ДАВИД — царь израильский, славившийся в юности игрой на арфе, автор приписываемых ему псалмов (религиозных лирических песен); по библейскому рассказу, сразил камнем из пращи великана Голиафа. В эпиграмме «Певец Давид был ростом мал» П. сравнивает себя с Д., а гр. М. С. Воронцова с Голиафом.
ДАВЫДОВ Алдр. Льв. (1773—1833) — ген. -майор в отставке с 1815 г., брат по матери ген. Н. Н. Раевского, владелец Каменки. Он был совершенно равнодушен к интересам революционного кружка, там собиравшегося. Необыкновенно тучный, был большим любителем вкусно поесть. Повод к стих. «Нельзя, мой толстый Аристипп» объяснен самим П. в подзаголовке при первой публикации стихов и оглавлении в собрании стихотворений: «На приглашение ехать с ним морем на полуденный берег Крыма» «Фальстаф» в «Table talk» П-а — Давыдов же.
ДАВЫДОВ Вас. Льв. (1792—1855) — образование получил в иезуитских пансионах; служил в гусарах и был ранен под Кульмом и Лейпцигом, вышел в отставку в 1820 г. Член Южного общества декабристов, председатель Каменской управы Тульчинской думы, Д. был осужден по первому разряду и сослан на каторгу в Нерчинск; обращен на поселение в Красноярск, где и умер. Человек умный и образованный, Д., по свидетельству современника, «щеголял каким-то особым приемом простолюдина», о чем говорит и «демократический халат» стихотворения, ему посвященного, и портрет его, изображающий Д. в костюме украинского парубка. В имении Д. Каменке (Чигиринского уезда Киевской губ.) П. пробыл с ноября 1820 г. до конца февраля — начала марта 1821 г. В это время Каменка являлась одним из главных центров, где собирались члены тайных обществ. О своей жизни здесь П. писал Гнедичу (4 декабря 1820 г.): «Время мое протекает между аристократическими обедами и демагогическими спорами. Общество наше, теперь рассеянное, была недавно разнообразная и веселая смесь умов оригинальных, людей известных в нашей России, любопытных для незнакомого наблюдателя. Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов». В послании П. к Д. содержится ряд намеков на события 1820 года. «Сын птички и Марии» — Иисус Христос (см. «Гавриилиада»). Те — деятели неаполитанской революции. Та — свобода (или революция).
— упоминаемый в дневнике П. под 3 июня 1834 г. лицо, не определенное до сих пор. Вероятнее всего, это — Дмитрий Александр. (1786—1851), числившийся (1842) на службе при московском ген. -губернаторе Д. В. Голицыне и занимавшийся вопросом о свеклосахарной промышленности.
ДАВЫДОВ Денис Васильевич (1784—1839) — известный поэт. Д. родился в Москве в военной семье. В бытность в Кавалергардском полку (с 1801 г.) он писал басни и сатирические стихотворения, высмеивая начальство. За подобные басни Д. исключили из Кавалергардского полка и перевели в армию в Киевскую губернию, но в 1806 г. благодаря хлопотам друзей Д. снова попал под Петербург в лейб-гусары, а с января 1807 г. уже был в действующей армии адъютантом Багратиона. Тут он проявил замечательную удаль и храбрость. После Тальзитского мира Д. был в отпуску в Москве, где отдался кутежам и поэзии. Его прозвали тогда «Анакреоном под доломаном». Д. был принят заочно в члены «Арзамаса» (не позднее марта 1816 г.) под именем «Армянин», но никогда там не появлялся, живя в Москве, где он с В. Л. Пушкиным и с Вяземским составил отделение «Арзамаса», заседания которого посещал Карамзин и Дмитриев. В войну 1812 г. Д. был организатором партизанского способа ведения войны, который он и провел на деле. Еще раз участвовал он в польской кампании 1830—31 гг. В 1818 г. он женился на С. Н. Чирковой. В 1833—34 г. Д. увлекался Е. Д. Золотаревой, которой посвятил ряд стихотворений. Поэзия его, яркая и своеобразная, пленяла П. и удерживала его в юности от подражательности — «он дал мне почувствовать еще в лицее возможность быть оригинальным», говорил П. в 1829 г. Когда в 1836 г. П. узнал, что Сенковский исправлял слог Д., П. писал ему: «Сенковскому учить русскому языку все равно, что евнуху учить Потемкина», и вообще многократно П. говорил о глубоко индивидуальном слоге Д. в стихах и прозе. Увлечение П. образами поэзии Д. относится еще к лицейским годам П., когда стихотворения Д. ходили в списках и еще рассказывались предания о нем. П. записал в 1815 г. военный анекдот о носах Д. и Багратиона. Лицейское четверостишие П. «Мы недавно от печали» есть перифраза на начальные строки стих. Д. «Мудрость»: «Мы недавно от печали, Лиза, я да Купидон, по бокалу осушали и просили Мудрость вон». Начало личного знакомства П. с Д. относится если не к петербургским годам жизни П. (1817—1820), то самое позднее к началу 1821 г. в Каменке или в Киеве. В Каменке Д. часто бывал, приходясь двоюродным братом хозяевам. Аг. Ант. Давыдова (см.) была воспета Д. за 12 лет до П. К этому времени относится стихотворение П. «Певец-гусар, ты пел биваки». Последние два стиха этого послания очень близки к стихам Д. «Как на чужбине песнь отчизны Изгнаннику земли родной» (в стих. «Не пробуждай» 1809 г.). К 1822 г. относится стихотворение П. «Недавно я в часы свободы». «Устав наездника» — это «Опыт теории партизанских действий» (1821 г.) Д., который позднее много писал в прозе главным образом военно-теоретических произведений, и тут останавливал внимание своеобразием языка. Вяземский даже писал рецензию на его «Разбор трех статей», помещенных в «Записках Наполеона». Стих. «И кивер чудо набекрень» заимствован из стих. Д. «Бурцеву», где есть слова «Ну-ка, кивер набекрень». «Я люблю кровавый бой» (1815) у Д. — «Я люблю вечерний пир» (1819) у Пушкина. «Листок иссохший одинокий» (1816—1818) у Д. — «Цветок засохший, безуханный» (1828) у Пушкина. В конце 1826 г. и в начале 1827 г. П. и Д. не могли не видеться в Москве, и вот летом 1827 г. Д., лечась на Кавказе, у источника нарзана произнес «экспромтом» четверостишие: «Вода мне вовсе не вкусна, А есть напиток благородный,
