброта, которую ты всегда к нам проявлял, придаст нам смелости тебе надоедать. Мы даже пришлем тебе отчет в наших расходах, чтобы ты сам увидел, что ничего лишнего мы себе не позволяем. До сих пор мы еще не сделали себе ни одного бального платья; благодаря Тетушке, того, что она нам дала, пока нам хватало, но вот теперь скоро начнутся праздники и надо будет подумать о наших туалетах. Государь и государыня приехали позавчера, и мы их видели во французском театре. Вот теперь город оживится. Мы уверены, дорогой брат, что ты не захочешь, чтобы мы нуждались в самом необходимом и что к 1 января, как ты нам это обещал, ты пришлешь нам деньги. Так больно просить; что ж делать, нужда заставляет. Что же касается фортепьяно, то это верно: я говорила мадам Дон (неустановленное лицо) на Завод, что он хотел бы иметь фортепьяно и поэтому я не могу его продать. Если ты найдешь каких-нибудь других покупателей, которые дадут больше, 400 например, тогда продай его. Катинька просит передать касательно журнала, что она говорила Ване, а он сказал, что у него нет денег, поэтому прикажи Носову ему их выдать, тогда он сможет это сделать.

Ты пишешь, что в Заводе стоит полк; вот не везет нам: всегда он там бывал до нашего приезда в прекрасную столицу; три года мы там провели впустую, и вот теперь они опять вернулись, эти молодые красавцы, жалко. Но нет худа без добра, говорит пословица, прелестные обитательницы замка могли бы остаться и Петербурга бы не видали.

Прощай, пора мне с тобой расстаться, какова расписалась. Скажи Августу, что я не предполагала, что он пользуется таким большим благорасположением у Господа Бога; в другой раз я не осмелюсь больше дурачить его. Прощай же, целую тебя. Сестры тебя целуют, а также Ваня.

ПИСЬМО 9-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

8 декабря 1834 г. (Петербург)

Разрешите мне, сударь и любезный брат, поздравить вас с новой фрейлиной, мадемуазель Катрин де Гончаров; ваша очаровательная сестра получила шифр (вензель императрицы) 6-го после обедни, которую она слушала на хорах придворной церкви, куда ходила, чтобы иметь возможность полюбоваться прекрасной мадам Пушкиной, которая в своем придворном платье была великолепна, ослепительной красоты. Невозможно встретить кого-либо прекраснее, чем эта любезная дама, которая, я полагаю, и вам не совсем чужая. Итак, 6-го вечером, как раз во время бала, я была представлена их величествам в кабинете императрицы. Они были со мной как нельзя более доброжелательны, а я так оробела, что нашла церемонию представления довольно длинной из-за множества вопросов, которыми меня засыпали с самой большой благожелательностью. Несколько минут спустя после того как вошла императрица, пришел император. Он взял меня за руку и наговорил мне много самых лестных слов и в конце концов сказал, что каждый раз, когда я буду в каком-нибудь затруднении в свете, мне стоит только поднять глаза, чтобы увидеть дружественное лицо, которое мне прежде всего улыбнется и увидит меня всегда с удовольствием. Я полагаю, что это любезно, поэтому я была, право, очень смущена благосклонностью их величеств. Как только император и императрица вышли из кабинета, статс-дама велела мне следовать за ней, чтобы присоединиться к другим фрейлинам, и вот в свите их величеств я появилась на балу. Бал был в высшей степени блистательным, и я вернулась очень усталая, а прекрасная Натали была совершенно измучена, хотя и танцевала всего два французских танца. Но надо тебе сказать, что она очень послушна и очень благоразумна, потому что танцы ей запрещены (Н. Н. была беременна). Она танцевала полонез с императором; он, как всегда, был очень любезен с ней, хотя и немножко вымыл ей голову из-за мужа, который сказался больным, чтобы не надевать мундира. Император ей сказал, что он прекрасно понимает, в чем состоит его болезнь, и так как он в восхищении от того, что она с ними, тем более стыдно Пушкину не хотеть быть их гостем; впрочем, красота мадам послужила громоотводом и пронесла грозу.

Теперь, когда мое дело начато, мне надо узнать, куда и когда я должна переезжать во дворец, потому что мадам Загряжская просила, чтобы меня определили к императрице. Тетушка Екатерина дежурит сегодня, она хотела спросить у ее величества, какие у нее будут приказания в отношении меня. Я надеюсь, что я уже достаточно распространилась о моей очаровательной особе и тебе надоел этот предмет. А теперь надо поговорить о прекрасной графине(Н. Г.Чернышевой, к которой сватался Дмитрий), я полагаю, но поистине мне было бы трудно это сделать, так как мы ее еще не видели. Кругликова (сестра Чернышевой), которую Таша видела 6-го во дворце, ей сказала, что она живет у своей сестры Пален, но никто из этих дам не был на балу.

я смогу когда-нибудь отблагодарить Ташу и ее мужа за все, что они делают для нас, один Бог может их вознаградить за хорошее отношение к нам.

Если я перееду во дворец, я тебя извещу, но прежде всего не мешкай прислать мне Кривую, она мне будет необходима, но вели одеть ее прилично с головы до ног, чтобы мне не было за нее стыдно. Тетушка так добра, что дарит мне придворное платье. Это для меня экономия в 1500—2000 рублей. Умоляю тебя не запаздывать с деньгами, чтобы мы получили их к 1 января. Пришли для детей большую бутыль розовой воды, а нам поскорее варенья.

ПИСЬМО 10-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА И АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВЫ

31 декабря 1834 г. (Петербург)

Тысячу раз благодарю тебя, дорогой и любезный братец, за все те добрые пожелания, которые ты мне посылаешь; я нисколько не сомневаюсь в их искренности и очень их ценю. Прими и мое поздравление с Новым годом, дай Бог, чтобы он был для тебя хорошим, чтобы дела твои совсем поправились и чтобы также исполнилось желание твоего сердца и в конце концов ты добился того, чего так пламенно и давно желаешь: женился на прекрасной графине. Кстати, о твоей графине. Ты знаешь, мы никак не можем с ней встретиться, она не бывает ни на одном балу. Недавно мы видели во французском театре Кругликову и Пален; они были очень любезны с нами при выходе из театра; а прекрасная Надина была в немецком театре. Когда к ней приезжаешь, ее никогда нет дома, да и живет она очень высоко, а так как Таша не может подниматься по лестницам, мадам Кругликова сказала ей не приходить к ней, но что она сама приедет попрощаться перед отъездом в Ярополец, я думаю это будет после праздников. А теперь я должна тебя предупредить, что одна из прекрасных сестер Катрин Долгорукой хочет женить их красавца брата Григория Долгорукого (женился на Чернышевой в 1838 г.) на твоей графине Надине, но что молодой человек пока об этом и не думает, так что прими предосторожности, чтобы она у тебя не ускользнула из-под носа, потому что Долгорукий действительно очень хорошая партия.

Мы получили деньги у Носова и как нельзя больше тебе за них благодарны, так как мы были в отчаянном положении. Но только скажи, дорогой Дмитрий, до каких пор так будет продолжаться, ведь ты знаешь, не правда ли, что ведь это всего по 500 каждой из нас. Я могу заверить тебя, что мы экономим как только можем и стараемся расходовать как можно меньше, так как мы очень опечалены тем, что крайние затруднения в делах все еще продолжаются, но надеемся, однако, что с Божьей помощью и твоими героическими усилиями наступит день, когда ты будешь вознагражден за все твои труды.

Тетушка была так добра сделать мне придворное платье, а это стоит 1900 рублей, я просто счастлива, что она пришла мне на помощь, потому что не знаю, как бы я осмелилась обратиться к тебе с такой большой просьбой; но не думай однако, что ты совсем отделался, потому что я умоляю тебя дать мне 300 рублей, которые я должна Сихлер за фасоны костюмов. Ради Бога, дорогой Дмитрий, не задержи распорядиться, чтобы мне их выдали как только это будет тебе возможно; я вовсе не хочу входить в долги и всячески стараюсь избегать их, к тому же я не знаю, поверят ли мне в долг на длительное время.

Праздники у нас проходят довольно тихо, балов в этом году не так уж много. Вчера мы были на балу у Сухозанет, где была страшная давка, слишком много народа, чтобы было можно хорошо повеселиться.

Смерть бедной Федосьи нас очень опечалила, она была прекрасная женщина, это большая потеря для вашего дома, она была честнейшей женщиной на свете и искренне привязана ко всем нам; эта утрата отразится и на твоих хозяйственных расходах, и на наших вышивальщицах. Чтобы выйти из положения с последними, попроси Веронику, которой я прилагаю записочку, взять их под свое командование, она славная женщина и не будет воровать материалы, а я уверена, что их уже здорово потаскали; поэтому прошу тебя, чтобы не Мегера была во главе этих дам.

Целую тебя. Е. Г.

Сестры поздравляют тебя с Новым годом и говорят, что если захочется вам им что-нибудь прислать, то они от вас все примут с благодарностью. Когда будешь отправлять коляску, присмотри, чтобы с ней осторожно обращались при отъезде. Пришли нам поскорее варенья и розовой воды, и прошу тебя, чтобы количество варенья не уменьшили после Федосьи.

Приписка Александры Николаевны

Р. S. Я предполагаю взять учителя музыки, и если бы мой братец был так мил, он бы дал мне для этой цели 40 рублей в месяц; право, сделай такое благодеяние, было бы жаль пренебрегать таким прелестным талантом.

ПИСЬМО 11-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Петербург. 28 января 1835 г.

Я смотрю на твое лицо и пишу тебе. Ах, ты не понимаешь! Дело в том, что твой портрет стоит как раз напротив меня на столе. Ну, а когда же оригинал? Вот уже конец января, а ты к нам не едешь; похоже, что ты нас забыл, нехорошо, ни строчки от тебя.

сделала его более заметным, чтобы ты не ошибся в смысле этого слова (aimant – магнит, amant – любовник). Нет, право, ты рискуешь не найти ее здесь, так как они должны скоро уехать: мы ее видели не далее как вчера во французском театре. Они были все три у нас, я подразумеваю — Кругликова, Пален и Надина, однажды вечером. Потом они нас пригласили пить чай два дня спустя, но так как маленький Саша заболел как раз в тот момент, когда мы даже уже были причесаны, чтобы отправиться к ним, наш визит был перенесен на следующий день. Мы там пробыли не более получаса, потому что эти дамы собирались куда-то ехать. Затем, так как Катинька должна была пойти в Эрмитаж, она обратилась к графине Пален с просьбой разрешить ей их туда сопровождать, и графиня сначала согласилась. Но вот назначенный день наступил и Катинька получает записочку, в которой графиня ей пишет, что она не может ей обещать взять ее с собой, у нее заболел ребенок и она не уверена, что туда пойдет. Что ж, на это нечего было возразить, и Катинька обратилась к кому-то другому и однако ж видела там всех этих дам; доказательство — что все это было не без дурного умысла. С тех пор мы еще не виделись; Таша почти не выходит, так как она даже отказалась от балов из-за своего положения (Н. Н. была беременна) и мы вынуждены выезжать то с той, то с другой дамой.

Ты, конечно, не сомневаешься в правдивости этих двух больших страниц, можно ли быть более точной в рассказе, чем это сделала я. Я не пропустила ни одного события, ничего не утаила, ничего не прибавила, и вот почему все это пахнет низостью, мне самой стыдно. Но так как, видишь ли, в этом мире ничего не делается задаром, я хочу теперь получить вознаграждение, которое мне полагается. Шутки в сторону, дорогой Дмитрий, если ты в ближайшее время не приедешь, пришли нам, сколько можешь, мы совершенно без денег; право, мне очень тяжело говорить тебе о деньгах, когда я подумаю о твоем положении и о затруднениях в делах, да нужда заставляет, всего две недели осталось до масленицы; как только великий пост начнется, наши расходы обязательно уменьшатся. Пожалуйста, дорогой Дмитрий, не забудь о нас, одна надежда на вас! Прощай, дорогой друг, мы тебя ждем к масленице. Сестры тебя целуют. Что наша коляска? Ты ее нам обещал к масленице, а то нам не в чем разъезжать. Мы все три у твоих ног, умоляем вас не медлить, а также не забудь запас варенья и т. д. Что поделывает Фалиеро, Атка, моя канарейка, напиши обо всех этих животных и об Августе в том числе. Прощай, Мишинька, ты уже, наверное, забыл свое прозвище, не с кем теперь и вальсировать вам, меду есть не у кого спрашивать. Бедная Федосья. А наши вышивальщицы бездельничают, я полагаю.

