СОВРЕМЕННИК, ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ А. С. ПУШКИНА, ИЗДАННЫЙ ПО СМЕРТИ ЕГО, В ПОЛЬЗУ ЕГО СЕМЕЙСТВА, КН. П. А. ВЯЗЕМСКИМ, В. А. ЖУКОВСКИМ, А. А. КРАЕВСКИМ, КН. В. Ф. ОДОЕВСКИМ И П. А. ПЛЕТНЕВЫМ. ТОМ ОСЬМОЙ. САНКТПЕТЕРБУРГ, В ГУТТЕНБЕРГОВОЙ ТИПОГРАФИИ. 1837. 332 СТР.
Ц. р. 3 ноября 1837. Цензоры А. Крылов и С. Куторга.
161. Пушкин А. С. — Подпись: А. Пушкин. Стр. 5—24.
161а. <Примечание редакции: > «Этого перевода не нашлось в рукописи...». — Б. п. Стр. 14.
162. <Титов В. П.>. Восточная жизнь. — Помета: Апрель 1837. — Подпись: Тит Космократов. В оглавлении: Тит Космократов (псевдоним). —61.
163. Туманский В. И. I. Мысль о севере («Морозная ночь! полнолунная ночь!»). — Помета: 1831. — II. Дуб и роза («Под дубом северным растет...»). — Помета: 1832. — III. Отроковице («Не упреждай годов; зрей тихо; не вреди...»). — Помета: 1832. — IV. Две песни. 1. Размолвка («Сорентинка, голубица...»). 2. Примирение («За прихоть женского тщеславья...»). — Помета: 1833. — V. Звено («Былых страстей, былых желаний...»). — Помета: 1834. — VI. Дом на Босфоре («Зеленый сад, фонтан и розы...»). — Помета: 1836. Подпись: Василий Туманский. Стр. 62—74.
164. <Корнуолл Барри>. Драматические очерки Бриана Уаллера Проктора (Bryan Waller Proctor). Пер. с англ. <и вступительная статья> А. О. Ишимовой. [I. Лудовик Сфорца. — II. Любовь, излеченная снисхождением. — III. Средство побеждать. — IV. Амелия Уентуорт. — V. Сокол]. — Подпись: Стр. 75—175.
164а. <Примечания издателей: > «Помещая перевод Драматических очерков Уаллера, сообщаем читателям некоторые подробности касательно выбора их, тем более любопытные, что они относятся к последним дням жизни Пушкина <...>». — Помета и подпись: Примеч. Стр. 75—76.
[В тексте «примеч. издателей» приведены два письма Пушкина к А. О. Ишимовой от 25 и 27 января 1837 года].
165. Вергилий. Дидона. (Четвертая песнь Энеиды). Посвящ. Д. М. Княжевичу. Помета и подпись: С латинского Стр. 176—197.
166. <?> Несколько слов о современной поэзии. — Помета: С. Петербург в марте 1836. Подпись: В. Единицкий. В оглавлении: Стр. 198—218.