», не указывая слушателям на то, что три стиха взяты из послания П. к Языкову 1826 г. В 1833—1834 гг. Д. испытал воздействие музы П. Стихи «Скажи мне, кто же ты, мой ангел ли хранитель, Иль злобный гений разрушитель» в стих. «О кто, скажи ты мне, кто ты» являются реминисценцией письма Татьяны к Онегину. Стих. «В былые времена она меня любила» напоминают начало «Музы» П. (1821 г.): «В младенчестве моем она меня любила». Стихи «Где я любил, не быв любим, Где я страдал без состраданья» в стих. Д. «Жестокий друг, за что мученья» напоминают стихи из L строфы первой главы «Онегина» — «Где я страдал, где я любил, Где сердце я похоронил». В стихотворение Д. «Храброму повесе» («Люблю тебя, как сабли лоск»), написанное в 1828—1831 гг., П. предложил вставить сочиненные им четыре стиха: «Так старый хрыч...». Д. воспользовался этим, несколько видоизменив стихи: «Киплю, любуюсь на тебя, Глядя на прыть твою младую, Как старый хрыч, цыган Илья Глядит на пляску удалую, Под лад плечами шевеля». За несколько дней до свадьбы П. Д. был у него на «мальчишнике» в числе самых близких друзей поэта. Из писем П. и Д. к Вяземскому виден тот глубокий интерес, который проявляет Д. к творчеству П., и то внимание, которое проявляет к суждениям Д. Пушкин. Приезжая в Москву, П. всегда делился с Д. новинками своего творчества. Эпиграфом ко второй главе «Пиковой дамы» послужили слова рассказа, слышанного П. от Д. Посылая 18 января 1836 г. Д. «Историю Пугачевского бунта», П. пишет ему послание «Тебе, певцу, тебе, герою», где подражает энергическому стиху Д. с его лихими эпитетами. Стих. «Тебе, певцу, тебе, герою» есть перевод первого стиха посвящения французского поэта Арно Д., которому тот в знак благодарности за перевод его стихотворения («Листок засохший») посвятил стихотворение «A vous poète, a vous guerrier». «Из моды вышедший мундир «Старого Парнаса» — поэтика французской литературы XVII—XVIII вв., освобождением из-под ее влияния П. считает себя обязанным Д. Выражение: «Ты мой отец и командир» — намек на слова Д., назвавшего П. своим «парнасским отцом и командиром». В письме 1834 г. Д. писал Вяземскому, что это послание для него «грамота на бессмертие». О смерти П. Д. узнал в Москве и требовал подробных сведений у Вяземского, на что тот ответил ему письмом, которое до последнего времени считали адресованным к Булгакову. Из переписки П. и Д. сохранилось всего два черновых письма П-на и 14 писем Д., подавляющее большинство которых относится к участию его в «Современнике».
ДАВЫДОВА (Аглая) — Аглая Ант., рожд. герц. Граммон, жена Алдр. Льв. Давыдова, у которых в селе Каменке Киевской губ. П. гостил в 1820—1821 гг. Д. была француженка родом, очень мила собой, необыкновенно кокетлива и свободна в поведении. Посылая в письме к брату «Иной имел», П. писал ему: «Вот тебе еще эпиграмма, которую ради Христа не распускай, в ней каждый стих — правда». В 1822 г. Липранди посетил Давыдовых в Петербурге и заметил, что жена Давыдова в это время «не очень благоволила к Александру Сергеевичу». Позднее он узнал, что между ней и Пушкиным вышла какая-то размолвка и последний «наградил ее стишками».
— Адель Алдр. — дочь А. Л. и Агл. Ант. Давыдовых. Во время пребывания П. в Каменке в 1820—1821 гг. ей было лет двенадцать, тем не менее поэт, по словам очевидца, «воображал себе, что он в нее влюблен, и почти серьезно ухаживал». После смерти отца Д. уехала в Париж, где приняла католичество и ушла в монастырь.
ДАГОБЕРТ — французский король VII века, один из первых королей Франции. Имя его вошло в поговорку: во время Дагоберта — значит очень давно, в сказочные времена. Ср. Роберт.
ДАДОН — имя царя в «Сказке о золотом петушке»; заимствовано вместе с именами «Сказки о Салтане» из лубочных текстов сказки о Бове-Королевиче; в ней похититель царства Бовы, убивший его отца и женившийся на его матери, носит имя Д. В такой форме последнее имя сохранено П. в ранней сказке о Бове (1815).
— стихотворная стопа, состоящая из одного ударного слога, за которым следуют два неударных. Гекзаметр представлял собой в древней поэзии соединение дактилей с спондеями, в русской — с хореями. Упоминая д., П. разумеет именно гекзаметр. Чистым д. П. писал очень мало. Несколько дактилических стихотворений, преимущественно лицейских, написаны коротким двустопным д. («Измены» и некоторые другие).
’Alambert), (1717—1783) — франц. писатель, математик и философ; представитель просветительной философии XVIII века; был вместе с Дидро основателем французской Энциклопедии, для которой написал вводную статью, излагавшую программу опытной философии. Д. пользовался в XVIII веке большой славой и состоял в переписке с Екатериной II, предлагавшей ему воспитание будущего императора Павла I.
ДАЛМАТЫ — см. «Песни западных славян».
— действующее лицо исторической повести Вальтера Скотта «Легенда о Монрозе» (1819). В ней Д. изображен как человек без всяких политических убеждений, идущий на военную службу ради легкой наживы к тому, кто больше и исправнее платит. Д. жалуется «на недоимки и неисправности в платеже жалованья», во 2-й и 16-й главах повести.
ДАМИС — персонаж комедии Мольера «Мизантроп».
— род формы для придворных дам, установленный Николаем I при своем дворе. Костюм этот представлял собою род бархатного сарафана.
— П., вероятно, имеет в виду московское издание, выходившее в 1816—1817 г.: «Модный вестник. Журнал мод, мебелей и литературы». В 1817 году этот журнал был переименован во «Всеобщий Модный журнал», но вскоре прекратился.
ДАНЖО (Dangeau) Филипп де Курсильон, маркиз (1638—1720), — франц. мемуарист, автор дневника, в котором подробно записана личная жизнь короля Людовика XIV. Издание этого дневника в 4 томах, 1830 г. было в библиотеке П.
ДАНЗАС Конст. Карл. (1801—1870) — товарищ по лицею и секундант П. в его дуэли с Дантесом. По окончании лицея, где Д. не отличался успехами, он служил в Инженерном корпусе. В бытность свою в Кишиневе П. встречался с Д. Позже Д. принимал участие в войне с Персией (1827 г.) и с Турцией (1828—29 гг.), где был ранен. В 1838—41 гг. служил в Тенгинском пехотном полку, где у него под начальством был М. Ю. Лермонтов. Вышел в отставку в 1856 г. Человек большой храбрости и честности, Д. не сделал карьеры и умер бедняком. В самый день дуэли П. с Дантесом 27 января 1837 г. Д. был приглашен поэтом быть его секундантом.
—1725) — французский драматург, автор комедий.