ПИСЬМО 12-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Петербург. 18 апреля 1835 г.

Вот вексель, о котором шла речь, дорогой Дмитрий; благодаря Тетушке я выпуталась из всего этого без всяких неприятностей, так как она была так добра дать мне Харьковцева (ходатай по делам), чтобы уладить дело. Но несмотря на это, он (я подразумеваю вексель) все же заставил меня немного поволноваться. Я тебе расскажу всю историю от начала до конца; послушай, если у тебя есть на это время. Пятнадцатого, как ты мне говорил, Кавригин приходит и спрашивает меня, принес ли другой купец (фамилию которого я забыла) деньги; я ему говорю, что нет. Тогда он мне говорит, что пойдет за ним, и спрашивает, какой монетой я хочу, чтобы мне заплатили — целковыми или платинами. Я, совершенно не подумав, говорю ему, что это все равно. И только после мне разъяснили и убедили меня, что я потеряю, если мне заплатят таким образом. Быстро я посылаю Тропа (берейтор сестер) за ним вдогонку, и вдруг, вообрази, Нева тронулась в эту ночь и я была вынуждена ждать самого купца. Он приходит со всеми деньгами (платиной); мне с большим трудом удалось заставить его принести деньги целковыми, но все же я добилась этого и он мне принес всю сумму сполна 6225, из которых 5664 были отложены для векселя. У меня, таким образом, осталось 561 рубль, как ты и говорил, которые были израсходованы в тот же миг. Приходит Юрьев (ростовщик), который уже и до этого нанес мне несколько визитов, и спрашивает, как я оплачу сумму; я ему говорю — серебром; на это он отвечает, что должен получить непременно ассигнациями... Ты ли ошибся в своих расчетах или он, это уж вы в этом сами разберитесь, но дело в том, что ему, судя по его словам, недостает 217 рублей, потому что я передала ему только 5664. Он мне сказал, что доплатит своими деньгами и просил меня тебе об этом сообщить; он и сам хотел тебе написать. Но самое ужасное то, что Катинька поплатилась за все убытки в этом деле: получив сокровище, которое было довольно тяжелым, как ты прекрасно представляешь, мы с ней взваливаем его на себя, чтобы спрятать в комод до уплаты, выдвигаем ящик и... бух! бросаем его туда, он теряет равновесие и 5664 рубля вместе с ящиком падают ей на палец ноги; и до сих пор еще она похожа на хромого черта. Право, кроме шуток, удар был такой сильный, что врач удивляется, как у нее не было перелома кости. И вот она в заточении на несколько дней, без театра, а самое главное без придворного бала, который будет в воскресенье, и, Бог знает, сможет ли она поправиться к этому дню. Посылаю тебе записочку с расчетом касательно этого дела, которую ты мне оставил, чтобы доказать тебе, что если не вся сумма была оплачена — это не моя вина; я точно исполнила то, что ты мне поручил. Теперь скажу тебе, дорогой Дмитрий, что мы ждем с нетерпением денег, которые должны получить в мае месяце, так как того, что мы получили до сих пор, не хватило, чтобы уплатить долги, что можем — уплачиваем; а потом еще день рождения Пушкина 26 числа, невозможно нам обойтись без подарка, постарайтесь, пожалуйста, нам велеть вручить, мы надеемся на твое слово. А потом коляска! Коляска? Три грации у твоих ног; напиши нам, я тебя умоляю, которого числа ее отправят, чтоб нам знать, когда ожидать ее; ради Бога, не задержи, 1 мая уже не за горами. Потом седлы переправить не забудьте, что вы нам обещались. Таша просит напомнить о ее шали и просит сделать это поскорее, чтоб вы ей удружили, также про лошадь Хлюстина. Сережин сюртюк принесли только позавчера, также и шляпку матери; твои книги еще конфискованы, я жду майских денег, ни гроша из этих не осталось, даже и это письмо пошлется на шерамыгу. Скажи Ване, что по этой же причине он не получает Роберта (опера «» Мейербера), но что я сделаю все, что возможно, чтобы их прислать вместе с твоими книгами; если можно будет, то что-нибудь еще пришлю; хочет ли он чтобы я купила Фра Дьяволо (опера Д. Обера) вместо утерянного им, или что-нибудь новенькое? Таша просит передать, что ты можешь истратить 750 рублей на ее шаль, из них 500 будут заплачены ее мужем, а остальные 250 ты ей должен за ливрею. Катинька просит меня передать, чтобы ты ей прислал по крайней мере 1000 рублей за разбитый палец. Теперь расскажи нам немножко, что поделывал ты в земле обетованной (имеется в виду поездка Д. Н. к матери), как ты там время провел и т. д. и т. д., что новенького? Не возобновлялось ли что старое? Мы после твоего отъезда получили два письма от Августа на твое имя, но, прочитав их, решили, посоветовавшись, что они маловажные и что помимо того ты найдешь другие экземпляры в Москве и в других местах, и они были уничтожены. Однако как женщины, а следственно, сплетницы, мы там нашли довольно интересные анекдоты, поэтому дозволено мне от всего нашего общества просить господина Августа фон Мюнтеля продолжать присылать иногда свои повествования. Поэтому я напишу ему пару слов насчет этого, он будет счастлив; только пусть он не думает, что ему будут отвечать аккуратно, нет. Мы хотим основать нечто вроде иностранного журнала, и вот он будет редактором, скажи ему об этом. Прощайте, любезный братец, целую от души также и Жаночку, я ему давно не писала, а резон тот, что все собираюсь исправить покупку нот и не удается, а так совестно-с, боюсь ему надоесть; если же глупости мои иногда могут его развеселить, то пускай он мне прикажет, рада стараться. Ну и намаракала я сегодня; ты не можешь обвинить меня в лени, я надеюсь. Что Сережа делает, ни слуху ни духу? Маша (старшая дочь Пушкиных) велела кланяться Мите, а особенно Ване, он у нее что-то больше в чести.

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

(Конец апреля - начало мая 1835 г. Петербург)

Мы узнали вчера от Пушкина, который услышал это от своей матери, о смерти Бабушки, однако это не помешает нам поехать сегодня вечером на «Фенеллу». Царство ей небесное, но я полагаю, было бы странно с нашей стороны делать вид, что мы опечалены, и надевать траур, когда мы ее почти не знаем.

Мы получили от Носова деньги, спасибо, дорогой братец, они все ушли на оплату наших несчастных долгов, и мы с радостью видим, как они уменьшаются, надеясь больше их не делать, пока будет возможно. Можем ли мы надеяться и не будет ли это злоупотреблением твоей добротой, чтобы к 1 июня ты распорядился нам получить от Носова такую же сумму и дальше так же каждого первого числа месяца; это нас очень бы устроило, так как таким образом мы смогли бы не входить в долги. Не забудь, что к родам Наты тебя ждут как крестного отца. Целую тебя и Ваничку от всего сердца, поздравляю его с днем рождения и желаю самого большого счастья. Что поделывают наши верховые лошади? Не забудь отдать починить седла. Я предвижу, что ты меня проклянешь за то, что я намаракала тебе на зеленой бумаге, но что делать, я подумала, что будет учтивее написать тебе на цветной бумаге.

ПИСЬМО 14-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

15 мая 1835 г. (Петербург).

Спешу сообщить тебе, дорогой Дмитрий, о благополучном разрешении от бремени Таши; это произошло вчера в 6 часов 37 минут вечера. Она очень страдала, но, слава Богу, все прошло благополучно и сейчас она чувствует себя хорошо, насколько это позволяет ей ее состояние. Все ждут тебя на крестины, и Таша просит тебя назначить число, когда ты будешь здесь, так как она тогда даст соответствующие распоряжения. Твой будущий крестник — красивый мальчик, названный Григорием. Пушкин, который 8 дней пробыл в Пскове, вернулся сегодня утром. Ради Бога, не заставляй себя долго ждать, приезжай поскорее и напиши, которого числа ты надеешься приехать. Пожалуйста, дорогой брат, пришли нам поскорее коляску. Таша умоляет тебя отправить ее из Москвы как только ты получишь это письмо, это бесчестно с твоей стороны, не сдержать слова, ты нам ее обещал еще к Пасхе, потом к 1 мая, а вот уже 15-е, и я уверена, что ты даже и не подумал ее отправить. Прошу тебя, постарайся привезти шаль, которую ты обещал Таше обменять на ее шаль; теперь она крайне нужна после родов, и я знаю, что это доставит ей большое удовольствие.

Ради Бога, дорогой братец, приезжай скорее и особливо исполни точно мои поручения. Целую Ваничку от всего сердца и поздравляю его с днем рождения. Прощай, нежно целую тебя.

ПИСЬМО 15-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

31 мая 1835 г. Санкт-Петербург

Ты пишешь, дражайший Дмитрий, что тебе невозможно приехать на крестины раньше 15-го; Таша просит передать, что до этого срока она тебя подождет, но не дольше; так что не опаздывай, и если что-нибудь тебя задержит, напиши. Она надеется, что ты сдержишь слово. Завтра первое число, а ты ничего не сообщаешь касательно денег, и все же мы посылаем сегодня к Носову, чтобы узнать, не получил ли он какого любезного распоряжения от тебя. Пожалуйста, дорогой братец, если ты этого еще не сделал, напиши ему по этому поводу, нам очень нужны деньги. Грустно вас теребить, но что ж делать, и сами не рады.

Таша чувствует себя, слава Богу, довольно хорошо, но все же она пока довольно слаба; она еще не покидает своей комнаты, хотя, однако, уже прошло 17 дней. Что поделывает Ваня? Он не подает признаков жизни. Сережа тоже не пишет ни словечка, что с ним сделаешь. Представь себе, какое случилось несчастье: бедняжка Полинька (служанка Гончаровых) умерла вчера; она схватила горячку, отвезли ее в больницу и через 7 недель, что она там пробыла, она скончалась вчера утром. Я никак не могу придти в себя после этой смерти, такую хандру наводит, что мочи нет. Впрочем, ее судьбе можно даже позавидовать. Жестоко умереть такой молодой, но зато скольких страданий и горя избегнешь.

Что сказать тебе еще, повеселее? Вчера мы имели очень приятный визит Анастасии Сиркур, мы встретились как добрые друзья. Она здесь уже неделю и сначала прислала очень любезную записочку Кате, спрашивая, в котором часу она может нас застать дома. Мы хотели ее предупредить и спросить, не может ли она нас принять у себя, но слуга не застал ее дома, и она приехала вчера после обеда и пригласила нас к себе на сегодня, мы обязательно поедем. Она совсем не похожа на своего брата, все такая же, я нахожу, что она похорошела. Но она совершенно усвоила французскую манеру держать себя, очень живая, и, однако, очень мила. Они уезжают в четверг в Москву, оттуда в Троицкое на лето, и затем возвращаются за границу.

ПИСЬМО 16-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Июнь 1835 г. Петербург

Дражайший и уважаемый братец!

Посылаю вам условие, заключенное вашим превосходительством, чтобы напомнить об обещании вами нам данном насчет лошадей, а также и посла, которому поручено их доставить. Ради Бога, не задерживай его и особенно чтобы его путешествие не было напрасным. Я полагаю, что он не застанет тебя на Заводе, тем не менее посылаю тебе это письмо на случай, если он встретит тебя по дороге, чтобы ты дал ему письмо к твоим главным министрам, а они отправили с лошадьми и три дамских седла, муштуки, чепраки и проч.. также и деньги на проезд. Таша велела сказать, что если вы ей не купили еще лошади, то не отделаетесь без Матильды. Нет, не шутя,непременно обещание свое исполните. Прикажи непременно, чтобы Трофима на Заводе не задерживали, пусть ему дадут два дня отдыха, это все что он просит, так как лето уже наступило; он сможет остаться подольше, когда вернется. Мы переезжаем на Черную речку, следственно, лошади необходимы. Еще раз повторяю тебе от имени трех очаровательных сестер, ради Бога, не отказывайте нам и велите Трофима отправить с лошадьми без себя. Надеемся на ваше честное слово. Еще два мужских седел, одно для Пушкина, а другое похуже для Трофима.

