ИВАН ВЕЛИКИЙ — колокольня московских кремлевских соборов, построенная в 1600 г.
«ИВАН ВЫЖИГИН» — см. Булгарин Ф. В.
ИВАН IV ВАСИЛЬЕВИЧ, по прозванию «Грозный» — великий князь московский (с 1533), затем «царь всея Руси» (с 1547), род. в 1530, ум. в 1584. Царствование Грозного характеризуется жестокой борьбой между двумя фракциями феодального класса — крупнопоместным боярством, опиравшимся на экономически разлагавшееся вотчинное хозяйство, и служилым землевладельческим дворянством.
И. IV явился представителем и идеологом последнего, жестоко расправившись с боярством путем террора — казнями, опалами, массовыми конфискациями боярских земель, учреждением опричнины. Прочие важные мероприятия царствования И. IV — земская реформа, составление «Судебника» и пр., а также внешняя политика (завоевание Астраханского и Казанского ханства, Ливонская война) — преследовали классовые цели служилого дворянства. Крайняя жестокость и психическая неуравновешенность характеризуют И. IV как личность. Наиболее развернутая — хотя все же беглая — художественная характеристика И. IV дана Пушкиным в «Борисе Годунове», главным образом в речах Пимена-летописца (сцена в келье Чудова монастыря), где дается описание опричнины и порывов раскаяния Грозного в совершенных злодействах. Пушкин не задавался целью объяснить столь интересовавшую историков и позднейших романистов и поэтов «загадку» личности Грозного, — в уста Афанасия Пушкина — действующего лица «Бориса Годунова» — он влагает простую реплику при воспоминании об И. IV: «не к ночи будь помянут» — и описание жестокостей царя, не пытаясь как-нибудь объединить и согласовать противоречие высказываний Пимена и Пушкина.
—1764) — сын Анны Леопольдовны, племянницы имп. Анны Ивановны, после смерти последний был объявлен наследником престола, а его мать, Анна Леопольдовна, — российской правительницей, регентшей до его совершеннолетия. Но в следующем же 1741 г. дворцовый переворот возвел на престол новую императрицу Елизавету Петровну, подвергшую малолетнего Ивана сначала ссылке, а затем одиночному заключению в Шлиссельбургской крепости, где он просидел до 1764 г., когда был убит стражею (действовавшей по инструкции Екатерины II) во время попытки офицера Мировича освободить его. Трагическая судьба И., видимо, интересовала П., упоминающего о нем в примечаниях к истории Пугачевского бунта и в «Анекдотах».
ИГНАТИЙ ЛОЙОЛА (1491—1556) — католический святой, основатель ордена иезуитов.
ИГНАТЬЕВ гр. Павел Никол. (1797—1879) — в 1834 г. полк. л. -гв. Преображенского полка и флигель-адъютант принца П. Ольденбургского, был лично известен Николаю I со дня 14 декабря 1825 г., когда И. был командиром роты Преображенского полка, оказывал поддержку Николаю I. С 23 мая 1834 г. И. был директором Пажеского корпуса, а впоследствии был членом Гос. совета и председателем комитета министров.
ИГОРЬ РЮРИКОВИЧ (X в.) — киевский князь, опекуном которого после смерти Рюрика был Олег. Был женат на Ольге. Убит древлянами.
ИГРЫ — олицетворение в античном духе, как Купидоны, Грации и т. п.
— настоятель монастыря, старший монах.
ИДИЛЛИЯ — стихотворение из пастушеской жизни или вообще изображающее простой сельский быт с его светлой стороны. Создателем и. является Феокрит, живший в III веке до нашей эры. Его и. подражали как греческие, так и латинские поэты (напр. Вергилий в своих эклогах). В новой литературе и. вошли в моду в XVIII веке под влиянием произведений немецкого поэта Гесснера и его многочисленных переводчиков во Франции (Леонар и др.). У нас в России и. писал Панаев и его подражатели (Б. Федоров и др.). Несколько и. написал Дельвиг.
ИЕЗУИТ — см. Езуит.
ИЕРЕЙ — священник.
— последняя буква в славянской азбуке.
ИЖОРЫ — последняя (в 33 верстах) перед Петербургом станция на почтовой дороге из Москвы.