—1321) — один из первых итальянских поэтов, автор поэмы, написанной терцинами, «Божественная комедия». Эта поэма оказала сильное влияние не только на итальянскую, но и на всю мировую литературу. Поэма разделена на 100 песен, составляющих три части: Ад, Чистилище и Рай. Д. описывает, как он проходит в сопровождении Вергилия ад и чистилище, а затем в сопровождении Беатриче — рай. Поэма отражает религиозную фантазию средневековья. По характеристике П., это «тройственная поэма, в которой все знания, все поверия, все страсти средних веков были воплощены и преданы, так сказать, осязанию в живописных терцинах» (1834). Знакомство с Д. было обязательным для каждого образованного человека, и П. рано составил себе представление о поэзии Д. Но более близкое знакомство с поэмой произошло на юге, когда П. принялся читать ее в подлиннике. Судя по нескольким выпискам в его тетрадях, наибольшее внимание он обратил на Ад (вообще наиболее известную часть поэмы), в частности на эпизод из пятой песни — встреча с тенью Франчески и рассказ о ее несчастной любви. Впоследствии П. написал в подражание Д. терцины «И дале мы пошли», представляющие пародию на некоторые эпизоды из Ада. Под влиянием Д. написаны и терцины «В начале жизни школу помню я», в которых П. передает настроения эпохи раннего Возрождения. В Д. П. видел одного из самых ранних представителей новой европейской («романтической») литературы. Более всего ценил он в «Божественной комедии» обширный и стройный план, которому подчинены все части поэмы.
ДАНТЕС Жорж (1812—1895). Сын богатого эльзасского помещика, Д. поступил в 1829 г. в привилегированное военное Сен-Сирское училище в Париже. В июле 1830 г. он сражался в рядах сторонников Карла X. После революции он принужден был выйти из школы. Как последовательный монархист, Д. принял некоторое участие в политической авантюре герцогини Беррийской, а после ее неудачи решил отправиться служить за границу. Благодаря протекции своих прусских родственников он устроился в России, где был принят в январе 1834 г. корнетом в Кавалергардский полк. По дороге в Россию он познакомился с Геккереном, который скоро привязался к нему, всячески ему покровительствовал, а в начале 1836 г. усыновил. Это возбудило разнообразные толки, пытавшиеся по-своему объяснить тайну отношений Дантеса и Геккерена. С этого времени Д. стал называться бароном Геккерен-Дантесом. Хотя служба Д. в полку оказалась весьма неисправной, за что он подвергался постоянным взысканиям, это не мешало его карьере, которой помогали связи его в светском обществе, где его ценили за красоту, остроумие и развязность. Д. встречался с Пушкиным на великосветских собраниях и балах и вскоре обратил особое внимание на Наталью Николаевну. В 1835 г. он начал открыто за ней ухаживать, а в начале 1836 г. эти отношения стали предметом сплетен. Особенно усилились эти ухаживания летом 1836 г. Посредницей между Д. и женой П. была Идалия Полетика и сестра Нат. Ник-ы, Екат. Ник., влюбленная в Д. и вступившая с ним в связь в конце лета 1836 г. П. нервно и раздражительно относился к двусмысленным посещениям Д. В начале ноября произошло первое столкновение, вызванное рассылкой по городу анонимного пасквиля, в котором П. объявлялся историографом ордена рогоносцев, будто бы состоящего под председательством Нарышкина (мужа любовницы Александра I). Смысл пасквиля заключался в том, что Нат. Ник. объявлялась любовницей Николая I, а след., все «милости» двора по отношению к П. состояли в плате за невмешательство в отношения жены к царю. Таким образом, ухаживания Д. отходили на задний план. П. по получении пасквиля сперва принял меры к тому, чтобы освободиться от долгов правительству, предложив министру финансов взять в казну его имение. Затем, считая, что автором пасквиля был Геккерен, разославший его при помощи Д., он вызвал Д. на дуэль. Эта дуэль не состоялась; начались переговоры, в результате которых П. взял вызов обратно, но зато Д. дал обещание жениться на Ек. Ник. Гончаровой, которая была от него беременна. Мысль об этой свадьбе возникла еще до рассылки пасквилей, но Геккерен тому противился. Свадьба Д. состоялась 10 янв. 1837. После нее ухаживание Д. за Нат. Ник. не прекращалось. Вскоре П. узнал, что на квартире Полетики состоялось свидание Д. с Нат. Ник. Тогда он послал резкое письмо Геккерену, обвиняя его в сводничестве (26 января). На следующий день состоялась дуэль П. с Д., на которой П. был смертельно ранен, Д. контужен. После смерти П. состоялся суд над Д., который был разжалован в рядовые, затем выслан за пределы России. За ним последовала за границу жена. В дальнейшем Д. принял деятельное участие в политической жизни Франции. После революции 1848 г. он содействовал перевороту Наполеона III, в 1852 г. приезжал в Россию с чрезвычайным поручением к Николаю I; затем был назначен в Сенат, где заседал среди крайних правых и в качестве одного из самых бесстыдных слуг императорского режима заклеймен в сатире В. Гюго. Падение режима в 1870 г. положило конец его политической деятельности. Сношения Д. с Россией после 1837 г., кроме выполнения дипломатической миссии в 1852 г., сводились к судебному процессу, который он начал против Гончаровых после смерти жены (1843), взыскивая с них крупную сумму в качестве будто бы недоплаченного приданого. Процесс начался в 1848 г., причем Д. обратился за поддержкой непосредственно к Николаю I. Однако после смерти Николая ему судом в иске было отказано.
— ущелье на Военно-Груз. дороге, к с. -в. от Коби, в пределах Сев. -Осетинской автономной области. Древний замок возобновлен в XII в. царем Давидом. Легенда об этом замке, передаваемая П., вероятно, заимствована из «Путешествия Гамбы». Если верить местному преданию, этот замок принадлежал в средние века княжне Дарье, которая задерживала тех, которые ей нравились, заставляла их делить с собой ложе и приказывала бросать в Терек любовников (см. Кавказские ворота). П. проезжал через Дарьяльское ущелье 23 мая 1829 г. во время путешествия по Кавказу.
— царь персидский, полчища которого были разбиты греками при Марафоне в 490 г. до н. э.
ДАУ — см. Изобразительное искусство.
— в греческой мифологии дочь аркадского речного бога Ладона и Геи, одновременно любимая Аполлоном и Левкипом. Д., убегая от преследовавшего ее Аполлона, была принята матерью и превращена в лавровое дерево. В «Евгении Онегине» в III строфе четвертой главы 3 и 4 стихи являются перифразой на стихи Дельвига «Темира, Дафна и Лилета Давно, как сон, забыты мной».
ДАФНИС — герой сицилийских сказаний, сын Гермеса и Нимфы. По его имени назван герой стих. «Рассудок и любовь».