(Четыре дня спустя. То, что будет дальше, это уже ответ на твое письмо, а начало было написано раньше.)

Таша тебя очень благодарит за подарок и просит употребить 500 рублей на шаль, которую она тебя умоляет прислать ей как можно скорее. Спасибо, дорогой братец, за 500 рублей, которые мы только что получили, пожалуйста не задержи прислать нам остальные деньги; да если можно устройте нас с Носовым, ради Бога, чтоб нам аккуратно 1-го числа получать деньги: не поверите, как мы бьемся. Я понимаю, что тебе в твоем положении трудно в точный срок выплачивать нам содержание, но раз уж ты назначил деньги Носова для нас, тебе все равно, получим ли мы их 1-го или позднее, а для нас большая разница. Пожалуйста, братец любезный, успокойте нас на этот счет; не сердитесь, что мы вам так надоедаем, нас самих теребят со всех сторон. Твое письмо Мятлеву было послано; но его нет в городе, он уехал за границу, так что нам его принесли обратно без результата. Прощайте, Митинька, не задержите нам Трофима и поскорее отправьте.

Пушкин ради Христа просит, нет ли для него какой-нибудь клячи, он не претендует на что-либо хорошее; лишь бы пристойная была; как приятель он надеется на вас. Даже если лошади прибудут к нам к концу июля, ничего, это будет самое хорошее время, жары будут меньше; мы все надеемся на вас. Катинька просит передать, что она написала в Ильицыно, чтобы ей прислали Сашку кривую, чтобы заменить Полиньку: поэтому если управляющий оттуда спросит твоего на то распоряжения, ты согласишься на эту просьбу, не правда ли?

Вообрази, какую штуку сыграла с нами мать. Эта несчастная шляпка, которую мы для нее заказали, помнишь? так вот, она нашла ее слишком светлой и вернула нам с запиской к Таше полной ярости. Но мы ничего не потеряли, так как Тетушка у нас ее купила; так что мать и не подозревает, что она еще оказала нам услугу. Но какое своенравие. Коляска прибыла благополучно, и мы тебе за нее бесконечно благодарны; мы уже в ней катались, и хотя Тетушка находит ее отвратительной из-за рессор, мы к этому привыкли, так что все идет хорошо.

ПИСЬМО 17-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

С. -Петербург. 22 июля 1835 г.

По приезде Тропа, дорогой Дмитрий, ты легко можешь себе представить наше разочарование и наш священный гнев не видя наших прекрасных скакунов (по-видимом, Д. Н. прислал не тех лошадей), но после прочтения твоего письма тебе было даровано великодушное прощение, так как это было не по твоей вине. Я очень огорчена болезнью моей бедной бесстыдницы (лошади Любушки), ради Бога, как можно лучше позаботься о ней, чтобы на будущий год по крайней мере я имела бы утешение видеть ее такой же пухленькой и красивой, как раньше, а для этого, дорогой братец, береги ее, и чтобы совсем никто ею не пользовался, особенно Август; пожалуйста, не выдавай ее замуж и дай ей хорошенько поправиться после того, как она выкинула.

Спасибо за 900 рублей, что ты нам прислал с Тропом, они прибыли очень кстати, мы были совершенно без денег, а количество наших долгов только возросло, что нас приводит в совершенное отчаяние, ты знаешь, что это такое, более, чем кто-либо другой: у тебя самого их выше головы. С 19 декабря мы получили от тебя ровно 3600 рублей, следственно, приведи в порядок свои счета в соответствии с этим. Ты был бы крайне любезен, если бы велел вручить нам 1 августа через Носова вместо 750 — 890, потому что мы получили в июне не все за последние три месяца; это нам было бы очень кстати, уверяю тебя, так как мы окружены кредиторами, которые приходят беспрестанно напомнить нам о себе. В случае, если ты согласишься на эту просьбу, благоволи, дорогой братец, не задержать дать распоряжение Носову к 1 августа. Как идут твои дела, будет ли хоть когда-нибудь у тебя просветление, это несносно, я так хотела бы знать, что ты немного успокоился. Признаюсь откровенно, когда мы видим, что наши деньги задерживаются, мы начинаем тебя бранить, но это длится только минуту, так как мы тотчас же начинаем упрекать себя в неблагодарности и в конце концов говорим, что, конечно, если бы ты имел возможность, ты бы не заставлял нас так мучиться. Женись на какой-нибудь приличной и богатой особе, чтобы немного поправить свои дела.

Что еще сказать тебе о нас? Ты уже знаешь, что мы живем это лето на Черной речке, где мы очень приятно проводим время, и, конечно, не теперь ты стал бы хвалить меня за мои способности к рукоделию, потому что буквально я и не вспомню, сколько месяцев я не держала иголки в руках. Правда, зато я читаю все книги, какие только могу достать, а если ты меня спросишь, что же я делаю, когда мне нечего делать, я тебе прямо скажу, не краснея (так как я дошла до самой бесстыдной лени) — ничего, решительно ничего. Я прогуливаюсь по саду или сижу на балконе и смотрю на прохожих. Хорошо это, как ты скажешь? Что касается до меня, я нахожу это чрезвычайно удобным. У меня множество женихов, каждый Божий день мне делают предложения, но я еще так молода, что решительно не вижу необходимости торопиться, я могу еще повременить, не правда ли? В мои годы это рискованно выходить такой молодой замуж, у меня еще будет для этого время и через десять лет. У нас теперь каждую неделю балы на водах в Новой деревне. Это очень красиво. В первый раз мне там было очень весело, так как я ни на одну минуту не покидала площадку для танцев, но вчера я прокляла все балы на свете и все, что с этим связано: за весь вечер я не сделала ни шагу, словом, это был один из тех несчастных дней, когда клянешься себе никогда не приходить на бал из-за скуки, которую там испытала.

(богач, миллионер), который давал бал в двух верстах оттуда, в бывшем поместье княгини Шаховской. Этот праздник, на который было истрачено 400 тысяч рублей, был самым неудавшимся: все, начиная со двора, там ужасно скучали, кавалеров не хватало, а это совершенно невероятная вещь в Петербурге, и потом, этого бедного Демидова так невероятно ограбили, один ужин стоил 40 тысяч, а был самый плохой, какой только можно себе представить; мороженое стоило 30 тысяч, а старые канделябры, которые тысячу лет валялись у Гамбса (владелец мебельного магазина) на чердаке, были куплены за 14 тысяч рублей. В общем, это ужас что стоил этот праздник и как там было скучно.

Таша умоляет тебя не забыть про ее шаль, а то она говорит, за что ей даром родить, если ей не дарят. Целую тебя и Ваню от всей души.

Что касается процесса с Усачевым, то при всем желании ни Тетушка, ни мадам Заг[ряжская] ничего не могут сделать, так как им не удается увидеться с Лонг[иновым], который живет в Царском, и к тому же эти господа обещают и забывают так легко. Тетушка говорит, что тебе непременно надо иметь здесь поверенного по делам.

Р. S. Я только что получила твое письмо; к счастью. Тетушка, которая живет в Парголове, приехала сегодня, я ей показала бумагу. Она сказала, что не знает, что тебе посоветовать, для этого надо знать и фабрику и человека, с которым ты имеешь дело, однако она полагает, что со временем, если Ртищев не очень порядочный человек, это может перейти в тяжбу. Она тебе советует лучше продать за наличные деньги и не доводить дело до того, что он скупит все векселя; так будет для тебя вернее.

ПИСЬМО 18-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

С. -Петербург. 27 июля 1835 г.

Надо же, чтобы я когда-нибудь написала тебе письмо, в котором не говорилось бы ни о делах, ни о деньгах, ни о процессе, ни о бумаге, ни о книгах, но о чем-нибудь более интересном, дорогой Дмитрий, и так как я в настроении сегодня, посмотрим, о чем же мы будем говорить.

Прежде всего, своя рубашка ближе к телу, как говорят, поэтому именно о себе я и буду с тобой беседовать. Потом мы сможем дойти и до тебя, но это будет после. Итак, если у тебя есть время и моя болтовня тебе не надоедает, послушай же меня. Я тебе расскажу, о чем думает девушка двадцати четырех лет; не всегда же о мушках. Но о чем же тогда, спросишь ты? Сию минуту — об этом листке бумаги, который отвратителен, ты видишь, как она впитывает чернила? Ах, прости, я забыла, что это тема, которой я не должна касаться: итак, вернемся к другой теме.

Ах, да! я хочу кое-что тебе рассказать, что должно тебе доставить большое удовольствие. Дело в том, что живет на белом свете одна молодая женщина, вдова, очень милая, хорошенькая, которая с ума сходит по тебе. Одним словом, это маркиза Виллеро (неустановленное лицо), которую мы очень часто встречаем в Парголове, так как она живет там на даче с графиней Пален и Тетушкой. Она уверяет, что ты самый красивый из нашей семьи и больше всех похож на мать. Суди сам — как это она усмотрела? Я ничего в этом не понимаю; и не в красоте я тебе отказываю, так как в конце концов ты красивый мужчина... но что касается сходства, которое она находит, то это она видела во сне...

Как в Яропольце идут дела? Назад или вперед? Были ли кавалькады? Ах, ах, кстати о них; извини, ведь о лошадях мы можем говорить, наш уговор на них не распространяется. Братец — повеса, бездельник, скверный мальчишка, а подписанная бумага; — прошу тебя мне ее прислать обратно: в суд подам, Завод опишу, фабрику остановлю. Но кажется, я далеко зашла, черт побери мой язык, про дела не говорю сегодня, не день. Нет, право, как жаль, что бедная Любка так мучилась; одна моя Ласточка умна, зато прошу ее беречь, не то, избави Боже, никаких свадеб, пусть она следует примеру своей хозяйки; а что — пора, пора, и пора прошла, и того гляди поседеешь.

Да, знаешь ли ты, что Платон Мещерский поселился здесь Не думай, что это имеет какую-нибудь связь с только что сделанными размышлениями, нет, мне он вдруг в голову пришел. Он страшно постарел, нигде не бывает, мы его только раз в театре и встретили.

Прощай, Митуш, уж так разболталась, что и лицо свое помарала; но уж так устала, что есть и спать хочу, я думаю, уже около полуночи. Сестры любезничают внизу с Карамзиным, а мне смерть спать хочется, прощайте, братец любезный.

Приписка Н. Н. Пушкиной

Я забыла в своем письме напомнить тебе о шали; пожалуйста, не забудь, она мне очень нужна, не будешь ли ты так любезен прислать мне ее к 26-му.