ИЗМАЙЛОВ Влад. Васил. (1773—1830) — писатель-карамзинист, переводчик Руссо, в 1814 г. издатель «Вестника Европы», в 1815 —«Российского музеума». В № 13 «Вестника Европы» за 1814 г. впервые были напечатаны стихи П. («К другу стихотворцу»). После этого П. -лицеист продолжает печататься в изданиях Измайлова и за два года (1814—1815) напечатал у него 24 стихотв. С прекращением «Российского музеума» П. перестал печатать свои стих. и снова начал печататься лишь после окончания лицея.
ИЗМАЙЛОВСКИЙ ПОЛК — в пушкинское время окраинная часть Петербурга, где были расположены ротные казармы (отсюда названия улиц — ротами). Здесь жили, кроме военных, их семьи, унтер-офицерские вдовы и инвалиды.
ИЗМАЙЛОВ Алдр. Ефимович (1779—1831) начал литературную деятельность сатирическим романом «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» (1799—1801), в котором дал резко отрицательное изображение дворянского общества. Написав несколько повестей, И. перешел на стихи и особенную известность приобрел своими баснями и сказками. В 1801 году он вступил в «Вольное общество любителей словесности, наук и искусств», где впоследствии был председателем. При его председательстве в это общество в 1818 году был избран П. С 1818 года И. издавал журнал «Благонамеренный» (см.). В этом журнале он придерживался умеренных взглядов на литературу и сдержанно относился к новым течениям. Так, он очень недоверчиво относился к успеху поэзии П. и писал о нем с двусмысленными оговорками. Одна из его критических заметок 1825 года вызвала эпиграмму П. «Ex ungue leonem». В 1826 году прекратилась журнальная деятельность И., и последние годы он посвятил служебной деятельности в качестве вице-губернатора сначала в Твери, потом в Архангельске. И. писал во всех родах, особенно во время издания «Благонамеренного», где он был не только редактором, но и главным сотрудником. Наибольшей известностью пользуются его басни и сказки. Они отличаются некоторой грубоватостью и неприкрашенным карикатурным изображением быта мелких чиновников, мещан и т. п. За это его поэзию сравнивали с фламандской живописью и самого его называли русским Теньером. П. упоминает его басню «Черный кот» и его сказки «Дура Пахомовна» (цитируется в «Гробовщике»), «Лгун» (сатира на Свиньина) и «Заветное пиво» (пересказана в письме жене). Вообще же литературную деятельность И. П. ставил очень низко и обыкновенно отзывался о ней насмешливо.
— живописи, скульптуре, рисунку — оставило определенный след в его творчестве, но можно считать установленной второстепенность влечений поэта к этой области художественной культуры и скудость ее отражений в его стихах, а тем более — в прозаических писаниях. Сравнение с театром и музыкой обнаруживает, что изобраз. искусства стоят у П., по размерам и глубине интереса, на последнем месте. Этому не противоречит то, что сам П. обильно покрывал свои рукописи зарисовками и виньетами; источник и природа его рисунков — иного, не художественно-пластического порядка. Первое знакомство с вопросами живописи, ваяния и графики П. получил из курса эстетики, который читал в лицее Н. Ф. Кошанский, однако эти лекции, как явствует из сохранившихся школьных тетрадок кн. А. М. Горчакова, носили сугубо отвлеченный характер, будучи простым сколком с господствующих немецких курсов идеалистической эстетики того времени. Более точное и прямое представление о школах искусства, художниках и отдельных произведениях было дано П. общением с Карамзиным и Батюшковым, которые отразили свое разностороннее, а иногда и блестящее знакомство с западным и русским искусством: первый — в «Письмах русского путешественника», второй — в «Прогулке в Академию художеств». В известной мере ту же роль сыграл и Жуковский, но его склонность метафизически-сентиментально подходить к художественным произведениям вызывала у П. ироническое отношение. В последующие годы направляющим влиянием пользовался, видимо, , водивший П. по художникам (ср. стих. 1836 г.: «Грустен и весел вхожу... ваятель, в твою мастерскую...»). Нет данных для выяснения, читал ли П. специальные работы по истории искусства; характерно во всяком случае, что в перечне книг его библиотеки почти нет сочинений этого рода. Точно так же показательно, что на стихи лицейского периода приходится основная группа упоминаний великих художников, тогда как в зрелую пору творчества мы встречаем несколько имен, преимущественно современных, живописцев и скульпторов, внимание к которым обусловлено обыкновенно событиями дня.