167. Пушкин А. С. Анекдоты и замечания. [I. «Славный анекдот об указе, разорванном князем Яковом Долгоруким...». — II. «Один из адъютантов Потемкина, живший в Москве...» — III. «Никто так не умел сердить Сумарокова, как Барков». — IV. «Кречетников, по возвращении своем из Польши...» — V. «Херасков очень уважал Кострова...» — VI. «Езуит Посевин...» — VII. «Форма цифр арабских...» — VIII. «Отелло от природы не ревнив...» — IX. «Человек по природе своей склонен более к осуждению...» — X. Divide et impera...» — XI. «Какой-то лорд, известный ленивец...» — XII. «У Крылова над диваном...» — XIII. «Одна дама сказывала мне...» — XIV. «Некто К. Х., возвратясь из Парижа в Москву...» — XV. «N. N., вышедший из певчих в действительные статские советники...» — XVI. «Когда граф д’Артуа...» — XVII. «Когда Пугачев сидел на меновом дворе...» — XVIII. «Французские принцы имели большой успех...» — XIX. «Многие негодуют на журнальную критику...» — (Четыре рассказа З...). «Потемкин приехал со мною проститься». — XXI. «Вы слышали про Ветошкина?» — XXII. «Потемкин очень меня любил...» — XXIII. «Потемкин, сидя у меня, сказал мне однажды...» — XXIV. «Лица, созданные Шекспиром...» — XXV. «Гёте имел большое влияние на Байрона...» — XXVI. «Денис Давыдов явился однажды в авангард к князю Багратиону...» — XXVII. «Сатирик М*** пришел однажды к Гнедичу...» — XXVIII. «Потемкину доложили однажды, что некто граф Мор...» — XXIX. «Генерал Р. был насмешлив и желчен...» — XXX. «Д *** однажды вызвал на дуэль Б ***...» — XXXI. «Дельвиг не любил поэзии мистической...» — XXXXII <XXXII>. «Я познакомился с одним г. Д... на Кавказе в 1829...» — XXXIII. «Державина видел я только однажды в жизни...» — XXXIV. Отрывок («Не смотря на великие преимущества, коими пользуются стихотворцы...»)]. — Подпись: А. Пушкин. Стр. 219—246.
167а. <Примечание к № VII: > «Гораздо правоподобнее происхождение римских цифр объясняется следующим образом...» — Подпись: П. И.
<Примечание к № XXVI: > «Может быть, не всем известно, что у князя Багратиона был очень большой нос». — Б. п. Стр. 237.
167в. <Примечание к № XXXIV: > «Очерк и даже некоторые частности этого Отрывка автор успел уже употребить в неконченной повести своей, напечатанной в сем же № Современника, под названием: . <...>». — Подпись: П. И. Стр. 242.
168. Пушкин А. С. Неоконченные повести. I. Глава вторая («В 179... году возвращался я в Лифляндию с веселою мыслию обнять мою старушку-мать <...>»). — II. Мария Шонинг. — Подпись: Стр. 247—256.
169. Губер Э. И. Сцена из Фауста. Лес и пещера. — Подпись: Эдуард Губер. —265.
170. <Туманский В. И.>. Strand-Weg (Береговая дорога от Мемеля до Кенигсберга). (I. «Песок и море: грустный вид!..» — II. «Песок и море! Этот брег...» — III. «Песок и море: ни жилища...»). — Помета: 1833. Б. п. Стр. 266—270.
171. Туманский В. И. «Ни дум благих, ни звуков нежных...»). — Помета: 1830. Подпись: Стр. 271—272.
172. <Фролова-Багреева Е. М.?>. Письма совоспитанниц. — Б. п. —312.
173. <Вяземский П. А.?>. Русские литературные очерки, изданные Кенигом— Б. п. —314.
174. <Плетнев П. А.>. Об издании Современника — Б. п. Стр. 315.
175. Новые сочинения. Стр. 316—323. — Новые переводы. Стр. 324—326. — Новые издания. Стр. 327—329. <В оглавлении: О новых книгах, вышедших в продолжение сентября, октября и ноября сего года. I. Новые сочинения II. Новые переводы. III. Новые издания.>.
Оглавление осьмого тома [Стихотворения. — Проза.] — Стр. 331—332.
163. (Исправление опечатки в стихотворении «Звено»].
161а. Здесь должна быть первая импровизация итальянца: «Поэт идет: открыты вежды...» (см.: Пушкин. Псс., т. VIII, 1, с. 269).
162. См. коммент. к № 137.
Туманский—379 приводит варианты стихов, взятых из черновых автографов Туманского, а также датировки стихотворений в черновиках.
В конце т. VIII «Современника» на стр. 332 исправлена ошибка в стихотворении «Звено»: строка 7 — «но чувство тихой благодатью», надо «чувства». С. Н. Браиловский в цитированном издании (с. 194) не учел этого исправления.