ПИСЬМО 19-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

14 августа 1835 г. Черная речка

Я в конце концов начинаю думать, дражайший и почтеннейший братец Димитриус, что ты хитришь с нами. Ты притворяешься глухим к нашей просьбе, чтобы не быть вынужденным на нее отвечать. Но, видишь ли, я вспоминаю изречение из Евангелия, в котором говорится: «стучите и отверзится вам», и поэтому применяю это на практике. Вот в чем дело. Право, что за охота получать глупые письма, в которых только и говорится, что о деньгах. Я думаю, что, увидав на конверте адрес, написанный рукою одной из нас, ты дрожишь, распечатывая его; не лучше ли было бы говорить о более интересных предметах, столько можно было бы рассказать и, следственно, избежать этого бормотанья, которое имеет только одну цель, — деньги. Мы тебя просим дать распоряжение Носову, чтобы он нам выдавал деньги каждое первое число месяца; и все бы делалось тихо и по-хорошему, в письмах не было бы ни полслова об этом, и мы были бы покойнее, уплачивали бы понемногу долги и все шло б порядком, а теперь в то время как мы не получаем денег, долги накапливаются; деньги приходят и в тот же день ни грошу не остается. Может, ты это делаешь из особого интереса: чтобы почаще иметь от нас вести; оно все хорошо, но иначе бы лучше было. Впрочем, ты не должен опасаться, что мы тебя забываем, особенно я, ты знаешь, что я не ленива... Ты не можешь не пойти навстречу моей просьбе, особенно в этот момент, ты был бы просто чудовищем. Представь себе несчастье, которое только что со мной случилось. Я как раз писала тебе и вдруг... (извини за выражение) резь в животе. Я бегу, бросаю мою мантильку (иначе говоря кацавейку) на кресло. И что же я вижу вернувшись, о небо! Огромное чернильное пятно на красивейшей материи небесно-голубого цвета с серебристым оттенком, сшитой по последней моде, с бархатным воротником и рукавами в армянском вкусе. (Это подарок, который я получила, не подумай, что я способна на такие безумные траты). О небо, я умру от этого, особенно если ты мне тотчас же не обещаешь исполнить мою просьбу. Нет, серьезно, к первому числу этого месяца снабди нас письмом к Носову, любезный братец, которое заставит его платить нам регулярно. Ты не поверишь, как мы были бы тебе благодарны. Ей-Богу, как первое число приходит, так и теребят. С болью в сердце я вынуждена так настаивать, но так как я знаю, что обращаюсь к очень доброму брату, я набираюсь смелости. Облегчите нас, братец, мы вам свечку поставим, даже восковую. У нас сальные не в моде.

Ты у нас спрашиваешь счет деньгам, что мы получили и сколько получили; вот он:

декабря 19-го - 1000

апреля 1-го 1835 года - 1000

апреля 5-го -500

апреля 26-го -750

июня 17-го -500

июля 23-го -900

августа 11-го -850

Итого 8500

У нас был Сережа; он провел почти две недели с нами и уехал вчера. Он теперь вернется к вам; ты наверное знаешь, что он переводится в полк, стоящий в окрестностях Москвы, это, вероятно, для вас не новость. Я посылаю это письмо тебе в Ярополец, полагая, что ты там к 26-му, так как иначе оно тебя не застало бы: Носов уверяет, что ты ему пишешь, что собираешься в поездку.

берегу моря, в нескольких верстах отсюда. Дам нас было только трое и еще Соловая, урожденная Гагарина, одна из тех, кого ты обожаешь, мне кажется, и двенадцать кавалеров, большею частью кавалергарды. Там у нас был большой обед; были все музыканты полка, так что вечером танцевали, и было весьма весело.

Прощайте, любезный братец, пора и за дело сесть; урок учить на фортепианах. В субботу нам обещают еще один бал на водах; мы уже там были на трех очаровательных балах, и я думаю, это будет закрытие сезона, поскольку двор уже уехал; они (императорская фамилия) там были один раз и поэтому все туда ходили в надежде их увидеть. Итак, прощай, дорогой Дмитрий, ради Бога, прими во внимание нашу просьбу и действуй соответственно.

тут не имеет значения, что дела идут своим чередом и тут никто помочь не может. А тем более мы, бедные, рады бы уж верно постараться, но если нельзя, что ж делать.

ПИСЬМО 20-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Август 1835 г. Черная речка

Пришли не задерживаясь, с первой же почтой, дорогой Дмитрий, небольшое резюме дела Усачева, указав там доводы и законы, которые доказывали бы, что наше дело правое, потому что Пушкин передаст его Дашкову, который, если мы правы,непременно станет на нашу сторону. Тем временем Пушкин пойдет сегодня к Вигелю, чтобы предупредить его о приезде Губаренкова и заинтересовать его нашим делом; он пойдет также к знаменитому адвокату Лерху. Почему ты с ним не договорился? Тогда все было бы хорошо, а теперь, поскольку у тебя нет своего ходатая по делам, а Губаренков здесь, Тетушка и Пушкин оба говорят, что ты должен приехать сам. Пришли же свое резюме и, если можешь — приезжай, это будет лучше, но не медли. Прощай, я очень спешу.

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Санкт-Петербург. 4 октября 1835 г.

Уже очень давно, дорогой и любезный Дмитрий, мы не получали вестей от тебя, что с тобой, что ты поделываешь — я совершенно не знаю. Как идут твои дела, есть ли хоть какое-нибудь просветление? Мы были очень рады узнать, что дело Ртищева на этом закончилось; право, это человек, который никогда не внушал мне доверия, я очень сомневаюсь в его честности. Что за новая сделка, которую ты имеешь в виду и о которой недавно нам говорил? Хвала тебе, если тебе удастся уладить дела не будучи вынужденным что-либо продавать; будем надеяться на милость Божию и верить в более счастливое будущее и, главное, более спокойное.

Недавно нас посетил А. Муравьев, который поручил мне передать тебе, что по твоей просьбе он был у калужского архиепископа, чтобы переговорить в пользу нашего процесса со священниками, но что его преосвященство ответил ему письмом, из которого видно, что он не очень к тебе расположен и весьма удивлен, что у тебя хватило смелости подать жалобу на духовенство и так на него кляузничать; он говорит, что не только ты несправедливо владеешь их землями, но и еще что ты взял 1000 рублей из церковной кассы. Вот, мне кажется, все, что, сказал Муравьев по этому поводу; он тебе советует подумать, нет ли тут какого подвоха со стороны твоих священнослужителей. Вообще, Дмитрий, не можешь ли ты поладить с ними, не затевай с ними скверного процесса, даже сделай им в чем-нибудь уступку и оставь их в покое. Зачем наживать себе врагов, и потом, эта категория людей весьма опасна, когда их раздражают; к тому же они были такие смирные до этого. И кроме того дело в том, что это может представить тебя в ложном свете; потому что из письма архиепископа видно, что он относится к тебе очень враждебно. Если бы ты не был так вспыльчив, Муравьев переслал бы тебе письмо, но ты очень горячий человек, вот почему, сударь, вы не прочтете этого письма.

с таким проявлением дружбы и интереса. Он меня умолял дать ему на некоторое время портрет брата, в чем я не могла ему отказать во внимание к его нежным чувствам к Ване.

Есть одна вещь, которую я должна тебе сказать и которая, вероятно, заставит зазвучать некоторые горестные струны в твоей душе. Увы! увы! Григорий Долгорукий выходит в отставку, как говорят родные, для того чтобы жениться на... на... Ты не один, дорогой Дмитрий? Немного одеколона, позволь я потру тебе виски. Боже, как ты бледен! Ах, ты приходишь в себя. Стало быть, я не назову тебе имя этой особы...

Я могу тебе сообщить еще об одной свадьбе, но на этот раз не принимая никаких мер предосторожности. Прекрасная Лиза (Нарышкина? — нрзб.) выходит замуж за некоего Бартоломей, генерала или полковника, но человека вполне порядочного, еще молодого, с хорошим состоянием, в общем — прекрасная партия. Госпожа Нехлюдова даже уехала в Москву, говорят, что на свадьбу; мы еще не видели Катрин, а то бы я знала это наверное.

Мы получили позавчера письмо от бедняжки Нины, которая имела несчастье потерять госпожу Лопухину. Они уже вернулись в Киев, и так как покойная желала, чтобы ее дочь передали на руки ее сестре, наша бедная Нина, к которой последняя относится очень неблагожелательно, думает, что она потеряет это место. Здоровье бедной девушки от этого нового удара судьбы ухудшилось, недавно у нее был припадок эпилепсии, поэтому я очень за нее волнуюсь.

Вчера мы провели вечер у Вяземских, которые недавно вернулись из-за границы. Они там потеряли дочь, ради здоровья которой и предприняли это путешествие. Госпожа Сиркур и ее муж так же провели вечер у княгини; они уезжают во вторник.

Увеселения еще не начались, ждут двор, который возвращается на днях. Тетушка болеет уже три недели, мы у нее проводим все вечера.

исполняет твои поручения гораздо быстрее, дело по процессу это доказывает; я тебе советую брать с нее пример.

ПИСЬМО 22-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Октябрь 1835 г. Петербург (Начала письма нет)

надо будет справиться о твоем здоровье, потому что и о семье надо подумать: не просить ли опекуна? Напиши мне поскорее ответ, я хочу знать, в порядке ли твоя голова; то письмо довольно запутано, придется мне потребовать сведений от Вани. Жалко, а мальчик был не глуп, видный собою, статный. Ужасный век!

А знаешь ли, я не удивлюсь, если однажды потеряю рассудок. Ты себе не представляешь, как я переменилась, раздражительна, характер непереносимый, мне совестно окружающих людей. Бывают дни, когда я могу не произносить ни слова, и тогда я счастлива; надо, чтобы никто меня не трогал, не разговаривал со мною, не смотрел на меня, и я довольна. Полно говорить вздор!

Таша также просит тебе передать, что ты глуп; все вас здесь ругают, зачем было просить, чтобы дело судили в Москве (дело против Усачева), тогда как сейчас Бог знает как все будет. А теперь, чтобы позолотить пилюлю, она тебя целует и тысячу раз благодарит за шаль, она прелесть как хороша.

Прощай, любезный братец, целую от души. Пожалуйста, письмо к Носову, и потом, заботься о своем здоровье, носи теплые сапоги и шинель на вате, потому что это похоже на начало белой горячки, так ты ужасно бредишь в том письме.

Ваню целую, пришлю ему на днях славный вальс Шопена.

ПИСЬМО 23-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Петербург

После того отчаянного письма, что я тебе написала два дня тому назад, дорогой Дмитрий, спешу тебе сообщить, что на следующий день мы получили деньги, что ты нам послал. Большое спасибо, мы теперь спокойны до первого декабря. Скажи-ка мне, что делает Сережа. Почему он ничего не отмечает мне насчет этого бешеного Семенова (видимо, кредитор С. Н.), который поминутно набрасывается на меня. Он снова приходил сегодня и требует от меня определенного ответа. Что я должна ему сказать? ради Бога поскорее напишите мне об этом.

(судебный процесс с Усачевым), потому что сестры собираются тебе написать завтра, они бабы путные и, следственно, порядком все опишут.

Я только ограничусь тем, что напишу тебе немножко о себе, а это не должно быть тебе совсем безразлично. Впрочем, то, что я тебе расскажу, не очень интересно. Я расту и хорошею с каждым днем. Хочешь иметь мой портрет? Тогда пришли мне 200 рублей, и ты будешь иметь прекрасный образец как с точки зрения живописи, так и грации и красоты (это скромно, не правда ли?).

Мы очень приятно проводим время то у Карамзиных, то у Вяземских, дня не проходит, чтобы мы туда не ходили. И общество действительно очаровательное; одна беда: множество мужчин, но все юноши, нет подходящей партии, и выходит, что из пустого в порожнее переливаем, больше ничего. Нет ли у тебя намерения мимоходом нанести нам небольшой визит этой зимой, это было бы очень мило с твоей стороны. Что поделывает Ваня, собирается ли он скоро приехать? Где Сережа? Все молодцы нас забыли. Пришли же мне, я тебя умоляю, ответ насчет Семенова. Что делает Август, жив или нет?

«Норма» Беллини, хочет ли он, чтоб я ему прислала или сам он за ней приедет. Чудо как хороша.

ПИСЬМО 24-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

1 ноября 1835 г. (Петербург)

Вот, дорогой Дмитрий, бумага, которую мы несколько дней тому назад получили от Лонгинова. Как мог ты поступить так безрассудно и подать вторично на суд дело Усачева в Москве после неблагоприятного решения Сената. Нет никакого сомнения, что если бы ты передал дело сюда, у нас была бы здесь большая протекция и можно было бы не сомневаться в успехе, тогда как теперь Бог знает, что будет. А мы-то были уверены, что в прошении речь шла именно о том, чтобы дело слушалось в Петербурге и именно так мы говорили всем, кто нам советовал это сделать.

за три месяца в сентябре. Пожалуйста, дорогой друг, распорядись, чтобы нам выдали их вместе с деньгами за 1 декабря, потому что это по 50 рублей на каждую, то есть почти столько, сколько нам стоит стол в месяц, следственно, это не пустяки.

Таша обнимает тебя от всего сердца и бесконечно благодарит за деньги, которые пришли как нельзя более кстати, так как она имела в них очень большую нужду. Она очень сердита на мать, у которой она просила содержание 200 рублей в месяц, а мать ей отказала под предлогом плохого состояния ее финансов.