В лицейские годы (видимо, в 1814 г.) была написана и поэма «Монах», которая имеет основное значение для выяснения источников и склада отношений П. к истории и мастерам искусства. В «Монахе» встречаются имена и частью характеристики Рафаэля, Тициана, Корреджио, Рубенса, Пуссена, Берне и Альбани. Имя Рафаэля Санти, ( род. 1483 г. в Урбино, ум. 1520 г. в Риме), итальянского живописца умбрийской школы XVI в., одного из величайших художников мирового искусства, гениального выразителя гармонии и ясности элементов классической живописи, взято лицейским П. в абстрактном понятии великой ценности, равной «горам золота» и «мрамору» («Монах», песнь 1-я). Более конкретно, но уже пародийно, появляется имя Рафаэля в III главе «Евгения Онегина» (1824): «В глазах у Ольги жизни нет, как в Рафаэлевой мадонне» (черновой текст); здесь проведено скрытое сравнение со знаменитой «Сикстинской Мадонной» (Дрезденская картинная галерея), капитальным произведением Рафаэля, восторженно описанным в те годы Жуковским; позже Рафаэль бегло упоминается дважды: в 1827 и 1828 гг., так в стих. «Кто знает край...» читаем: «... где Рафаэль живописал» и «... ты, харитою венчанный, ты, вдохновенный Рафаэль» (здесь же П. упоминает имя Форнарины, по преданию, возлюбленной Рафаэля, служившей ему моделью: «В молчаньи смотрит ли она — на образ нежный Форнарины...»); в стих. «Ее глаза», снова возвращаясь к описанию Жуковского, П. говорит: «Поднимет — ангел Рафаэля так созерцает божество». О Тициане Вечелли (Tiziano Vecelli, род. 1467 в Pieve di Cadore, ум. 1576 в Венеции), мировом мастере колорита, самом прославленном живописце венецианской школы XVI в., П. упоминает в «Монахе» мимоходом, без характеристики или эпитета, в невозможном сочетании с именем Альбани: «Как Цициян иль пламенный Альбан». (Francesco Albani, род. 1578 в Болонье, ум. 1660, там же), итальянский художник болонской школы XVII века, модный академист, пользовавшийся симпатиями до начала XIX века, писавший религиозные, мифологические композиции, особенно привлекал молодого П. жеманным эротизмом своих изображений: кроме «Монаха», встречаем ясные высказывания П. в этом смысле в стихах «К живописцу» (1815) и «Сон» (1816); в послелицейские годы Альбани упоминается лишь один раз в V главе «Евгения Онегина» (строфа X): «Хотелось вроде мне Альбана — бал петербургский описать». Столь же характерно парадоксальное соединение в «Монахе» имен Пуссена и Верне. Жозеф Верне (Josef Vernet и восходов солнца и т. п. Его произведения, равно как гравюр с них, было много и в России, и П. видывал их, что явствует из описания в «Монахе»: «На небосклон палящих, южных стран...» и т. д. Наоборот, Никола Пуссен (Nicolas Poussin, род. 1593 в Andelys, ум. 1665 в Риме), великий художник франц. классицизма XVII века, назван только мимоходом, в качестве варианта «Вернета»: «... Иль краски б взял Вернета иль Пуссина». То же беглое упоминание коснулось имен Рубенса и Корреджио; о Петре Пауле Рубенсе (, род. 1577 в Liegen, ум. 1640 в Антверпене), могущественнейшей 1 фигуре фламандского искусства, живописце мирового значения, в «Монахе» сказано: «Но Рубенсом на свет я не родился, — Не рисовать, а рифмы плесть пустился», причем в следующей строке к Рубенсу приравнен занимавшийся рисованием лицейский товарищ П., юный А. Мартынов; об (Antonio Corregio, род. 1494 в Корреджио, ум. 1534 там же), знаменитом живописце итальянской школы XVI века, классическом мастере светотени, читаем: «Ах, отчего мне дивная природа Корреджио искусства не дала?» (о «Корреджиеве тьмо-свете» говорилось в курсе Кошанского и писаниях Карамзина). В позднейшие годы один раз встречаем имя (Antonis Van Dyck, род. 1599 в Антверпене, ум. 1641 в Лондоне), блестящего портретиста придворного общества XVII в. и исторического живописца, ученика Рубенса, по происхождению и школе — фламандца, по месту творчества — англичанина; его именем в чистовой редакции III главы «Евгения Онегина» П. заменил первоначальное упоминание Рафаэля: «В чертах у Ольги жизни нет. Точь-в-точь в Вандиковой Мадоне». С именем Микеланджело Буонаротти (Michelangelo Buonarotti«Моцарта и Сальери» (1830): «А Буонаротти?.. или это сказки тупой бессмысленной толпы...» и т. д.; но художник взят П. в побочной теме — в