«Примеч. издателей» написано скорее всего П. А. Плетневым, ибо он только и мог знать те подробности об Ишимовой, которые сообщаются на с. 76. К. Я. Грот пишет о большой и многолетней дружбе Плетнева с Ишимовой, он ей помогал советами при написании «Истории России в рассказах для детей», она «немало обязана Плетневу в своей литературной карьере» (Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым. Т. I, СПб., 1896, с. XII—XIII). Плетнев, по-видимому, и познакомил Ишимову с Пушкиным. О Плетневе говорит Пушкин в своей записке к Ишимовой от 25 января 1837 года.
167. Цензурные материалы, связанные с «Анекдотами и замечаниями», приведены А. Егоркиным в статье «Пушкин и цензура» (Пушкин и его современники. Вып. XVI. СПб., 1913, с. 93—99). По требованию цензуры, в № XXIII имена и фамилии заменены буквами (Н. К. — Наталья Кирилловна Загряжская; Т. — Тамара; К. — Кочубей); в № XXVI в конце сноски сняты слова: «приятели, шутя, называли нос его рулем»; в № XXVIII снята последняя фраза: «Он принят был потом в службу под именем графа М.<орелли> и дослужился до полковничьего чина;» в № XXIX «положено оставить одни буквы» (Р. — Раевский; К. — Каменский). Здесь же был еще конец: «Раевский говорил об одном бедном майоре, жившем у него в управителях, что он был заслуженный офицер, отставленный за отличия с мундиром без штанов». Цензурный комитет определил заменить «отставленный за отличия» словами «в отставке». Но в «Современнике» нет, вообще, этого конца; в № XXXII «исключить прожект о похищении полковой казны» (240/2 после слов: «у меня есть совесть» пропущены предложения Пушкина: «Ну, так украдьте полковую казну» и ответ Дурова); в № XXXIII слово «нужник» заменено «вытти»; в № XXXIV изъяты слова «рюриковой крови» (245/20 после слов «возьмет за себя княжну»).
Кроме этих цензурных изъятий, приведенных в публикации А. Егоркина, есть и другие пропуски и разночтения.
«П. И.» По-видимому, буквы означают: «Примечания Издателей», именно так подписано в этом же томе примеч. № 164а.
«Сочинениях» Э. И. Губера (Том. II. СПб. 1859, с. 186—192) сцена «Лес и пещера» несколько короче, имеются разночтения.
170. Перепечатано в кн.: В. И. Туманский. Стихотворения и письма. Ред., биографический очерк и примечания С. Н. Браиловского СПб., 1912, стр. 197—200. В ранней книге С. Н. Браиловского о Туманском «Василий Иванович Туманский. Биографический и историко-литературный очерк, с приложением неизданных произведений поэта» (СПб., 1890) стихотворение ошибочно помещено среди «неизданных стихотворений», причем напечатана только первая часть стихотворения, автограф которой сохранился в бумагах поэта. Такая же ошибка допущена в книге, составленной Г. А. Милорадовичем «Письма Василия Ивановича Туманского и неизданные его стихотворения» (Чернигов, 1891). Ни Милорадович, ни Браиловский в 1891 году не знали о публикации «Strand-Weg в «Современнике», 1837, т. VIII.
«Стансов», но цензурный комитет разрешил их печатать. «Стансы», как правильно замечает С. Н. Браиловский (В. И. Туманский. Стихотворения и письма. СПб., 1912, с. 375), связаны с польским восстанием 1830 года. Сравнивая «Стансы» со стихотворением Пушкина «Клеветникам России», Браиловский пишет, что Туманский «стал выше узконационального гнева и сумел более широко взглянуть на готовившиеся бедствия. Призывая поэта в такие времена быть гражданином и бойцом, «Горе, горе, горе тому, кто вызвал гневный рок!» Вероятно, это и повлекло опасения цензора.