Пушкин две недели тому назад вернулся из своего псковского поместья, куда ездил работать и откуда приехал раньше, чем предполагал, потому что он рассчитывал пробыть там три месяца; это очень устроило бы их дела, тогда как теперь он ничего не сделал и эта зима будет для них нелегкой. Право, стыдно, что мать ничего не хочет для них сделать, это непростительная беззаботность, тем более, что Таша ей недавно об этом писала, а она ограничилась тем, что дала советы, которые ни гроша не стоят и не имеют никакого смысла.

У нас в Петербурге предстоит блистательная зима, больше балов, чем когда-либо, все дни недели уже распределены, танцуют каждый день. Что касается нас, то мы выезжаем еще очень мало, так как наша покровительница Таша находится в самом жалком состоянии и мы не знаем, как со всем этим быть, авось как -нибудь сладится. Двор вернулся вчера, и на днях нам обещают большое представление ко двору и блестящий бал, что меня ничуть не устраивает, особенно первое. Как бы себя не сглазить, но теперь, когда нас знают, нас приглашают танцевать; это ужасно, ни минуты отдыха, мы возвращаемся с бала в дырявых туфлях, чего в прошлом году совсем не бывало. Нет ничего ужаснее, чем первая зима в Петербурге, но вторая совсем другое дело. Теперь, когда мы уже заняли свое место, никто не осмеливается наступать нам на ноги, а самые гордые дамы, которые в прошлом году едва отвечали нам на поклон, теперь здороваются с нами первые, что также влияет на наших кавалеров. Лишь бы все шло как сейчас, и мы будем довольны, потому что годы испытания здесь длятся не одну зиму, а мы уже сейчас чувствуем себя совершенно свободно в самом начале второй зимы, слава Богу, и я тебе признаюсь, что если мне случается увидеть во сне, что я уезжаю из Петербурга, я просыпаюсь вся в слезах и чувствую себя такой счастливой, видя, что это только сон.

У меня к тебе очень большая просьба. Прежде всего должна тебе сказать, что я была серьезно больна и сейчас еще болею, но благодаря Спасскому мне, слава Богу, много лучше, он быстро вылечил меня, а болезнь могла перейти в хроническую. Мне хотелось бы поэтому, дорогой Дмитрий, отблагодарить его за лечение. Кроме того, он и Сашу несколько раз пользовал, а также наших людей бесплатно, так что ты понимаешь, что это очень большая любезность с его стороны. Недавно он меня просил выписать ему пару лошадей, чтоб ходили во всякую упряжь, не моложе 5 лет и не старее 7, и хочет за них дать 500 рублей, только чтоб они были весной. Не можешь ли ты купить таких лошадей в Яропольце, где они, кажется, гораздо дешевле и, говорят, славятся как хорошие. Право, ты нам доставил бы большое удовольствие, если бы мы могли ему их подарить от твоего имени за все его заботы в отношении нас. В самом деле я чувствую, что я ему очень обязана, и однако не знаю, как отблагодарить его за свое лечение.

ПИСЬМО 25-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

1 декабря 1835 г. Петербург

Я начну свое письмо, дражайший и почтенный братец Дмитрий, с того, что ты непроходимо глуп. Разве же я тебе не говорила, какова сумма долга этому сумасшедшему Семенову? Теперь я уже не помню, а так как я его больше не видела с тех пор, то и не могу его спросить. Потрудись посмотреть несколько предыдущих писем, ты там найдешь все что нужно. К тому же это было бы неплохо, письма очень поучительные и интересные, и это заставит тебя провести несколько очень приятных минут. Насколько я помню, там часто идет речь о некоем господине Носове, благовоспитанном молодом человеке редких достоинств, красивом и любезном, в общем о Не знаю, знаешь ли ты его, но я тебе очень бы посоветовала, когда ты здесь будешь, посещать его как можно чаще. У меня даже была просьба к тебе в отношении этого интересного молодого человека. Я хотела тебя просить дать мне к нему рекомендательное письмо. Вот уже 1 декабря, и я была бы не против возобновить знакомство, потому что, по правде говоря, у нас с ним были некие интимные отношения, которые я не хотела бы порывать окончательно. Итак, ради Бога, дорогой братец, постарайся, так как иначе мы снова начнем жаловаться на нищету.

Что сказать тебе интересного? Жизнь наша идет своим чередом. Мы довольно часто танцуем, катаемся верхом у Бистрома каждую среду, а послезавтра у нас будет большая карусель [конные состязания]: молодые люди самые модные и молодые особы самые красивые и самые очаровательные. Хочешь знать кто это? Я тебе их назову. Начнем с дам, это вежливее. Прежде всего, твои две прекрасные сестрицы или две сестрицы-красавицы, потому что третья... кое-как ковыляет (Н. Н. Пушкина была беременна); затем Мари Вяземская и Софи Карамзина; кавалеры: Валуев — Дантес — кавалергард, А. Голицын — артиллерист, А. Карамзин — артиллерист; это будет просто красота. Не подумай, что я из-за этого очень счастлива, я смеюсь сквозь слезы. Правда.

(Конца письма нет)

ПИСЬМО 26-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Я прошу у тебя одолжения, дорогой Дмитрий, умоляю тебя об этом на коленях. Ты знаешь, конечно, что я беру уроки фортепиано, не упрекай меня в этом, это единственная вещь, которая меня занимает и развлекает. Только готовя уроки, я забываю немного свои горести; это помогает мне рассеяться и отвлекает от моих черных мыслей. Вот почему я решила обратиться к тебе с просьбой, иначе я никогда бы не позволила себе этого. Часто даже я склоняюсь к тому, чтобы отказаться от уроков, но как только я об этом подумаю, мне делается просто страшно, потому что тогда у меня больше не будет возможности найти помощь в самой себе. Итак, не откажи мне в моей просьбе. Так как мое содержание не позволяет мне покрыть этот расход, я была вынуждена вчера прибегнуть к помощи Юрьева и заняла у него 300 рублей; я взяла эту сумму только на один месяц, в надежде, что ты приедешь в январе, как ты нам говорил. Если случайно ты задержишься из-за своих дел и не сможешь приехать к этому сроку, умоляю тебя, разреши мне взять эту сумму у Носова и пришли мне соответствующее письмо к нему. Заемное письмо Юрьева только до 16 числа, поэтому, если ты мне не откажешь в этой просьбе, поскорее вели мне выдать эти 300 рублей. Ради Бога, дорогой братец, я рассчитываю на твою дружбу. Если бы ты захотел завершить свое благодеяние, назначь мне 720 рублей в год на мои уроки музыки. Они не стоят дороже, и я была бы спокойна.

Я посылаю тебе это письмо в Москву и на всякий случай такое же на Завод, так как я не знаю, где ты находишься. Прощай, дорогой друг, я спешу послать письма, поэтому могу только успеть нежно поцеловать тебя и Ваню.

ПИСЬМО 27-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Поздравляю вас всех троих дорогих братьев с праздником Пасхи, всем троим говорю Христос воскресе и желаю счастья и благополучия. Что вы поделываете, мои красавцы мужчины? Вот уже сколько времени ни один из вас не подает признаков жизни. Приехал ли Ваня, жив и здоров и где он сейчас находится? Как дела с ремонтом (закупка новых лошадей для полка)?

После твоего отъезда, дорогой Ваничка, мы видели твоего бывшего друга Муравьева, который нам на тебя жаловался, особенно Саше; он ее отвел в сторону, чтобы посетовать на твое поведение, которое он находит недостойным. Он говорит даже, что ты его чрезвычайно скомпрометировал твоими театральными связями.

А ты, мой живой портрет (как ты себя называешь из чрезмерного себялюбия), что ты поделываешь? Как идут твои дела? Не приедешь ли ты нас повидать хотя бы летом, так как вот уже более года мы не любовались дорогими чертами твоего ангельского лица. Ты нас совершенно забываешь, дражайший друг. Уже за два месяца ты нам задолжал наше жалованье. Вот наступили праздники, а у нас ни гроша в кармане, нечем разговеться. Нева прошла 22 числа, так что теперь в минуту глубокого отчаяния, после визита какого-нибудь любезного кредитора, ничего не будет удивительного, если мы пойдем к реке топиться, и тогда прощайте, мои любимые, не станет двух прелестных созданий в вашей семье. Что тогда будет с тобой, мой дорогой Митуш, ты застрелишься, не правда ли? Браво! Так должен поступить хороший брат, прекрасная драма, достойная девятнадцатого века. Но шутки в сторону, однако, клянусь тебе, с твоей стороны было бы настоящим благодеянием, если бы ты заплатил до мая за те два месяца, что ты нам задолжал, мы в последней крайности, к Пасхе мы даже не смогли себе сделать самого дешевого простенького платья. Ради Бога, если можно, дай распоряжение Носову…

сестер, то они, кажется, хотят купить здесь, продаются очень дешево лошади, и кто-то уже обещал нам достать. Я послала бы Тропа, но это лишние расходы, и я думаю, будет лучше, если ты мне пришлешь лошадь с каким-нибудь верным человеком с Завода; пожалуйста, сделай так, чтобы он был здесь в начале мая. Спасский требует лошадей, которых ты был так добр обещать ему в уплату за наше лечение.

Любезный Серж, что ты поделываешь, ты по-прежнему так же красив? Говорят, что твой взгляд так обольстителен, что ни одна женщина не может его выдержать, и несчастная, на которой он останавливается, становится прекрасной от любви. Как твое здоровье? Пиши нам хоть иногда, сообщай о себе.

Свекровь Таши в агонии, вчера у нее были предсмертные хрипы, врачи говорят, что она не доживет до воскресенья.

Прощайте, мои дорогие друзья, целую вас всех троих миллион раз.

ПИСЬМО 28-е

Апрель 1836 г. Петербург

Сколько дней прошло в намерении тебе написать, дорогой Дмитрий, и до сегодняшнего дня я не смогла этого сделать.

Ну вот, теперь я принимаюсь за письмо. Прежде всего хочу исполнить поручение Таши, которая просит передать, что она так давно тебе не писала, что у нее не хватает духу взяться за перо, так как у нее есть к тебе просьба, и она не хочет, чтобы ты подумал, что она пишет только из-за этого.

Поэтому она откладывает это удовольствие и поручила мне просить тебя прислать ей 200 рублей к 1 мая, так как день рождения ее мужа приближается и было бы деликатнее, если бы она сделала ему подарок на свои деньги. Не имея же никакой возможности достать их в другом месте, она обращается к тебе и умоляет не отказать ей. В обмен же вам пошлет Пушкина журнал, который вышел на днях.

Каменном Острове очень красивую и надеемся там делать много прогулок верхом, завижусь и я кой-какой лошадью; есть очень недорогие из забракованных полковых и довольно хорошие. Досадно мне, что Ласточка изменила, впрочем, грех, я думаю, несколько и на тебе лежит, после меня ей, верно, доставалось...

Что делает Сережа, где пребывает; надобно мне и до него добраться. Он уже надел фрак, следует ли он старинной калужской моде: коричневый фрак и золотые пуговицы? Где Ваня? Путешествует ли он? Все что я знаю, это что он очень ленив, с отъезда — ни слова. Я тебя еще не поздравляю с 1 мая(день рождения Д. Н.), так как я рассчитываю обязательно тебе написать.

У меня ничего нового и интересного, чтобы тебе сообщить, поэтому я заканчиваю; прощай, дорогой брат, не забудь о нас, Бога ради, к первому числу; это излишняя предосторожность с моей стороны напоминать об этом, я уверена, ты сам об этом подумаешь. Нам очень нужны деньги, так как о дне рождения Пушкина тоже надо хорошенько подумать. Прощай еще раз, дорогой Дмитрий, я нежно целую тебя, не забывай нас. Целую братьев и Августа, если хочет.

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Апрель 1836 г. Петербург

Как выразить тебе, дорогой брат Дмитрий, мою признательность за ту поспешность, с которой ты прислал нам деньги. Мы получили сполна всю сумму, указанную тобою, а милый господин Носов был так любезен, что выдал нам ее без всяких затруднений.