разрезе анекдотического предания о том, что Микеланджело якобы пронзил кинжалом натурщика, чтобы точнее изобразить конвульсии Христа (об этой легенде упоминает в «Письмах русского путешественника» и Карамзин, опровергающий ее). Дополнительно тут же надо отметить одно, так сказать, «скрытое имя», которое П-ным прямо не названо, но явствует из контекста: сонет «Не множеством картин старинных мастеров...» («Мадонна», 1830), отталкиваясь от цитаты Карамзина в «Письмах русского путешественника», относящейся к «Магдалине» Шарля Лебрена (Charles Lebrun, род. 1619 в Париже, ум. 1690 там же), главного художника исторической живописи при Людовике XIV, повторяет то же развитие темы применительно к «Мадонне», приписывавшейся Пиетро Перуджино (, род. 1446 в Città della Pieve, ум. 1523 в Фонтиньяно) — учителю Рафаэля, творцу женственнейших обликов мадонн, — и бывшей якобы в собрании Н. М. Смирнова, которое посещал П. Наконец, встречаются два упоминания о голландских живописцах: о Рембрандте — в первой главе «Путешествия в Арзрум» и в «Домике в Коломне» (строфа XIII) — и о Мирисе — в письме к И. В. Киреевскому. Имя Рембрандта ван Рейна (Rembràndt Harmensz van Rijn, p. 1606 в Лейдене, ум. 1669 в Амстердаме), величайшего живописца голландского искусства, пришло П. на ум в связи с пародийным сравнением горных ручьев со струей, испускаемой перепуганным младенцем в известной своей гротескностью и широко популярной в гравюрных воспроизведениях картине Рембрандта «Похищение Ганимеда», 1635 г., находящейся в Дрезденской галерее. Имя — видимо, старшего —(Frans van Mieris (1832): «Ваше сравнение Баратынского с Миерисом удивительно ярко и точно; его элегии и поэмы точно ряд прелестных миниатюров, но эта прелесть отделки, отчетливость в мелочах, тонкость и верность оттенков — все это может ли быть порукой за будущие успехи его в комедии, требующей, как и сценическая живопись, кисти резкой и широкой!»
Из числа современных ему западных художников П. называет только одного живописца — Дау и двух скульпторов — Канову и Торвальдсена, шумное соперничество которых занимало общество первых десятилетий XIX века. Собственно (Berthel Thorvaldsen, род. 1770, ум. 1844 в Копенгагене), датский классицист, противопоставлявший изнеженному изяществу ваяния Кановы свой суровый и мужественный стиль, тоже является «скрытым именем», поскольку его имя не названо, и лишь предположительно стихотворение 1829 г.: «Напрасно видят здесь ошибку...» относится к его бюсту Александра I. Наоборот, старшего мастера скульптурной неоклассики, итальянца Антонио Канову (Antonio Canova«Кто знает край, где небо блещет» (1827) строками: «... Где в наши дни резец Кановы — послушный мрамор оживлял» (ср. «К вельможе»). Имя Джорджа Дау (George Daw, род. 1781 в Лондоне, ум. 1829 там же) наиболее естественно встретить под пером П.: плодовитый англ. портретист провел в России ряд лет (1819—1828), написал огромное количество изображений людей светского круга, в котором вращался П. (в том числе целую галерею «героев 1812 года» для Зимнего дворца), был лично с ним знаком и очень нравился ему патетической романтикой своей широкой живописной манеры (в «Полководце» 1835 г. П. говорит о «галерее двенадцатого года»: «Своею кистию свободной и широкой — ее разрисовал художник быстроокой...»). О другой работе Дау из того же цикла — «Портрет А. П. Ермолова» — П. упоминает в первой главе «Путешествия в Арзрум», говоря о Ермолове: «Когда же он задумывается и хмурится, то он становится прекрасен и разительно напоминает поэтический портрет, писанный Довом». Дау сделал набросок и с П., о чем свидетельствует воспоминание: «Зачем твой дивный карандаш — Рисует мой арабский профиль...» (1828); рисунок не сохранился. Стихи «Полководец» — наиболее капитальная вещь, связанная в поэзии П. с произведением искусства, — относится к одной из лучших работ Дау — портрету Барклая-де-Толли. В том же стихотворении должны быть отмечены несколько строк, перечисляющих сюжеты, свойственные фламандской живописи XVII в. («Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн, ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен, ни плясок, ни охот»); ее грузные натюрморты П. однажды назвал «... фламандской школы пестрый сор» («Евг. Онег.»).