—1839) — один из основателей и деятельнейших членов литературного общества «Арзамас», автор нескольких критико-полемических статей брошюры «О легчайшем способе возражать на критики» (1811 г.), посвященной разоблачению научной беспочвенности филологических и литературно-теоретических построений Шишкова; и сатирической кантаты «Венчание Шутовского» (1815), переписанной в лицейском дневнике П. Отвлеченный после 1817 г. служебно-административной карьерой от литературной работы (с 1826 г. товарищ министра внутренних дел, а с 1832 г. министр юстиции), Д. поддерживал личные отношения с некоторыми из товарищей по «Арзамасу» (в том числе с Вяземским и П.) и в 1828 г. оказал им серьезную поддержку своими официальными возражениями на секретную информацию III отделения о политической неблагонадежности кружка Вяземского и литераторов, группировавшихся вокруг «Московского Вестника».
—1810), княгиня, статс-дама Екатерины II — участница возведения ее на престол, женщина широко образованная, организаторша и первый президент Российской академии (с 1783 по 1794 г.), автор замечательных, запрещенных в России мемуаров, выписки из которых сохранились в бумагах П.
«ДВЕ ТАНЦОРКИ» (Les deux danceuses) — план повести, выделившейся из «Рус. Пелама», или фабульный набросок одной из частей последнего. Судя по сочетанию в плане имен Истоминой и Завадовского, а также по упоминанию о «дуэли», П. предполагал использовать в повести историю знаменитого поединка Завадовского с Шереметевым (из-за Истоминой) 12 дек. 1817 г. Эта хронология событий, отраженных в замысле П., ссылки его на «Балет Дидло в 1819 г.» последняя цифра является опиской и должна быть заменена на «7» (дата дуэли) или на «5» (время первого появления Истоминой на сцене — 1815 г., балет Дидло «Ацис и Галатея»). Датировка плана 1834—1835 г. — предположительна.
ДВОЙСТВЕННЫЙ СОБОР гражданственности новой — английский парламент, собрание народных представителей, облеченных законодательной властью, состоящее из двух палат: верхней, палаты лордов, и нижней, палаты общин.
ДВОРЕЦКИЙ — старинный слуга в богатых барских домах, ведавший домашним хозяйством и дворней помещика.
— так П. называет Манифест о вольности дворянства, изданный 18 февр. 1762 г. в царствование имп. Петра III и освободивший дворянство от обязательной службы. Д. г. укрепляла привилегии дворян-крепостников и давала им возможность вернуться в деревни и руководить хозяйством своего имения.
— привилегированное сословие царской России, хозяйственной основой которого было землевладение, связанное с правом эксплуатации крестьян. Д. теснейшим образом связано с феодальным общественным строем.
В половине XVI в. д. России приходит к политической власти, вступив в жестокую борьбу со стоявшим ранее у власти феодальным боярством, владевшим крупными вотчинами. Кризис боярской вотчины подточил и политическое значение боярства, и оно вынуждено было уступить напору более мелких землевладельцев дворян, чье хозяйство было более гибко и легче приспособлялось к новым экономическим требованиям. Эта жестокая борьба между двумя фракциями класса феодальных землевладельцев вылилась в формы опричнины эпохи Ивана IV Грозного. Опричнина расправилась с боярством путем кровавого террора и массовых конфискаций боярских имений. Позже остатки родовитого боярства слились с д., но, разоренные в процессе политической борьбы, не составили верхнего, наиболее мощного экономического слоя, а в большинстве случаев должны были удовольствоваться средним, а иногда и мелким дворянским достатком.
основе крепостного права было исключительно привилегией д. Целая система сословных прав охраняла это привилегированное земле- и душевладение. Д. имело право подвергать крепостных любым наказаниям, в том числе телесным, сдавать в рекруты, ссылать в Сибирь. Т. наз. «Манифест о вольности д.» (Пушкин называл его «дворянской грамотой»), изд. 18 февраля 1762, освобождал дворянина от обязательной военной или гражданской службы; «жалованная грамота д.», изд. в 1785 г., сводила в систему все дворянские привилегии и еще раз подтверждала их законодательным порядком; дворянин был свободен от личных податей, рекрутчины, телесных наказаний, имел право быть судимым исключительно дворянским судом. Д. имело свою сложную сословную организацию; дворянские собрания отдельных губерний сносились по своим нуждам непосредственно с царской властью. Командный состав армии и все хоть сколько-нибудь значительные места гражданской службы заполнялись д.
В связи с развитием процессов первоначального накопления капитала и постоянным разложением феодальных отношений дворянское хозяйство перестраивалось, приспособляясь к новым рыночным отношениям, росла интенсификация барщины, увеличивалась помещичья запашка. Первая половина XIX в. отмечена бурным разложением крепостного хозяйства под влиянием промышленно-капиталистических отношений. Если еще ранее, в XVIII в., наблюдалась экономическая дифференциация д., то в первой пол. XIX в. под влиянием указанных процессов она еще более углубилась. Крупное дворянское хозяйство могло легче приспособиться к новым требованиям рынка, прибегать к помощи вольнонаемного труда, вкладывать оборотные средства в промышленные предприятия и т. д. Среднее же и мелкое дворянское хозяйство, страдавшее хроническим отсутствием капитала, острее чувствовало свою неприспособленность к меняющимся хозяйственным отношениям, попадало в положение безвыходного кризиса и медленно, но неуклонно шло к разорению. П., принадлежавший как раз к группе этого разоряющегося д., искал объяснения тяжелого положения своей группы в историческом прошлом д., стремясь найти не только общие причины создавшегося положения, но и доказать его несправедливость, найти «виновника». Этого «виновника» П. нашел в самодержавной власти, когда-то во главе опричнины разметавшей «настоящую» древнюю знать, приведшей ее к хозяйственному упадку и возвеличившей ничтожную мелкоту, не связанную со славными и знаменитыми предками. Эта теория П. объективно не «оценить» заслуги древней боярской знати, а в происходившей в то время жестокой классовой борьбе между боярством и д. и в том, что самодержавие, возглавившее опричнину и политику дальнейшего «унижения» боярских родов, было не чем иным, как диктатурой крепостников-дворян, политическим исполнительным комитетом д. Кроме того, тот упадок среднего д. в 1-й половине XIX в., от которого страдал и который пытался объяснить П., не имел никакой непосредственной связи с далекой борьбой опричнины XVI в. и самодержавной политикой XVII — нач. XVIII в. (П. во многом обвинял Петра I и его политику, см. интересную для объяснения его отношения к самодержавию теорию. Наличие найденного им «виновника», так сказать, снимало со средних дворянских групп ответственность за то безвыходное положение, в которое они попали не по своей вине. Историческое заблуждение П. защищалось и комментировалось им с величайшим жаром и не раз находило себе поэтическое оформление в его творчестве; наиболее яркое из подобных произведений — «Моя родословная», из прозаических художественных произведений — отрывок «Гости съезжались на дачу», из публицистических — «Мысли на дороге» и ряд др. Основные мысли его теории: настоящее дворянство унижено, имения раздроблены, аристократия, т. е. высший крупновладельческий слой, блещущий чинами и богатством во время П., это «новые», неродовитые по-настоящему семьи, оттеснившие истинных «шестисотлетних дворян»: «настоящая аристократия наша с трудом может назвать своего деда. Древность рода их восходит до Петра и Елизаветы. Денщики, певчие, хохлы — вот их родоначальники». «У нас нова рожденьем знатность, и чем новее, тем знатней», иронизирует он и насмешливо перечисляет новых аристократов, противопоставляя им свою истинную «Не торговал мой дед блинами...» и т. д. Подчеркивая всю несправедливость, глупость и позорность создавшегося положения, П. иронически писал: «Мы гордимся не славою предков, а чином какого-нибудь дяди-дурака или балом двоюродной сестры». Отсюда же утверждение П., что «настоящее дворянство», считавшее в своих предках Рюрика и Мономаха, у нас стало «чернью», «родом третьего сословия» — отсюда же горделиво-насмешливое утверждение П., что он, чьи предки имеют шестисотлетнюю родословную, — не кто иной, как «мещанин». Классовая суть созданной П. теории — это протест среднего дворянина против крупновладельческого д., своеобразная фронда против самодержавия.