Я должна была бы начать письмо с того, чтобы поздравить вас с праздником, но я забыла и спешу сделать это сейчас. Примите же все трое мои поздравления и поверьте искренности моих пожеланий вам полного благополучия. Что же сказать тебе особенно интересного? Ах, вот новость, которая должна тебя заинтересовать. Одна из твоих красавиц ускользает от тебя, одна из тех по крайней мере, на которую ты имел какие-то виды. Маленькая Голынская (выходит замуж за Икскюль. Не знаю, хорошую ли партию она делает, но все, что о нем говорят, не особенно благоприятно. И будет очень жаль, если она когда-нибудь раскается в этом, так как она кажется очень доброй и милой, хотя, однако, не так красива, как ее сестра. И потом еще новость в отношении ее сестры Ольги, которая, как говорят, выходит замуж за Бальзака(А. Н. ошибочно указала фамилию жениха). Как видишь, мы совсем олитературимся. Что ты поделываешь сейчас? Не предполагаешь ли совершить небольшое путешествие сюда, это было бы очень мило с твоей стороны. Раз уж я сообщаю тебе новости, вот еще одна, но в другом роде. Свекровь Таши умерла на Пасхе; давно уже она хворала, эта болезнь началась у нее много лет назад.

И вот сестра в трауре; но нас это не коснется, мы выезжаем с княгиней Вяземской и завтра едем на большой бал к Воронцовым.

купить себе лошадь здесь, есть по 150 и 200 рублей очень красивые, но всё деньги; даровая дешевле. Прощай, нежно целую тебя, а также моих ленивых братцев, которым я рассчитываю написать на днях.

Приписка на отдельном листочке

Пришли нам, дорогой Дмитрий, три дамских седла, уздечки и все, что нужно для трех лошадей. Мы их отдадим переделать заново, и так нам будет стоить дешевле, чем купить. Сделай это, пожалуйста, даже если ты не пришлешь нам лошадей. Но не задержи.

ПИСЬМО 30-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Так как мне решительно нечего делать сегодня утром, дорогой Дмитрий, пожалуй, я поболтаю с моим шалопаем братцем, который все же мог бы за месяц, что он вдали от нас, подать признаки жизни, фи свинтус! фи неблагодарный, фи невоспитанный! После того доброго отношения, которое ему высказывали во время его пребывания в Петербурге — и не написать ни словечка; это самое меньшее, что ты должен был сделать, я полагаю, в отношении твоих сестер, которые были так великодушны, что забрали у тебя денег столько, сколько смогли. Я надеюсь, что твое путешествие было вполне благополучным. Рассчитываешь ли ты скоро вернуться в наши края? Приведет ли тебя к нам опять дело Усачева? Я видела на днях Жуковского, он мне сказал по поводу опеки, что Дашков ему обещал благополучный исход этого дела, хотя сказал, что это противозаконно. Я уплатила те два долга, что ты мне поручил заплатить, и получила от Петелина (по-видимому, один из заимодавцев Д. Н.) расписку, посылаю ее тебе. Вот, я думаю, и все твои поручения выполнены, хорошо ли я все сделала, мой повелитель, будь настолько благовоспитан и попробуй не ответить мне, толстяк.

любовницы ?

Мы получили от Носова все деньги, что нам причитались, хотя он немного поломался, утверждая, что ты ему велел эти деньги отослать в деревню. Пришли нам, пожалуйста, дорогой Дмитрий, письмо для получения денег 1 августа; я тебя прошу об этом за месяц раньше, потому что ты всегда запаздываешь, наши лошади будут голодать, а это их не устраивает. Любка чудо как послушна, она ходит превосходно, все находят ее очаровательной. Я чрезвычайно довольна Тропом, он действительно превосходный берейтор, моя лошадь стала совершенно неузнаваемой. Ты помнишь, какой у нее был тяжелый ход раньше. Так вот, теперь я делаю с ней решительно все, что хочу, и моя рука, которая всегда опухала после верховых прогулок, теперь не чувствует ни малейшего утомления. Ласточка поправилась, и Саша уже несколько раз на ней ездила и ею, пожалуй, довольна.

Мы часто навещаем наших лошадок и довольны, как они содержатся; мы так же, как и ты, узнаем, хорошо ли они вычищены и, если что-нибудь не в порядке, моем голову кучеру, который, впрочем, ходит за ними хорошо.

27 числа этого месяца состоятся крестины , Тетушка и Мишель Виельгорский будут восприемниками. В этот же день Таша впервые сойдет вниз, потому что до сих пор Тетушка не позволяла ей спускаться, хотя она вполне хорошо себя чувствует, из-за страшной сырости в нижних комнатах. Вчера она в первый раз выехала в карете, а Саша и я сопровождали ее верхом.

Что поделывают Ваня и Сережа, эти скверные мальчики никогда не напишут нам ни словечка, выдери их за уши от меня, а потом поцелуй нежно, нежно. Скажи Сереже, что он должен бы приехать нас повидать, мы ждем его с нетерпением. Целую тебя крепко. Таша просит передать тебе не забыть прислать ей кучера, кучера, кучера; попроси у Сережи его повара, повара, повара, повара.

ПИСЬМО 31-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Надо признаться, что ты очень любезен, дорогой Дмитрий, сколько времени прошло с тех пор, как ты уехал, а ты не подаешь признаков жизни, если не считать того, что недавно прислал нам на почту письмо, в котором всего-навсего нацарапано несколько строк о том, что ты просишь купить аршин Бог знает какого свинства для твоих невыразимых; разве хорошо воспитанный молодой человек может поручать порядочной девушке подобную покупку? Что можно сказать: я скажу об этом Маминьке? за подобное оскорбление, ах, ах! Но полюбуйся великодушно, что значит сердце женщины, я милостиво простила дерзкого брата и, более того, я исполнила это повеление, оскорбительное для чести моего пола, пожертвовала последней копейкой, чтобы выполнить просьбу столь неприличную. Я вас прошу, однако, господин брат, не забываться так в отношении меня, потому что в другой раз я не буду пачкать себе руки такой гадостью, как ваши невыразимые, я истратила целый флакон одеколона после того, как прикоснулась к этой проклятой материи. Чтоб я еще когда-нибудь прикасалась к ней!

Где вы сейчас находитесь, все мои три любезных братца, где то место, которое укрывает ваши очаровательные особы? Будем ли мы иметь удовольствие снова увидеть одного из трех? Как идет ремонт у Вани? Какие у него планы и что предполагает он делать, когда у него кончится отпуск? Прекрасный Серж, возвращается ли он скоро на службу и как его здоровье? Как твои дела? Есть ли какая-нибудь надежда на улучшение?

Что касается меня, то у меня великие проекты; мы с Сашей недавно купили польский лотерейный билет и я рассчитываю выиграть самый большой выигрыш в 500 тысяч злотых. Что ты тогда скажешь? Вот уж тогда-то ты будешь за мной ухаживать, плутишка, и я ручаюсь, что ты будешь опасаться вызвать мой гнев оскорбительными поручениями и приедешь наконец с вкрадчиво-лицемерным видом ухаживать за мной, так что если ты хочешь, чтобы я была добра к тебе, веди себя хорошо и никаких дерзостей в отношении

Да, кстати, вот и Хлюстин наконец женился, видно, он счастливее тебя. Но кто такая девушка, на которой он женился, фамилия мне как будто знакома, и все же я не могу вспомнить, где я ее слышала; эта особа богата или, может быть случайно, это брак по любви? Вещь довольно странная для Хлюстина, я не думала, что он такая воспламеняющаяся натура. Потому что едва только стало известно о его приезде в Москву, как уже получили от него письмо с извещением о женитьбе.

На днях мы предполагаем поехать в лагеря в Красное село... на знаменитые фейерверки, которые там будут; это, вероятно, будет великолепно, так как весь гвардейский корпус внес сообща 70 тысяч рублей. Наши Острова еще очень мало оживленны из-за маневров; они кончаются четвертого, и тогда начнутся балы на водах и танцевальные вечера, а сейчас у нас только говорильные вечера, на них можно умереть со скуки. Вчера у нас был такой у графини Лаваль, где мы едва не отдали Богу душу от скуки. Сегодня мы должны были бы ехать к Сухозанетам, где было бы то же самое, но так как мы особы благоразумные, мы нашли, что не следует слишком злоупотреблять подобными удовольствиями.

«Современника»... дорогой братец, пришли нам поскорее письмо для Носова, так как вот уже скоро первое августа. Наши лошади хотят есть, их никак не уговоришь; а так они совершенно очаровательны, все ими любуются, и когда мы пускаемся крупной рысью, все останавливаются и нами восхищаются, пока мы не скроемся из виду. Мы здесь слывем превосходными наездницами, словом, когда мы проезжаем верхами, со всех сторон и на всех языках, какие только можно себе представить, все восторгаются прекрасными амазонками.

Ради Бога, поскорее письмо к Носову, не задержи, дорогой братец. У меня к тебе очень большая просьба, милый друг. Не будешь ли ты так добр уплатить Александре Башковой рублей 50 за комиссию по покупке меха у ее сестры, она пристает ко мне прямо с ножом к горлу, чтобы я заплатила эти деньги, которые я ей должна еще с тех пор, когда она у меня служила на Заводе; эти 100 рублей я просто не знаю как ей отдать, пожалуйста, будь милостив, я тебе буду очень благодарна.

ПИСЬМО 32-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Конец июля 1836 г. Черная речка

негде их поставить. Троп будет тебе отправлен вместе с ними; делай с ним все что угодно. Если он вернется сюда, я сомневаюсь, что мы возьмем его обратно, так как Таша не хочет брать его жену; впрочем, до этого времени мы еще посмотрим.

Пушкин просит тебя прислать ему писчей бумаги разных сортов: почтовой с золотым обрезом и разные и потом голландской белой, синей и всякой, так как его запасы совсем кончились. Он просит поскорей прислать.

А теперь прощай, дорогой брат, я тебя нежно целую и еще раз искренне желаю, чтобы ты был совершенно счастлив. Не забудь все мои просьбы. Если ты уже женат, тысячи приветов моей невестке.

ПИСЬМО 33-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Прими мои искренние поздравления, милый и дорогой Дмитрий, по поводу твоей женитьбы (Д. Н. обвенчался с кн. Е. Е. Назаровой 29 июля 1836 г); ты не сомневаешься, конечно, в моих самых горячих пожеланиях вам благополучия, желаю тебе найти в твоей будущей супруге все необходимые качества для того, чтобы сделать тебя совершенно счастливым. Пожалуйста, передай моей невестке, что я поручаю себя ее расположению. Что касается меня, то, не зная ее, я уже готова питать к ней чувства сестры. И еще, признаюсь тебе откровенно, — мне очень не терпится с ней познакомиться, и если бы ты был хорошим мальчиком, было бы очень мило с твоей стороны привезти ее к нам хотя бы на несколько дней. Прошу тебя в первом же письме написать нам подробнее о том, как же сладилась твоя женитьба, так как все произошло так быстро, что я до сих пор ничего не понимаю. Я знаю, что это Арцруни познакомил тебя со своею кузиной. Когда ты уезжал из Петербурга, ты нам говорил о своем намерении поехать в Тулу, чтобы познакомиться с княжной Назаровой, о которой тебе говорили как об очаровательной особе, и, судя по твоему письму, ты ее нашел точно такой, как тебе описывали.