«Современнике» 1837 года (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений. Т. II. М., АН СССР, 1953, с. 356), писал: «Мы прочли с удовольствием <...> «Письма совоспитанниц», сочинение дамы». Однако из текста «Писем совоспитанниц» не видно, что их автором была женщина. По-видимому, Белинский узнал это из каких-то устных источников. В «Библиографическом словаре русских писательниц» Н. Н. Голицына (СПб., 1889, с. 258), в справке о Е. М. Фроловой-Багреевой дочери М. М. Сперанского, имеется указание на ее участие в пушкинском «Современнике»: «12/ Повесть, в «Современнике» (Пушкина); указано в книге о ней. V. Duret: Un portrait russe. L’œuvre et „Le livre d’une femme” (de M-me Bagréef-Spéranski. Leipzig–Paris, 1867». К сожалению, указание это глухое, нет заглавия повести и выходных данных. Более точных сведений об этой повести не дает и указанная книга V. Duret, на с. 19 которой читаем: «Elle mit dans le journal russe une nouvelle, qui n’était pas signée, mais qui fut si défigurée par la rédaction, qui l’auter lui-même ne la reconnut pas”1.
— Голицына и Дюре — ссылается и Б. Л. Модзалевский (А. С. Пушкин— Л., 1928, с. 453), но говорит, что не мог доискаться этой повести в «Современнике». Действительно, в пушкинском «Современнике», то есть в «Современнике» 1836 года, нет ни одной неизвестной повести, которую можно было бы приписать Фроловой-Багреевой. Но, во-первых, под «пушкинским Современником» можно иметь ввиду и «Современник» 1837 года. Во-вторых, у Дюре нет выражения «пушкинский Современник». Возможно, что эта повесть и есть «Письма совоспитанниц».
Фролова-Багреева дружила и с Пушкиным и с Вяземским (ib., с. 454) и, возможно, дала последнему свою повесть (т. VIII готовил Вяземский). Сочинений Фроловой-Багреевой на русском языке имеется очень мало. После своего отъезда за границу в 1839 году она, кажется, ничего не писала на русском языке. «Из дочери Сперанского не вышло русской писательницы; Багреева-Сперанская сделалась известною как писательница европейская» — пишет Д. Л. Мордовцев (Русские женщины нового времени. Биографические очерки из русской истории. Женщины девятнадцатого века. [Т. 3]. СПб., 1874, с. 197).
173. Книга Кёнига, о которой здесь идет речь, наделала в 30-х годах много шума. Автор ее, немецкий литератор, писал книгу на основе письменных источников и устных бесед с русскими, причем главным источником его информации о современной русской литературе был Н. А. Мельгунов. «В начале 1837 года, — рассказывает Н. А. Мельгунов в брошюре «История одной книги» (М., 1839, с. 5—6), — я жил по болезни в Ганау, небольшом городке близ Франкфурта на Майне. В числе навещавших меня знакомых был и г. Кёниг, известный немецкий литератор. Смерть Пушкина, случившаяся в то время, сильно настроила внимание немцев на литературу русскую. Г. Кёниг желал узнать некоторые подробности о жизни и сочинениях Пушкина». Но Кёниг не ограничился Пушкиным, «он желал иметь и о других писателях русских сведения такого же рода, предполагая издать ряд портретов в виде галереи русской словесности. Я согласился и на это требование».