ДЕВИЕР Антон Мануилович (1682—1745) — португальский еврей, паж и денщик Петра I, с 1718 по 1727 г. с. -петербургский генерал-полицмейстер,
— помещение в помещичьем доме для крепостной женской прислуги, главным образом для девушек, обслуживавших семью помещика: горничных и др.
«ДЕВСТВЕННИЦА» — Орлеанская дева, Жанна д’Арк, см. Вольтер.
— бывший франц. офицер, живший в Кишиневе, во время пребывания там П., который по неизвестной нам причине вызвал Д. на дуэль, но Д., по-видимому, уклонился от нее, что и дало повод П. написать к нему резкое письмо. В черновой тетради сохранился рисунок П., изображающий комнату со стулом и кошкой на окне и растерянную фигуру худощавого мужчины в одной рубашке, с соответствующей надписью, которая с несомненностью указывает на то, что здесь изображен Д.
ДЕЗДЕМОНА — героиня трагедии Шекспира «Отелло».
—1827) — французский поэт, автор популярных песен и куплетов.
знал одного из крупных идеологов декабризма — Ник. Тургенева, а яркий представитель демократической струи дворянского Северного общества и активный участник и организатор восстания 14 декабря — И. И. Пущин — его близкий друг. В. К. Кюхельбекер, выступивший на Сенатской площади с оружием в руках, — также ближайший друг П., его любимый «Кюхля».
«умный человек во всем смысле этого слова»), цитируется обычно всеми исследователями декабристов. В. Давыдов, С. Волконский, семья Раевских, Мих. Орлов, — если еще вспомнить идеолога и вождя Северного общества Никиту Муравьева, выдающегося члена Северного общества Якушкина, горевшего пылом цареубийства Якубовича, «первого декабриста» Владимира Раевского, решительного Лунина, — то можно без преувеличения сказать, что личное знакомство или дружба связывали Пушкина со значительной частью активных, а подчас и руководящих членов тайного общества декабристов. Теснейшим образом связаны с декабристами и отдельные этапы жизни П. Еще в лицейский период мы видим среди товарищей П. будущих декабристов (И. Пущин, В. Кюхельбекер, В. Вальховский). Пребывание П. на юге связано с кружком южных заговорщиков, с «Каменкой тенистой» — имением Давыдовых — местом встреч южных декабристов.
.
Стихотворения П. «Деревня», «Вольность», «Кинжал», послание к Чаадаеву («Любви, надежды, тихой славы»), его песня «Noël», его эпиграмма на Аракчеева — были известны каждому декабристу. «Рукописных экземпляров вольнодумческих сочинений Пушкина и прочих столько по полкам, что это нас самих удивляло», — показывает следствию один из активнейших членов и вождей Южного общества — М. П. Бестужев-Рюмин, оказавшийся позже в числе пяти повешенных. «В бумагах каждого из действовавших, — пишет с упреком П-ну верноподданный поэт В. А. Жуковский, — находятся стихи твои». Не только декабристы, конечно, а все близко стоявшие к их идеологии группы зачитывались сочинениями П. Ходячим мнением было то, что нет «сколько-нибудь грамотного прапорщика в армии», который не знал бы наизусть этих вольнодумных творений. Напоенные лозунгами эпохи, эти произведения в свою очередь являлись мощными организаторами революционной идеологии, мощными орудиями борьбы. П. не был членом тайного общества декабристов, не участвовал ни в восстании 14 декабря на Сенатской площади, ни в восстании Черниговского полка. Но можно без преувеличения сказать, что революционные стихи П. боролись в рядах восставших и были активными участниками внутренней жизни заговора. На долю П. -поэта выпала значительная роль организатора системы революционных убеждений декабристов через воздействие художественных форм, и с этой точки зрения П. можно назвать активным участником декабрьского восстания.
маленькой сравнительно кучки заговорщиков-дворян, стремившихся заранее отстранить основную силу революции — восставшие массы. Но идеология этой первой главы имела два характернейших момента, объединявших ее со всей позднейшей, почти столетней историей буржуазной революции в России, Этими моментами были: вопрос об уничтожении крепостничества и вопрос о ликвидации самодержавия. Оба вопроса были тесно связаны друг с другом: самодержавие было политическим сторожем крепостничества, диктатурой крепостников-дворян. Уничтожить крепостничество можно было только вместе с его сторожем — самодержавием. В революционном творчестве П. оба эти вопроса нашли значительнейшее отражение. Те жизненные впечатления, та идеологическая среда, которая содействовала воспитанию в товарищах П. будущих декабристов, питала и самого П. впечатлениями того же порядка. Чтение Вольтера, Руссо, Радищева, лекции Куницына, споры с товарищами — все это постепенно сконцентрировалось около двух основных вопросов — как ликвидировать «рабство», крепостной строй, неравенство сословий и как ликвидировать «тирана». Позже необходимость ликвидации того и другого нашла выражение в художественных образах «Деревни», «Вольности» и других произведений. «Деревня» отвечала на первый вопрос. При взгляде на крепостные поля и нивы П. замечал «везде невежества губительный позор». Он видел: «Здесь барство дикое, без чувства, без закона, присвоило себе насильственной лозой и труд, и собственность, и время земледельца. Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам, здесь рабство тощее влачится до браздам неумолимого владельца». Стихотворение заканчивалось призывом к уничтожению крепостного права: «Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный?..»