Голова у тебя так закружилась, что ты уже не знаешь даже что делаешь, мой прекрасный друг, ты нам пишешь, что в тот момент, когда мы получим твое письмо, ты, может быть, будешь уже внесен в список великого братства мужей. Но бога ради, разве свадьба могла произойти так быстро, чтобы в одном письме можно было бы нам сообщать, что ты и жених и муж; это меня больше всего интересует. Не знаю, предчувствие ли это твоего будущего счастья, но я не могу описать тебе впечатления, которое на меня произвело твое письмо; никогда я не подумала бы, что известие о твоей женитьбе, и особенно на девушке, которую мы не знаем, могло бы так обрадовать нас; поэтому мы считаем, что это хорошее предзнаменование для твоего будущего благополучия. Где же состоялась ваша свадьба, в Туле? Были ли на ней мои братья, приедет ли мать повидаться с вами или ты поедешь в Ярополец представить ей свою жену? Словом, как только у тебя будет свободная минута, не ленись и объясни нам, как же все это произошло? Что говорит Маминька, кажется ли она довольной твоей женитьбой? Мне страшно не терпится узнать, как примет она твою жену? Я совершенно уверена, что она ей окажет самый благосклонный прием, и так как твоя жена никак не будет в зависимости от нее, я надеюсь, она будет самым благоприятным образом расположена к ней. Мне хотелось бы только знать, намерена ли она в один прекрасный день приехать на Завод отдать вам визит? Если ты так поглощен своим счастьем, что не можешь уделить нам ни минуты, поручи Сереже ответить мне на все вопросы, что я тебе задаю. Ты не представляешь себе, дорогой Дмитрий, как бы я хотела иметь возможность, как я к тому привыкла, не стесняясь нести с тобою всякую чепуху, и только опасение произвести плохое впечатление на невестку может удержать мое перо в тот момент, когда я хотела бы написать тебе какой-нибудь забавный вздор.

и который из-за непогоды должен состояться сегодня, но мы не поедем. Мы выехали вчера из дому в двенадцать часов с половиной пополудни, и в 4 часа прибыли в деревню Павловское, где стоят кавалергарды, которые в специально приготовленной для нас палатке дали нам превосходный обед, после чего мы должны были отправиться большим обществом на фейерверк. Из дам были только Соловая, Полетика, Ермолова (неустановленное лицо) и мы трое, вот и все, и затем офицеры полка, множество дипломатов и приезжих иностранцев, и если бы испортившаяся погода не прогнала нас из палатки в избу к Соловому, можно было бы сказать, что все было очень мило. Едва лишь в лагере стало известно о приезде всех этих дам и о нашем, императрица, которая тоже там была, сейчас же пригласила нас на бал, в свою палатку, но так как мы все были в закрытых платьях и башмаках, и к тому же некоторые из нас в трауре, никто туда не пошел и мы провели весь вечер в избе у окон, слушая, как играет духовой оркестр кавалергардов. Завтра все полки вернутся в город, поэтому скоро начнутся наши балы. В четверг мы едем танцевать на Воды. Сестры тебе напишут на днях, чтобы тебя поздравить, они нежно тебя целуют, также и я от всего сердца.

Тысячу поцелуев от нас всех нашей невестке, которую мы просим полюбить нас немножко, а особливо составить счастье нашего дорогого брата. Тетушка тебя поздравляет и просит передать тебе всего хорошего и желает счастья, какое только можно себе представить. Ради Бога, пришли письмо Носову, мы совершенно без денег. Тетушка вот уже две недели как опять болеет желчью, но сейчас ей лучше. Целую братьев и прошу одного из них, если у тебя нет времени, написать нам обо всем подробно.

ПИСЬМО 34-е

Каменный Остров. 3 августа 1836 г.

Браво, милостивый государь и брат Дмитриус, вот ты наконец причалил к берегу: не надо больше искать невест. Расскажи же мне, как это случилось, сладилось, напиши подробнее, наконец, как зовут твою невесту, сколько ей лет, подробности о свадьбе, решительно все.

Теперь, когда все вопросы по части любопытства сделаны, нужно однако ж мне перейти к главному. Прими же мои поздравления по случаю твоей женитьбы и искренние пожелания полного счастья. Желаю тебе этого от всего сердца. Дай Бог, чтобы ты был всегда столь же счастлив и доволен, как сейчас, и как ты того заслуживаешь. Что касается счастья твоей жены, я в нем нисколько не сомневаюсь. Никогда, я уверена, она не раскается в выборе, который она сделала. Я не сомневаюсь также в том, что и твой выбор прекрасен. Если, как ты говоришь, она похожа на жену Арцруни, то, насколько я помню, она была прехорошенькая, и более того — казалась очень доброй и очень порядочной. Я надеюсь, что моя невестка будет так же мила. Итак, прошу тебя поручить нас ее расположению, я полагаю, ты нас скоро с ней познакомишь. Непременно привези ее к нам, не будешь же ты прятаться как ревнивец. Какие ваши планы, где вы будете жить? Если у тебя нет времени ответить на все наши вопросы, как я полагаю,

А теперь поговорим о другом. Твое дело с Бородиным (по-видимому, заимодавец Д. Н.), я полагаю, закончено, как ты мне сказал. Но вот уже первое августа прошло, и, видно, мой дорогой братец совсем больше не думает о нас; наши лошади грызут дрова, нет ни овса, ни сена, и сколько мы не стараемся их кормить хлебом и дынными корками, они находят это недостаточно питательным; нет, шутки в сторону, распорядись, чтобы нам выдали наше содержание. И еще одна просьба, уже от имени всех трех. Так как в сентябре месяце мы рассчитываем отослать тебе лошадей, и для этого нам потребуется известная сумма денег, которую вследствие плохого состояния наших финансов мы не можем уплатить, будь так милостив и великодушен вручить нам ее через Носова.

ПИСЬМО 35-е

15 сентября 1836 г. (Петербург)

Наконец-то я получила от тебя письмо, дорогой Дмитрий, мы совсем потеряли надежду получить от тебя вести и полагали, что счастье настолько вскружило тебе голову, что ты забыл о существовании трех любезных сестриц, которых небу угодно было даровать таким недостойным существам, как вы трое, так как, конечно, среди самых отчаянных лентяев было бы чудом встретить еще одного здесь, на земле, и вдруг...

Я надеюсь, ты приедешь и привезешь свою жену, нам страшно не терпится с ней познакомиться; я уверена, что Носов пригласит тебя приехать в Петербург, так как он сказал Тропу, что ждет тебя обязательно для окончания каких-то дел, поэтому мы питаем приятную надежду видеть тебя здесь с нашей невесткой, прошу одному не сметь сюда приезжать. Поторопись написать Тетушке, чтобы сообщить ей о твоей женитьбе, иначе если она узнает, что мы получили уже письмо до нее, она будет очень недовольна.

Через три или четыре дня мы отправляем Тропа с лошадьми. С большим сожалением мы расстаемся с этими животными, которые немало способствовали тому, чтобы мы были здесь в большой моде, так как ты должен знать, что наши таланты в искусстве верховой езды наделали много шуму, что нас очень смущает. Я отсылаю тебе Любку при одном условии, дорогой братец, — я тебя умоляю дать мне слово не привести ее к будущему году в такое состояние, в каком ты мне ее прислал в этом году, так как, право, очень неприятно ездить на жеребой кобыле, и потом ее перегоны туда и обратно в подобном состоянии не пустяки. Я так люблю мою Любку, не так уж важно, а для меня это все. Многие мои знакомые мне советовали не отсылать лошадей, и один из моих хороших друзей хотел даже поставить их у себя, но так как я тебе обещала вернуть их этой осенью на Завод, я отказалась от этого предложения, хотя оно меня очень устраивало, в надежде, что ты выполнишь обещание, не правда ли, ты будешь добрым мальчиком и не захочешь огорчать меня?

Я должна тебе пожаловаться на нашего приятеля Носова, который в августе месяце вычел у нас 150 рублей, из них 40 рублей для Николая (неустановленное лицо), так что он нам должен 110, которые будь так любезен велеть нам уплатить 1 октября; умоляю тебя не запоздать насчет этих денег, прислать письмо, которое мы передадим другу Носову; ты не представляешь себе, как нам надоедает не получать деньги точно первого числа, прошу тебя, не замешкай прислать письмо, которое дало бы нам возможность не быть в таком ужасном положении. Еще одна просьба, ты видишь, что мое письмо полно ими. Ты нам оказал бы очень большую услугу, не слишком поощряя женитьбу Тропа, так как нам будет совершенно невозможно его держать, если он женится, а ты знаешь, что это человек нам совершенно необходимый; наемные люди всегда негодяи, на которых невозможно положиться, а он у нас единственный надежный человек и потерять его было бы очень неприятно.

Вот уже три дня, как мы вернулись в город; мы сменили квартиру и живем теперь на Мойке близ нового Конюшенного моста в доме княгини Волконской.

Когда на Любке можно будет ездить, прошу тебя не отучать ее от рыси, потому что именно так я на ней езжу и никогда не пускаю ее в галоп, потому что надо сказать, что это своего рода кокетство, когда мы ездим рысью, это производит фурор, к тому же я решительно предпочитаю рысь галопу.

Извинись за меня перед твоей женой, если письмо, которое я ей пишу, не очень разборчиво, это, однако, не только вина моего скверного почерка, но и твоей бумаги, которая ужасно впитывает чернила. Пришли нам с Тропом запас бумаги разных сортов, наша подходит к концу.

ПИСЬМО 36-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Я сомневаюсь, что мое сегодняшнее письмо будет очень веселым, дорогой Дмитрий, так как я не только не нахожусь в веселом настроении, но наоборот, мне тоскливо до смерти, поэтому не ожидай, что тебе придется посмеяться над тем, что ты найдешь в этом письме. Я пишу тебе только для того, чтобы поблагодарить за письмо, которое ты мне передал для Носова и в особенности попросить тебя прислать такое же к 1-му числу будущего месяца, так как я прошу тебя принять во внимание, что 6 декабря у нас день больших торжеств (день рождения Николая I) и я вследствие моего положения вынуждена поневоле сделать некоторые приготовления к этому дню, и мне совершенно необходимо получить деньги как раз к 1-му числу, малейшее запоздание может мне причинить большое и неприятное затруднение.

Ты был бы очень любезен, дорогой друг (в том случае если это не очень стеснит тебя), если бы ты согласился на просьбу, с которой я обращусь к тебе от имени всех трех: не мог бы ты уплатить через Андреева женщине, которая делает нам корсеты в Москве, сумму в 150 руб. Но если ты не можешь этого сделать не затруднив себя, тогда будь так любезен велеть вычесть из причитающихся нам денег 50 руб. у меня, 25 у Сашеньки и 50 у Таши; эти деньги вели Андрееву немедленно, я тебя прошу, отнести этой англичанке; Дарья Лукинична знает, где она живет. Ремонт у Вани очень удался, генерал им чрезвычайно доволен и очень его благодарил. Вот уже три дня как мы его не видели, потому что все это время он находится под арестом за то, что не выполнил каких-то служебных формальностей по приезде сюда, но завтра, мы надеемся, он приедет. Он проводит время почти постоянно в Царском, и живет там у Ламберта (кавалерийский генерал), он говорит, что так ему жизнь стоит дешевле, а здесь останавливается у Глебова (бывший дом генерал-прокурора Глебова, в котором были расположены казармы)

Я счастлива узнать, дорогой друг, что ты по-прежнему доволен своей судьбой, дай Бог, чтобы это было всегда, а для меня, в тех горестях, которые небу было угодно мне ниспослать, истинное утешение знать, что ты по крайней мере счастлив; что же касается меня, то мое счастье уже безвозвратно утеряно, я слишком хорошо уверена, что оно и я никогда не встретимся на этой многострадальной земле, и единственная милость, которую я прошу у Бога, это положить конец жизни столь мало полезной, если не сказать больше, как моя. Счастье для всей моей семьи и смерть для меня — вот что мне нужно, вот о чем я беспрестанно умоляю всевышнего. Впрочем, поговорим о другом, я не хочу, чтобы тебе, спокойному и довольному, передалась моя черная меланхолия.

Скажи, скоро ли Сережа приедет сюда? Я вижу, что ты уже начал учить свою жену верховой езде, сможет ли она стать хорошей амазонкой, смелая ли она? Я тебе советую научить ее хорошенько ездить рысью, в этом весь секрет, и для женщины на лошади нет ничего красивее рыси.

Встречаешься ли ты с Хлюстиными? Женился ли Троп? Прощай, целую тебя. Мое письмо не очень интересно, но, право, голова не тем занята, у меня сплин, так что не сердись на меня. Думаешь ли ты приехать и когда? Целую Лизу (жена Д. Н.) как и почтовая.

ПИСЬМО 37-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

18 ноября 1836 г (Петербург)

Я получила сегодня утром 5000 от Носова, еще раз сообщаю тебе об этом с благодарностью, дорогой братец, и умоляю тебя ради Бога прислать без малейшего промедления остальные 500, пожалуйста, не заставляй меня ждать, я не могу терять ни минуты и нахожусь в ужасно затруднительном положении.