Русских художников, имена которых встречаются в произведениях П., всего шесть: три живописца и три скульптора. Живописец (р. 1777, ум. 1832), поляк по происхождению, пользовавшийся в Петербурге в начале XIX в. большой известностью, как рисовальщик и карикатурист привлекал П. бурной и меткой романтико-реалистической манерой изображения; особенно нравился он ему в 1818—1819 годах, когда писалась поэма «Русл. и Людм.», в стихотворном стиле которой есть та же смесь элементов; имя Орловского упоминается в конце II песни поэмы: «Бери свой быстрый карандаш — рисуй, Орловский, ночь и сечу»; вторично его имя упоминается в предисловии ко 2-му изданию поэмы (1828), где при строках: «Их члены злобой сведены — объяты, молча костенеют», есть примечание: «Не знаю, как Орловский нарисовал бы это». Не был забыт Орловский и в более поздние годы: в «Путешествии в Арзрум» (1829) упоминаются калмыцкие уродливые, косматые кони, знакомые по прекрасным рисункам Орловского». Этот упор на графику типичен: незаурядная живопись Орловского батального характера была много менее известна, и П. даже отрицал ее существование, говоря в полемическом письме 1824 г.: «Орловский... кисти в руки не берет». С именем знаменитого художника Ореста Кипренского (р. 1783, ум. 1836), центральном мастере русского живописного романтизма, связано стихотворение «Любимец моды легкокрылой», 1827 г., явившееся светской благодарностыо за известный портрет П. с пледом через плечо (ныне в Третьяковой галерее), гравированный Н. И. Уткиным и получивший в этом виде широкое распространение в качестве приложения к альманаху «Северные Цветы» на 1828 г., второму изданию «Русл. и Людм.» того же года и альманаху «Подснежник» на 1829 г. Третий художник, Карл Брюллов —1850 гг., довольно близко познакомился с П. в 1836 г. в Москве и заинтересовал его; в письмах этого года к жене читаем: «я успел уже посетить Брюллова», «он очень мне понравился», «мне очень хочется привезти Брюллова в П. Б.», «он настоящий художник, добрый малый» и т. п.; знаменитая, прибывшая из Италии картина Брюллова «Последний день Помпеи (ныне в Русском музее) вызвала у П. черновой набросок стихов: «Везувий зев раскрыл...» (1834) и графический набросок, воспроизводящий одну из групп картины. В письме П. к жене 1836 г. встречаем упоминание о другой картине: «Взятие Рима Гензерихом», с замечанием, что она стоит «Последнего дня Помпеи». Три русских скульптора, попавшие в поле зрения П., — менее значительны: это художники второго качества, не занимающие основных мест в истории русской скульптуры. Все они связаны с последним годом творчества П. — 1836. Статуя Н. С. Пименова (1812—1864) «Русский парень, играющий в бабки» (ныне в Русском музее), за которую молодой скульптор получил в 1836 году Золотую медаль и которая дала характерный образец «русской национальной классики», была тогда же отмечена четверостишием «На статую играющего в бабки», которое точно описывает движение фигуры; следует отметить, что П. приравнивает ее к «Дискоболу» («... Вот и товарищ тебе, Дискобол»), знаменитой античной статуе метальщика диска, находящейся в Луврском музее (о еще более прославленной античной статуе Венеры в флорентийских Уффициях П. упоминает мимоходом в стих. «Кто знает край...»: «Стоит ли с важностью очей — Пред флорентийскою Кипридой...»). Аналогичное четверостишие («На статую играющего в свайку») П. посвятил и скульптуре А. В. Логановского —1855), «Русский парень, играющий в свайку», проводившего те же тенденции и давшего вещь, парную к пименовской. Наконец, последнее стихотворение, которое связано предположительно со скульптором (1793—1837), учеником Торвальдсена, даровитым эпигоном русской неоклассики, описывает его мастерскую, которую в 1836 г. посетил П.: «Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую».