«долго вне России» и были некоторые колебания, он согласился помогать Кёнигу. Помощь его была, конечно, исключительно большой, и современники не без основания считали Н. А. Мельгунова автором, если не всей книги (что было неверно), то многих ее страниц. В книге отразились его симпатии и антипатии. «Книга Кёнига, — писал в 1840 году Мельгунов, — из которой Германия и Европа в первый раз увидели русскую литературу в органическом, живом очерке, сильно увлекла иностранцев в пользу нашего языка и нашей литературы» (цит. по предисловию Н. П. к русскому переводу книги Кёнига «Очерки русской литературы». СПб., 1862, с. VII). Главный же интерес «Очерков русской литературы» состоял в том, что они не только рассказали иностранцам о великом значении Пушкина, о значении многих его друзей и современников, но и разоблачили «журнальный триумвират» (Греча, Булгарина, Сенковского). Страницы, посвященные Булгарину, представляют собой настоящий памфлет. Рассказав о Грече, Кёниг пишет: «Когда явился Орест, Пилад не заставил ждать себя. Этот Пилад, поляк по происхождению, получивший образование в Петербургском кадетском корпусе, служил в лейб-гвардейском уланском полку. Принужденный оставить эту службу, он вступил в армию Наполеона, участвовал в испанском походе и под чужим знаменем шел на Москву. После падения Наполеона он снова вернулся в Россию». Далее рассказывается о литературной деятельности Булгарина: он издал перевод Горация с учеными толкованиями, но эти толкования, которые он себе приписал, написаны не им, а ученым польским филологом. Когда Булгарин издал свои «Воспоминания об Испании», знатоки и на этот раз не нашли имен тех французских писателей, у которых взяты воспоминания. Кёниг говорит, что у Булгарина нет поэтического чувства, он холоден как лед и т. д. Его сочинения, более тридцати томов, служат к распространению дурного вкуса, безнравственности и низости в чувствованиях, плоскости и пошлости в суждениях.
Для борьбы с Кёнигом Булгарин и Греч использовали не только русскую, но и зарубежную печать. В 1840 году вышла в Берлине направленная против Кёнига брошюра Н. И. Греча на немецком языке: «Königs literarische Bilder aus Russland in ihrem wahren Lichte dargestellt». После выступления Кёнига с ответной брошюрой «N. Gretsch und die russische Literatur in Deutschland» (Ganau, 1840) Греч издает в том же году в Гамбурге еще более резкую брошюру против Кёнига: «König und seine Lügen. Ein Gegenstück zu N. Gretsch und die russische Literatur im Deutschland». По мнению некоторых современников, книга Греча была настоящим политическим доносом, Греч старался представить Кёнига — Мельгунова в дурном свете перед русским правительством (Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым. Т. I. СПб., 1896, с. 52).
В русской печати, как уже указывалось выше, считали Н. А. Мельгунова, если не автором книги Кёнига, то ее инспиратором, результатом чего были резкие нападки на Мельгунова в реакционном лагере и сочувственное отношение у противников Булгарина.
«Современник», публикуя в т. VIII за 1837 год «Известие о новой немецкой книге: Русские литературные очерки, изданные Кёнигом», становился в ряды друзей этой книги, еще до ознакомления с текстом, по одной лишь информации о ней. Трудно сказать, кто именно информировал редакцию «Современника» о выходе книги Кёнига и кто «обещал доставить подробный разбор сей книги и выписки из нее». 11 июля 1837 года А. И. Тургенев пишет из Берлина Вяземскому: «хвалят очень Мельгунова и его книгу <...> которую издает немец Кёниг» (Остафьевский архив, т. IV, с. 22). Характерно, что Н. А. Мельгунова считают автором, а Кёнига издателем. В сентябре Мельгунов приезжает из Германии в Россию (А. И. Кирпичников«Мельгунов, — пишет А. И. Кирпичников, — возвратился в Россию, конечно, через Петербург, где виделся кое с кем из литераторов пушкинского кружка, и обещал сотрудничать в «Современнике» (ib). Если предположение А. И. Кирпичникова верно, то Мельгунов, несомненно, сообщил литераторам «Современника» о книге Кёнига, а, может быть, и «обещал доставить подробный разбор сей книги и выписки из нее». В таком случае слова «Пишут из Германии», которыми начинается «Известие», неточны и сказаны были потому, что «Современник» не хотел называть Мельгунова (во всей заметке нет его фамилии), не хотел этого прежде всего сам Мельгунов. Автор «Известия» заканчивает свою заметку словами: «Смешно же, если только на русском ее не будет». Действительно, в кругу «Современника» шел разговор о переводе книги Кёнига. А. И. Кирпичников (ib., с. 179) приводит следующее место из письма Мельгунова к Краевскому от 14 апреля 1838 года: «Предоставляю князю Вяземскому дополнить и исправить книгу Кёнига, как ему угодно. Его литературные убеждения (во многом, если не во всем), сколько мне известно, так сходны с моими, что я заранее соглашаюсь на все его поправки и дополнения». «Очевидно, — добавляет А. И. Кирпичников, — князь Вяземский собирался переводить книгу Кёнига, но по цензурным условиям это оказалось делом бесполезным».