в Москве, там меха дешевле и красивее, чем здесь. Поручи покупку Андрееву, он это сделает очень хорошо, а главное, сделай это поскорее, потому что во время праздников не работают, а моя свадьба должна состояться 7 января, надо чтобы она непременно была готова к этому дню. Во имя неба, дорогой друг, не сердись на меня за все те хлопоты, что я тебе причиняю. Рассчитывай на мою глубокую признательность и знай, что ты имеешь дело не с неблагодарной.

Я написала сегодня Андрееву, чтобы попросить его заняться покупкой шубы, и даже прошу его сделать это, не ожидая твоего распоряжения, будучи уверена, что ты не станешь возражать. Поторопи его, чтобы он отправил ее с первой почтой, и пускай велит ее упаковать.

Целую тебя и твою жену.

Е. Г.

Р. S. Ваня даст мне завтра утром 5000 ассигнациями, при условии, чтобы я ему их полностью обязательно вернула 1 февраля; я рассчитываю на твое слово, дорогой друг, и уверена, что ты не задержишь прислать мне деньги к этому сроку, ради Бога сделай это, я дала слово Ване, полагаясь на твое слово, как честного человека и добрейшего, прекрасного брата.

Пришли мне в первых числах января маленькую Сандрильону. Скажи Сереже, что мне непременно нужно, чтобы он мне уступил Варьку, я умоляю его, потому что это как раз то, что мне нужно, его жене все равно, а мне совсем другое дело, я к ней привыкла. Пришли мне ее к 1-му, чтобы я могла ее должным образом одеть.

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

3 декабря 1836 г. (Петербург)

Дорогой Дмитрий, ты получил на днях мое письмо, в котором я тебя просила относительно горничной, но, подумав хорошенько и по совету Тетушки, я считаю, что мне будет гораздо выгоднее нанять здесь, чем брать сюда девчонку, не имеющую представления ни о чем и которая в случае болезни моей горничной не сможет ее заменить, ни даже быть ей большой подмогой, поэтому я тебя прошу, оставь себе все свои заводские сокровища и скажи Сереже, что я очень рада, что нашла возможность не лишать его жену прекрасной Бабетты (служанка Варька)(свадьба состоялась не 8, а 10 января). Что говорит Маминька о моем замужестве, до сих пор я еще не получила от нее ответа. Я дала Ване расписку в том, что получила от него 5000, он мне их одолжил до 1 февраля. Я рассчитываю на тебя, дорогой друг, так как он очень настаивает, чтобы ему вернуть деньги полностью в срок. Скажи, пожалуйста, Сереже, что я рассчитываю на него на свадьбу, не для того, чтобы там играть какую-нибудь роль, посаженого отца, например, я нахожу его недостаточно почтенным для этого, но я надеюсь, что его дружба ко мне заставит его предпринять это путешествие, в чем он не раскается, когда увидит все то счастье, что даст мне его присутствие. Мне очень хочется, чтобы в этот день собралась вся моя семья, я уверена заранее в добрых мне пожеланиях. Ваня сегодня утром уехал в Москву. Я попрошу Геккерна ходатайствовать у Нессельроде о твоем отпуске. Пока все идет хорошо, только признаюсь, что я жду конца всего этого со смертельным нетерпением, мне остается еще 4 недели и 4 дня. Я не знаю ничего более скучного, чем положение невесты, и потом все хлопоты о приданом вещь отвратительная. Находит ли Маминька Жоржа красивым по портрету. Он просит передать тебе всего хорошего. Целую тебя и твою жену; умоляю ее на меня не сердиться за то, что я тебя похищаю на 8-е, скажи ей, что я тебя задержу как можно меньше, и что на следующий день после свадьбы выгоню из Петербурга. Прощай, дорогой и добрейший друг мой, будь здоров.

Е. Гончарова

ПИСЬМО 39-е

Конец декабря 1836 года. (Петербург)

Я снова вынуждена идти к тебе на поклон, дорогой и любезный Дмитрий: вот уже 1-е число через несколько дней, и если не голод, то нужда очень чувствуется; конечно, я говорю в переносном смысле, а не в значении естественной потребности, так как благодаря Спасскому и небольшому количеству все идет своим чередом. Кстати, о Спасском. Вообрази, что он примчался ко мне сегодня совершенно запыхавшийся, для того чтобы мне заявить, что его лошади — дрянь; одна из них кривая, другая ленивая до такой степени, что ее с места не сдвинешь, а едят они вдвое больше других, словом, он описал их самым дьявольским образом, и в то же время убеждал меня написать тебе, чтобы доказать тебе, как тебя надули. Я ему на это сказала, что непременно это сделаю. Я прекрасно видела, куда он метит, но прикинулась, будто не понимаю, и тебе советую сделать также. И все же я причитала вместе с ним как набитая дура.

А теперь у меня есть поручение от Пушкина: напомнить тебе прислать ему то, что ты ему обещал, а что — я не знаю. Я выполнила только его поручение.

Таша просит тебя не забыть о ней первого числа, что касается меня, я на коленях умоляю о том же. Приедешь ты на свадьбу или нет?

Прощай, дорогой и почтенный братец, целую тебя крепко и умоляю не забывать обо мне. Я также целую твою жену, которой прошу передать тысячу всяких любезностей. Я забыла тебе сказать, что Катя просит передать тебе, что ходатайство перед Нессельроде касательно твоего отпуска уже сделано, и ты можешь в Москве действовать соответственно.

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

19 января 1837. (Петербург)

Я начну свое письмо прежде всего с того, чтобы вас хорошенько побранить, еще раз повторить вам то, что вы и так уже очень хорошо знаете, а именно, что вы гадкие, скверные мальчики. Честное слово, видано ли было когда-нибудь что-либо подобное, обмануть старшую сестру так бесцеремонно; уверять, что не уезжают, а несколько часов спустя — кучер погоняй! и господа мчатся во весь опор по большой дороге. Это бесчестно, и я не могу от вас скрыть, мои дорогие братья, что меня это страшно огорчило, вы могли бы все же проститься со мной. Но я должна разыграть роль великодушной женщины и простить вам вашу неучтивость, принимая во внимание те жертвы, которые вы мне принесли: один расставшись с женой, а другой не посчитавшись со своим плохим здоровьем. Вы приехали оба сюда на мою свадьбу, я еще раз искренне благодарю вас, и я в самом деле глубоко тронута и взволнована этим проявлением дружбы ко мне с вашей стороны. А теперь, милый Дмитрий, я с тобой поговорю о делах; ты сказал Тетушке, а также Геккерну, что ты будешь мне выдавать через Носова 5000 в год. Я тебя умоляю, дорогой и добрый друг мой, дать ему распоряжение вручать мне непременно каждое первое число месяца положенную сумму; мы подсчитали, и если я не ошибаюсь, это 419 рублей в месяц, пожалуйста, сдержи свое слово честного человека, каким ты являешься. Потому что ты понимаешь, как мне было бы тяжело для моих личных расходов обращаться к Геккерну; хотя он и очень добр ко мне, но я была бы в отчаянии быть ему в тягость, так как в конце концов мой муж только его приемный сын и ничего больше, и даже если бы он был его родным отцом, мне всегда было бы тягостно быть вынужденной обращаться к нему за деньгами для моих мелких расходов. Ты сам, дорогой Дмитрий, как деликатный человек, легко поймешь мою щепетильность и извинишь настойчивость моей просьбы. Вы уехали так стремительно, что я не смогла поговорить с тобою об этом, вот почему я вынуждена обратиться к тебе с просьбой письменно, совершенно уверенная, что как добрый брат и честный человек ты не нарушишь свое обязательство Геккерну. Я надеюсь, ваше путешествие было благополучным и что на здоровье Вани оно не отразилось.

Теперь поговорю с вами о себе, но не знаю, право, что сказать; говорить о моем счастье смешно, так как будучи замужем всего неделю, было бы странно, если бы это было иначе, и все же я только одной милости могу просить у неба — быть всегда такой счастливой, как теперь. Но я признаюсь откровенно, что это счастье меня пугает, оно не может долго длиться, я это чувствую, оно слишком велико для меня, которая никогда о нем не знала иначе как понаслышке, и эта мысль единственное, что отравляет мою теперешнюю жизнь, потому что мой муж ангел, и Геккерн так добр ко мне, что я не знаю, как им отплатить за всю ту любовь и нежность, что они оба проявляют ко мне; сейчас, конечно, я самая счастливая женщина на земле. Прощайте, мои дорогие братья, пишите мне оба, я вас умоляю, и думайте иногда о вашей преданной сестре и друге.

Мой адрес: На Невском проспекте дом г-на Влодек, Баронессе Е. Н. Г.

ПИСЬМО 41-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

22-24 января 1837г. Петербург

достопримечательного события, ничего, о чем стоило бы упоминать, вот я и не писала. Теперь, однако, меня мучает совесть, вот почему я и принимаюсь за письмо, хотя и затрудняюсь, какие новости тебе сообщать.

Все кажется довольно спокойным. Жизнь молодоженов идет своим чередом. Катя у нас не бывает; она видится с Ташей у Тетушки и в свете. Что касается меня, то я иногда хожу к ней, я даже там один раз обедала, но признаюсь тебе откровенно, что я бываю там не без довольно тягостного чувства. Прежде всего я знаю, что это неприятно тому дому, где я живу, а во-вторых, мои отношения с дядей и племянником не из близких; с обеих сторон смотрят друг на друга несколько косо, и это не очень-то побуждает меня часто ходить туда. Катя выиграла, я нахожу, в отношении приличия, она чувствует себя лучше в доме, чем в первые дни: более спокойна, но, мне кажется, скорее печальна иногда. Она слишком умна, чтобы это показывать, и слишком самолюбива тоже; поэтому она старается ввести меня в заблуждение, но у меня, я считаю, взгляд слишком проницательный, чтобы этого не заметить. В этом мне нельзя отказать, как уверяла меня всегда Маминька, и тут она была совершенно права, так как ничто от меня не скроется.

Надо также сказать тебе несколько слов о Тетушке. В день вашего отъезда был обед у Строгановых; и вот она к нам заезжает совершенно вне себя, чуть ли не кричит о бесчестьи; с большим трудом Таше удалось ее успокоить, она ничего не хотела слушать, говоря, что это непростительно. Вот ее собственные слова: «Как, два мальчика живут четыре дня в городе, не могут на минутку забежать к тетке » . Я слышала это из своей комнаты, так как скажу тебе между нами, когда я могу ее избежать, я это делаю так часто, как только возможно. Конец разговора я уже не помню, все, что мне известно, это то, что вам здорово досталось. С того дня я не слышала, чтобы она о вас упоминала.

Не читай этих двух страниц, я их нечаянно пропустила и там, может быть, скрыты тайны, которые должны остаться под белой бумагой.

Что касается остального, то что мне сказать? То, что происходит в этом подлом мире, мучает меня и наводит ужасную тоску. Я была бы так счастлива приехать отдохнуть на несколько месяцев в наш тихий дом в Заводе. Теперь у меня больше опыта, ум более спокойный и рассудительный, и я полагаю, лучше совершить несколько безрассудных поступков в юности, чтобы избежать их позднее, тогда с ними покончишь, получив урок, иногда несколько суровый, но это к лучшему.

Таша просит передать тебе, что твое поручение она исполнила (я подразумеваю покупку набойки (ткань с рисунком)), но так как у ее горничной было много работы в последнее время, она не могла начать шить; она это сделает непременно. Что касается иностранного журнала, то Таша рассчитывает подписаться на него сегодня.

Итак, прощай, дорогой и добрый братец, я уже не знаю, о чем больше писать, и поэтому кончаю до следующего раза, когда соберу побольше сплетен. Нежно тебя целую и позволяю себе то же в отношении моей невестки, которой прошу передать тысячу приветов. Скажи Ване, что я ему напишу завтра или послезавтра, мне надо немного привести в порядок свои мысли. А покаместь целую тебя крепко, крепко. Если Сережа у вас, поцелуй его также за меня.