Несколько имен русских художников встречаются также в пушкинских письмах: там названы еще четыре имени. Все это — имена художников-графиков, связанных с украшением книги; в таком именно качестве П. и поминает их. Об одном из них, впрочем, о Ф. П. Толстом (1783—1873), рисовальщике и медальере, руководителе медальерного класса Академии художеств с 1825 г. и с 1828 — вице-президенте Академии, получившем известность серией классицирующих медальонов с аллегорическими изображениями «Отечественной войны» (гравированными Уткиным в 1818 г.) и позднее — сюитой рисунков к «Душеньке» Богдановича (1850), — упоминается еще в гл. IV «Евг. Он.»: «Великолепные альбомы... Вы, украшенные проворно — Толстова кистью чудотворной...» (XXX); а в 1825 году П. в письме к брату Льву Сергеевичу и П. А. Плетневу пишет, говоря об украшениях для издания своих «Стихотворений»: «... Виньетку бы не худо; даже можно, даже нужно, даже ради Христа сделайте; именно: Психея, которая задумалась над цветком... Что, если бы волшебная кисть Ф. Толстого?.. к тому же кроме Уткина ничей резец не достоин его карандаша. Впрочем, это все наружность». Однако издание вышло без украшений. С самим художником П. позже познакомился лично и был в 1830 году у него на обеде. Названный в письме Н. И. Уткин (1780—1863), один из лучших мастеров в истории русской гравюры, так и не был использован для иллюстраций пушкинских произведений, но оставил, как упомянуто, капитальный след в гравюрной иконографии П. знаменитым воспроизведением портрета Кипренского 1827 г. С (1763—1843), писателем, художником, археологом, президентом Академии художеств и директором Публичной библиотеки, П. был вообще знаком коротко; рисунок Оленина, гравированный М. Ивановым, сопровождал издание «Русл. и Людм.» 1820 г. О нем П. писал: «Вот уже четыре дня, как печатные стихи, виньетка и переплет детски утешают меня. Чувствительно благодарю почтенного А. О(ленина)». В. П. Лангер (р. 1802, ум. после 1862), рисовальщик, лицеист младших курсов, был известен П. и лично (он встречал его в лицее и позднее у Дельвига), и как художник, по виньеткам, которые Лангер делал для «Северных Цветов». В письме 1835 г. к Плетневу П. рекомендовал использовать Лангера для готовящегося альманаха: «Лангера заставь также нарисовать виньетку без смысла». Наконец надо отметить Е. И. Гейтмана —1862), гравера, ученика Уткина, сделавшего известный портрет П. в отроческом возрасте, приложенный к первому изданию «Кавказского пленника»; об этом портрете П. говорит в письме к Н. И. Гнедичу 1822 г. из Кишинева: «Александр Пушкин мастерски литографирован, но не знаю, похож ли...»; в отношении техники П. неточен: портрет сделан не литографией, а гравюрой.
ИКАР — герой греческих мифов, упоминаемый и у римских поэтов (Овидий), сын Дедала. Спасаясь вместе с отцом от Миноса, поднялся на крыльях, скрепленных воском, слишком близко к солнцу, лучи которого растопили воск, и И. утонул в море.
ИКОННИКОВ Алексей Ник. (1789—1819) — внук знаменитого актера Дмитревского, в 1811—1812 был гувернером Царскосельского лицея, оставил добрую память о себе у лицеистов; он поощрял их к занятиям литературою, принимал участие в их театральных представлениях, сам писал стихи и любил поэзию; уволен был из лицея, вероятно, за свою страсть к спиртным напиткам; последнее обстоятельство не раз отмечается в лицейских песнях, стихах и карикатурах лицеистов.
ИКОНОКЛАСТ — см. Мильтон.
ИКСКУЛЬ бар. Алдр. Карл. (1805—1880) — в 1834 г. в звании камер-юнкера служил переводчиком в канцелярии начальника Глав. морск. штаба, членом Английского собрания был избран в 1831 г. и состоял в нем до 1866 года.