Восьмой том «Современника» подготовил к печати Вяземский. В свете приведенных фактов напрашивается вывод о том, что он и был автором «Известия» о книге Кёнига.
«Известие о новой немецкой книге» написано в сочувственном по отношению к книге Кёнига тоне. Но вместе с тем оно содержит и упреки книге (с одним из них — о помещении Новикова в одном ряду с Ломоносовым и Державиным — Мельгунов не согласился, см. его «Историю одной книги», стр. 11) и известную сдержанность и условность: «если это сочинение точно заслуживает внимание, согласно с отзывами, до нас дошедшими», книга Кёнига для автора заметки только «любопытна», потому что «не худо подслушивать, что говорят о нас на улице» и т. д. Тон заметки сдержанно-сочувственный.
П. Н. Сакулин (Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский. Мыслитель. Писатель. Т. 1, ч. 2. М., 1913, с. 416) говорит о весьма сочувственном отношении Одоевского к книге Кёнига и приводит письмо Одоевского к Я. М. Неверову в Берлин, написанное «вскоре после выхода книги Кёнига»: «Если Кёниг в Берлине, то поблагодарите его от меня за его добрый отзыв обо мне, а больше поблагодарите за русскую литературу, об которой до сих пор знали в Европе только по Выжигину с компаниею. Эта компания взбесилась, узнавши, что ее вывели на свежую воду, не смотря на все ее штуки и интриги, и печатают об этой книге чорт знает что. К сожалению, книги Кёнига нет в России и, вероятно, не будет, потому что, как я слышал (я ее не видал!), в ней есть вещи особенно касательно Пушкина и Булгарина (какое соединение!), которые не могут быть позволены в России. Прочтите книгу и заметив вещи сего рода, как равно и некоторые погрешности, скажите Кёнигу, чтобы он их уничтожил или изменил при 2-м издании, тогда его книгу, вероятно, расхватают в России и переведут, что будет полезно и для нашей литературы и сверх того, тогда можно будет защитить его от клеветы на него возводимой; ибо Вы знаете, как любят эти господа пользоваться всяким удобным предлогом, чтобы очернить своих противников. Они теперь все это обратили против Мельгунова».
«Известий о новой немецкой книге». Одоевский не считает книгу только любопытной, нет, она факт большого значения, он благодарит Кёнига за себя, но еще больше «за русскую литературу», за ее честь. Он просит Неверова помочь Кёнигу уничтожить «некоторые погрешности», если они имеются, чтобы не давать повод булгариным очернить книгу, чтобы можно было скорее перевести ее на русский язык, издать в России, где ее расхватают, ибо она и для нас полезна и т. д.
«Современнике», а скорее Вяземскому.
По цензурным условиям книга Кёнига не получила в «Современнике» подробного разбора, как это было обещано. Впервые на русском языке она была издана лишь в 1862 году, в переводе Н. П. (не Н. Ф. Павлова ли — друга Н. А. Мельгунова?), с его же предисловием и примечаниями.
174. См. коммент. к № 160.
16.
Сноски
1 «Она дала в русский журнал Современник ».