Эти строки звучали для декабристов и их друзей отнюдь не как возмущение только «излишествами» крепостного права. Это принималось как призыв к ликвидации крепостничества. Ода «Вольность», «Кинжал» и послание «К Чаадаеву» («Любви, надежды, тихой славы...») отвечают на второй вопрос декабризма, на вопрос о самодержавии, о «тиране». «Самовластительный злодей, тебя, твой трон я ненавижу; твою погибель, смерть детей с жестокой радостию вижу» («Вольность»). «Товарищ, верь: взойдет она, звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья напишут наши имена!» («К Чаадаеву»).
— пафос «Вольности», восторженная приподнятость чувств при мысли об успехе революции была обща им всем. Даже такой «холодный» декабрист, как Пестель, ярко отразил это настроение в своем показании следствию: «Я сделался в душе республиканец и ни в чем не видел большего благоденствия и высшего блаженства для России, как в республиканском правлении. Когда с прочими членами, разделяющими мой образ мыслей, рассуждал я о сем предмете, то, представляя себе живую картину всего счастия, коим бы Россия, по нашим понятиям, тогда пользовалась, входили мы в такое восхищение и, сказать можно, восторг, то я и прочие готовы были не только согласиться, но и предложить все то, что способствовать могло бы полному введению и совершенному укреплению и утверждению сего порядка вещей».
П., узнав, что за деятельностью общества ведется слежка. Следственные дела декабристов показывают, что при приеме нового члена его предварительно «обрабатывали» вольнодумными стихами П., а затем переводили к знакомству с теоретической вольнодумной литературой, — например, к произведениям Вольтера. Стихи П. переписывались и в качестве своеобразных «прокламаций» разбрасывались в лагерях. Когда один из вождей Южного общества декабристов, М. П. Бестужев-Рюмин призывал к цареубийству и подготавливал к нему наиболее решительных членов, он декламировал им пушкинский «Кинжал», а затем, переписав его, пустил по рукам для дальнейшего распространения.
те идейные влияния, которые толкнули члена тайного общества на революционный путь, — и имя П. не раз прозвучало в ответах на этот вопрос. Были даже ответы, ставившие влияние П. на первый план: так, ротмистр М. Н. Паскевич, сочинявший стихи, подражавшие пушкинским вольномысленным произведениям, показывал: «Первые либеральные мысли заимствовал я... частью от попавшихся мне книг и от встречи с людьми такого мнения, а более от чтения вольных стихов господина П.». Николай I, сознававший, какая огромная агитационная сила таится в подобных поэтических произведениях, приказал из следственных дел декабристов «вынуть и сжечь все возмутительные стихи» — в том числе и произведения П. Сохранились листы одного следственного дела, где по приказу Николая I «Кинжал» П. был тщательно зачеркнут рукою военного министра А. Татищева.
как о члене тайного общества. Но П. не был членом тайного общества декабристов, хотя горячо хотел стать им. Декабристы не принимали его в свою среду, с одной стороны, щадя его талант, стремясь сохранить поэта от революционных превратностей, с другой — опасаясь легкомысленной и рассеянной жизни поэта, в результате которой тайны общества могли стать известными правительству. Друг П., декабрист И. Пущин, рассказывает о своих колебаниях по поводу того, принимать ли П. в тайное общество, и о «податливой готовности» поэта стать его членом. Декабрист И. Якушкин дает в своих «Записках» зарисовку яркой сцены, свидетельствующей о том же. В Каменке, имении Давыдовых, бывшей штаб-квартирой Южного общества, декабристы в конспиративных целях устроили заседание с обсуждением вопроса о том, насколько полезно было бы учреждение в России тайного общества. Присутствовавшие не члены тайного общества высказались за него и выразили согласие к нему присоединиться. После этого все было обращено в шутку. Присутствовавший тут П. был очень взволнован: «Он перед этим уверился, — пишет Якушкин, — что Тайное общество или существует, или тут же получит свое начало, и он будет его членом; но как увидел, что из этого вышла такая шутка, он встал, раскрасневшись, и сказал со слезой на глазах: «Я никогда не был так несчастлив, как теперь: я уже видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собой, и все это была только злая шутка».
— И. Пущин, который не решился принять его в тайное общество, по-видимому, не захотел, чтобы поэт остался чужд революционным событиям. Есть основания предполагать, что активно организовавший восстание И. Пущин послал письмо П. с вызовом его в Петербург. П. спешно по этому письму выехал из с. Михайловского, где находился в ссылке, но, как рассказывают друзья П., на дороге ему попался поп (по другим сведениям, дорогу ему перебежал заяц), и П., будучи суеверен, возвратился обратно, решив, что «не будет добра». Если бы он приехал в Петербург, он попал бы прямо к восстанию 14 декабря, и едва ли можно сомневаться в том, что он принял бы в нем участие.
Разгром восстания 14 декабря — переломная дата в жизни П. Он оказался оторванным от той классовой группы, оттого революционного коллектива, идеологию которого он выразил в ряде своих произведений. На некоторое время он оказался социально одинок. Он с тяжелым чувством не раз пишет в своих письмах о разгроме восстания. «Повешенные повешены, но каторга 120 братьев, товарищей, друзей, — ужасна», — пишет он в одном письме.
чтобы привлечь его на сторону самодержавия, как крупнейшую агитационную силу. Он вызвал П. из его изгнания, «простил» его, просил писать, обещая «быть его цензором». При свидании П. сказал ему в глаза, что, будь он, П., в Петербурге в момент восстания, он был бы в числе восставших, и не побоялся заступиться за своего друга Кюхлю, которого Николай назвал негодяем. Но, несмотря на все это, П. пришлось заплатить за «прощение» и ряд житейских «милостей» царя несколькими вымученными произведениями: стихами «В надежде славы и добра», запиской о воспитании молодежи, где имеется ряд крупных тактических уступок, и т. п. Последующая эпоха реакции мало-помалу втянула П. в иные, реакционные классовые группировки дворянства, но мысль о декабристах не переставала тревожить его всю жизнь — об этом свидетельствуют и стихи «Арион», и рисунки повешенных в его тетрадях, и сожженная песнь «Евгения Онегина»... В скептическом описании заговора в дошедших до нас строках сожженной песни чувствуется неверие в возможность победы восстания, чувство, что в этом восстании отсутствует основная база, решающая движущая сила. «Все это были разговоры между лафитом и клико, куплеты, дружеские споры... И не входила глубоко в сердца мятежная наука... Все это было только скука, безделье молодых умов, забавы взрослых шалунов».
— он лишь чувствовал ряд их ошибок.
«Гром пушек на Сенатской площади разбудил целое поколение», — говорит Герцен. Но П. не смог проснуться вместе с этим поколением: его не стало в 1837 г., задолго до нового подъема революционной волны. Но и то, что он сделал для ее первого взлета, было очень значительным делом и навсегда связало его имя с восстанием декабристов.
ДЕКАРТ Рене — французский философ (1596—1650), родоначальник идеалистической философии нового времени.
— сторонник скептического религиозно-философскою направления, отрицающего религиозные учения, основанные на таинствах и откровении, но допускающего существование разумного творческого начала в мире. Представителями деизма во Франции были Вольтер и Руссо.
ДЕЛАВИНЬ Казимир (1793—1843) (у П. встречаются написания: дела Винь и де Лавинь) — франц. поэт либеральною направления, приобрел известность, главным образом, своими стихотворенями, которые стали появляться с 1815 г. под названием «Messeniennes» и трагедиями «Сицилийская вечерня» (1819), «Пария» (1821 г.), «Марино Фальеро» (1829 г.) и др., а также несколькими комедиями, имевшими большой успех. В своем драматическом творчестве Д. стремился примирить обе враждовавшие стороны — классицизм и романтизм, но собственно являясь вполне продолжателем трагической системы Вольтера, сохраняя классические правила и заботясь о живописности обстановки, об историчности сюжетов и об общественном значении поднимаемых вопросов, Д. был сторонником герцога Орлеанского и после июльской революции написал официальный гимн монархии («Парижанка»). За перепечатку одного четверостишия Д., посвященного памяти жертв июльской революции, Бенкендорфом была приостановлена «Литературная газета», и Дельвиг отстранен от ее редактирования. Трагедия Д. «Дети Эдуарда» (1833 г.) была во Франции некоторое время запрещена, т. к. в ней видели намек на современные политические события во Франции (смену династии), но Д., понятно, не мог иметь их в виду в силу своих политических симпатий. Трагедия была разрешена благодаря личному вмешательству Луи-Филиппа.
—1800), франц. композитор, автор оперы «Арестант», появившейся на русской сцене в 1814 г.
— см. Лану, де.
—1868) — воспитанник Царскосельского лицея (младше П.). За неприличные стихи под названием «Красавица» в 1834 г. уволен был со службы. Перу Д. принадлежит целый ряд слабых стихов., помещенных в разных альманахах и журналах. П. в одном из писем своих к Плетневу в 1831 г. говорит: «В нем не вижу я ни капли творчества, а мною искусства». П. в это время был лично знаком с Д., который благоговел перед П. К 1834 г. относится рассказ о том, как Д. помог П. в связи с его перлюстрированным письмом, бывшим в руках Бенкендорфа, которое Д. взял к себе у секретаря Бенкендорфа П. И. Мюллера и не вернул его. Эпизод с перехваченным письмом П. рассказан им в своем дневнике под 10 мая 1834 г.
ДЕЛИБАШ — начальник делисов (тур. назв.), отчаянных храбрецов, которые набирались преимущественно в Боснии и Албании.
— псевдоним поэта Д. Ознобишина; по словам Ознобишина — по-персидски значит «сердце брата». Возможно, что этот псевдоним заимствован у одноименного турецкого поэта XVI в.
ДЕЛИЛЬ Жак (1738—1813) — французский классический поэт и переводчик, автор описательно дидактических поэм. При жизни Д. считался одним из лучших французских поэтов, его произведения изучались как образцовые в лицее во время пребывания там П. Но слава Д., особенно после появления романтиков, быстро пала, и уже в 1830 г. П. признавал за ним только трудолюбие (см. стих. «Домик в Коломне» — «И ты, Делиль, парнасский муравей»). Еще в 1824 г. П. пародировал в письме к брату вычурные метафоры Д., в заметках 1827 г. П. цитирует строки Д. о Расине (из предисловия к переводу «Георгик» Вергилия) и ссылается на слово корова «vache» в поэме Д. «L’homme des champs»; с одним местом из третьей песни поэмы Д. «Воображение» (переведено Воейковым) тематически связана песнь председателя в «Пире во время чумы» («Есть упоение в бою»); о Д. как о переводчике Мильтона П. упомянул в своей последней критической статье.
—1814) — военный деятель, родом бельгиец, в 1782—1788 служил в России и сопровождал Екатерину II в ее путешествиях.
— см. Тибулл.
—1650) — парижская куртизанка, салон которой был штаб-квартирой вождей фронды; героиня драмы Гюго (1831).
ДЕЛЬВИГ Антон Антонов. (1798—1831) — поэт, один из ближайших, любимых друзей П. По отцу происходил из баронского рода меченосцев, над чем подшучивал П. («Череп»). В лицее «ленивец сонный» сближается с П., делаясь его сотоварищем не только в пирушках, но и в научных и литературных занятиях. Он начал печататься уже 16 лет (раньше П.) в «Вестнике Европы», потом в «Благонамеренном», «Невском Зрителе», «Трудах общества любителей российской словесности» и др. В 1825 г. женился на С. М. Салтыковой, и дом их стал одним из литературных салонов. Будучи помощником И. А. Крылова по директорству в Публичной библиотеке, Д., вероятно, облегчал П. доступ к архивам и книгам. С 1825 по 1831 г. с О. М. Сомовым — редактор ежегодника «Северные Цветы»; в 1829—1830 гг. — «Подснежника». С 1830 г. издает «Литературную газету» (см.). Напечатав в ней четверостишие К. де ла Виня памяти жертв июльской революции, Д. подвергся грубому допросу Бенкендорфа и был отстранен от издания газеты — обстоятельство, сильно повлиявшее на него и волновавшее также П. От «гнилой горячки» Д. умер 14 янв. 1831 г. Некролог его в «Лит. газ.» был написан Плетневым. Еще в 1829 г. вышли «Стихотворения» Д. Его идиллии, высоко ценимые П., подражательны древним. Из сонетов наиболее известны «Вдохновение» и «Языкову» (Здесь: «Я Пушкина младенцем полюбил... и первый я его услышал пенье»), из других стихотворений, напечатанное еще в 1815 г., — «Пушкину». Д. тяготеет к белому стиху. Его песни еще псевдонародны, но выше аналогичных попыток предшественников, они позже вдохновляли композиторов («Соловей, мой соловей», «Ах, ты ночь-ли, ноченька»). Д. -поэт строг к себе («Ты гений свой воспитывал в тиши», — сказал П.), но не богат темами (сентиментальные, антологические мотивы, дворянский быт, покой, дружба). Его достижения преимущественно формальны: музыкальность, пластичность формы, новые рифмы, разнообразие ритмов. П. неоднократно называл Д. «гением», ввел его имя и в «Сонет», и в «Художнику» («художников друг и советник»), и в «Евгения Онегина» (гл. VI). Давая его биографию, он ценил в нем рассказчика, свойствами его таланта считал «чувство гармонии» и «классической стройности». В критических статьях П. часто упоминает Д., цитирует его изречения. Первый в литературе сказавший о П., Д. и последнюю свою статью посвятил «Борису Годунову». После смерти друга П. заботился о его семье, а о нем писал: «Никто на свете не был мне ближе...» «Помимо его прекрасного таланта, это была отлично устроенная голова и душа склада необычного. Он был лучший из нас».
— сестра поэта, адресат шутливых лицейских мадригалов П. «К баронессе М. А. Дельвиг» (1815) и «К Маше» (1816).
— см. Аполлон.
«ДЕЛЬФИНА» — см. Сталь.
— петербургская гостиница (помещалась на набережной р. Мойки), в которой П. останавливался во время своих приездов в Петербург, начиная с 1827 г. и до своей женитьбы в 1831 г.; после женитьбы он останавливался в ней в один из приездов вместе с женою. Трактир этот принадлежал купцу, а впоследствии коллежскому асессору и директору Заемного банка в Петербурге Филиппу Якову Демуту (р. 1750, ум. 1802) и существовал уже в 1770-х годах. После смерти Демута трактир перешел к дочери его Елизавете, бывшей замужем за Ф. И. Тираном, который и владел домом Демута на Мойке, выходившим одним фасадом на Большую Конюшенную улицу. В 1823 г. дом этот стал принадлежать метрдотелю Рексту, а с конца 1820-х или начала 1830-х годов перешел во владение купцам Калугиным, сохраняя, однако, долгое время старое наименование «Д. т.»; он пользовался в свое время большой популярностью, и в нем останавливались обыкновенно состоятельные люди. В этом помещении впоследствии находился ресторан «Додон» по набережной р. Мойки д. № 24.
— см. Давыдов Д. В.
ДЕННИЦА — утренняя заря, свет, предвещающий близкий восход солнца.
«ДЕННИЦА» — альманах на 1830 г., изданный М. Максимовичем в Москве; в «Д.» было помещено «Обозрение русск, словесности за 1829 г.» И. В. Киреевского, разобранное П. в «Лит. газете». В этом же альманахе появились две первые сцены «Бориса Годунова». В «Д.» на 1831 г. П. напечатал «Пью за здравие Мери» и стих. «Цыганы», отрывок о «Полтаве» и «Певец», и эпиграмму «Не то беда». В «Д.» на 1834 г. П., вероятно, обратил внимание на «Буран» С. Аксакова в связи с «Кап. дочкой».
ДЕ ПИНА (de Pina) — маркиз Эммануил Иван, французский монархист, приверженец изгнанного из Франции короля Карла X. Подобно Дантесу, принужден был после июльской революции 1830 г. покинуть Францию и переехать в Петербург. Николай I принял его на военную службу, но уже в 1836 г. он покинул ее, так как был обвинен в краже серебряных ложек.
— см. Буало.
—1816) — знаменитый поэт. Начиная с 80-х годов XVIII в. Д. пользовался успехом, невиданным до той поры в русской литературе. Он был объявлен величайшим из поэтов, ему подражали. До самой смерти он был признанным вождем русской литературы; еще в 20-х годах XIX в. его авторитет был незыблем. Особенной популярностью пользовались его оды: «Фелица» (1782; под этим именем он воспел Екатерину); «На смерть кн. Мещерского» (1779; П. предполагал поставить цитату из нее эпиграфом к одной из глав «Арапа Петра Вел.»), «Водопад» (1791; ода написана на смерть Потемкина; см. цитаты из нее в статье П. «О смелости выражения» и в его ответе на разбор IV и V гл. «Евгения Онегина»); «Бог» (1784), «Вельможа» (1794; см. цитату из нее в ответе П. наразб. IV и V гл. «Евг. Он.»: «поникнув лавровой главою») и др. В последней оде Д. между прочим намекает на князя Потемкина. Ср. у П. в письмах к Бенкендорфу от окт. — нояб. 1835 г. начало цитаты из этой оды; соответственное место у Д.: «Мне миг покоя моего Приятней, чем в исторьи веки; Жить для себя лишь одного, Лишь радостей уметь пить реки...» и т. д. В примечаниях к «Кавк. пленнику» П. цитирует оду «На возвращение гр. Зубова из Персии» (1797; ср. об этой оде в письме П. к А. А. Бестужеву от мая — июня 1825 г.; в статье «о смелости выражений» П. цитирует неточно эту же оду; Д. обращается к Зубову: «... игру днесь счастья люту. И как оно к тебе хребет Свой с грозным смехом повернула, Ты видишь»... Выражение же «на высоте честей» взято П. из оды «Водопад». «Не ты ль с высоты честей Незапно пал среди степей?»). Четыре стиха из той же оды Зубову П. цитирует и в письме к А. А. Бестужеву. Первый стих. оды Державина «На рождение царицы Гремиславы» — «живи и жить давай другим» — П. приводит в письме к Н. М. Языкову от 14 апр. 1836 г.; строку из его стихов «Философы пьяный и трезвый» — «не пью, любезный мой сосед» — П. цитирует в «Ответе Катенину». Молодой П. воспринял от своих учителей восторженное отношение к Д. 8 января 1815 года он читал на лицейском акте в присутствии Державина свои «Воспоминания в Царском Селе». В этом стихотворении, как и в некоторых других, относящихся к ранней поре творчества П., заметно некоторое влияние громкой и блестящей поэзии Д. с ее грандиозными образами и пафосом. П. описал свою встречу с Д. (см. заметку «Д.») и дважды упомянул о ней — в послании «к Жуковскому» (1817) и в «Евгении Онегине» (гл. VIII, стр. 2). В 20-х годах П. стал относиться к Д. более критически, порицая в его поэзии то, что не согласовалось с новыми художественными принципами; так, он обвинял Д. в незнании русского языка (напр., в письме к Дельвигу от июня 1825, где он перефразирует применительно к Д. стих из эпиграммы-эпитафии
«Я воин, грамоты не знал за недосугом»). Тем не менее П. иногда использовал опыт творчества Д. в своих произведениях. Традиция полушутливого описания светского быта в ряде сменяющихся картин, отразившаяся в первой главе «Евг. Онегина», в русской литературе восходит именно к Д. Сатирическая струя в поэзии П. (напр. «Моя родословная») также может быть связана с державинской традицией. Наконец и в пушкинских стихотворениях «высокого» стиля, построенных в стилизованно-старинном духе, можно различить отзвуки поэзии Д.
—1862) — в 1822—1829 г. петербургский полицмейстер, а в 1829—1834 г. — петербургский обер-полицмейстер. С ним П. сносился по делу о стихах из «Андрея Шенье».
— вооруженный отряд.
ДЕТУШ Нерико (1680—1754) — франц. драматург, автор комедий из великосветского быта.
—1745) — аббат, франц. реакционный писатель и критик, противник Вольтера. Последний стих в эпиграмме на Каченовского, где упоминается Д., заимствован П. из рукописной эпиграммы Дмитриева, тоже на Каченовского (1806). В свою очередь Дмитриев стих этот перевел с франц., заимствовав его из сатиры Вольтера «Le pauvre diable», направленной против Фрерона.
— франц. писательница XVIII века (1697—1780). В ее салоне собирались представители франц. литературы.
— коллегия из десяти мужей, обычный состав судебно-административных учреждений в Древнем Риме.