«ИЛИАДА» — приписывавшаяся Гомеру древнегреческая поэма. Время ее возникновения относится приблизительно к IX веку или к концу X до н. э. В ней повествуется один эпизод из полулегендарной истории Троянской войны, которую вели греки с жителями города Трои, якобы с целью обратного отвоевания Елены, прекрасной жены одного из греческих царей Менелая. Поэма состоит из 24 песен и написана гекзаметром. Влияние «Илиады» на развитие греческого народа и на европейскую поэзию было чрезвычайно велико, так как она считалась совершеннейшим образцом эпической поэзии. Перевод «Илиады» Н. И. Гнедичем на русский язык в 1829 г. был крупным событием в русской литературе.
ИЛИОН, или Троя, — город в Малой Азии, прославленный войной, воспетой в поэме Гомера «Илиада».
ИЛЛИРИЯ — римская провинция, между реками Савой и Дриной (в современной Югославии).
ИЛЛИЧЕВСКИЙ Алексей Демьян. 1798—1837) — товарищ П. по лицею, где первое время был соперником П. по стихотворству, особенно выделяясь эпиграммами. Он был одним из усердных переписчиков стихотворений П. в его сборнике начала 1817 г. При окончании лицея П. посвятил ему стих. «В альбом И.». По выходе из лицея И. служил в Министерстве госуд. имуществ. В 1827 г. он издал сборник стихотворений «Опыты в антологическом роде». У П. с И. особенной близости не было, и в 1831 г. в некрологе, посвященном Дельвигу, П., не называя И., так противопоставляет его поэзию недооцененному Дельвигу: «Стихи посредственные, заметные только по некоторой легкости и чистоте мелочной отделки в то же время были расхвалены и прославлены, как некоторое чудо».
ИЛЬЯ-БОГАТЫРЬ — герой народных былин и сказок.
«ИЛЬЯ-БОГАТЫРЬ» — см. Карамзин.
ИЛЬЯ (осторожный) — кн. Илья Андр. Долгоруков (см.).
ИЛЬЯ ЦЫГАН — см. Цыганы.
ИМАТРА — водопад на р. Вуоксе в Финляндии, находящийся за Выборгом. Говоря о нем, П. пользуется цитатой из «Водопада» Державина.
ИМПРОВИЗАТОР — поэт, обладающий довольно редкою способностью говорить стихами, сочиняя их мгновенно без предварительного обдумывания и поправок. Более всего славилась знаменитыми и. Италия. И. итальянцы разъезжали по Европе, выступая в специальных концертах, где они импровизировали стихи на задаваемую публикой тему. В первой половине XIX века славились как и. итальянцы Джианни, Сгриччи, Джустиниани, бывший, между прочим, в России (в 1840 г.), француз Прадель, немец Лангеншварц, также приезжавший в Россию (в 1832 г.), и многие другие. Поэт Мицкевич также в дружеском кругу импровизировал на польском и французском языках.
«Северной Пчеле», «Телескопе»); В. Ф. Одоевский написал в 1833 году рассказ «Импровизатор», где при изображении публичного сеанса и. довольно точно описал сеанс Лангеншварца, и наконец П. тогда же (в 1835 г.) использовал эту модную тему в последней редакции своих «Египетских ночей».
«ИМЯНИНЫ» — повесть Н. Ф. Павлова.
ИНВАЛИД — в эпоху П. это слово применялось почти исключительно к военным, вышедшим в отставку вследствие тяжелых ранений или глубокой старости и потерявшим работоспособность.
ИНДИЙСКАЯ ЗАРАЗА — холера.
ИНЖЕНЕРНЫЙ ОФИЦЕР — офицер Главного инженерного училища в Петербурге, основанного в 1719 г.
—1845) — генерал-лейтенант; главный попечитель и председатель Комитета об иностранных поселенцах Южного края России; с 15 июня 1820 по 7 мая 1823 г. исп. обязанности наместника Бессарабской области. Масон и либерал, в юности близкий к кругам Новикова, И. с большим участием отнесся к П., официально к нему прикомандированному после высылки своей из Петербурга. Встретившись с И. в Екатеринославе в серед. мая 1820 г., П. получил от него через полторы недели разрешение на поездку с семьею Раевских в Крым и на Кавказ, а затем в течение почти трех лет жил в самой квартире И. в Кишиневе. И. очень привязался к поэту, самым лучшим образом аттестовал его в своих официальных ответах на запросы петербургских властей, не обременяя его работой (формально П. занят был переводом с франц. на русск. язык молдавских законов и иностранной корреспонденции И.), отпускал его в Каменку и в Одессу и, даже сажая П. под домашний арест за столкновение с бессарабскими чиновниками и помещиками, лишь избавлял его тем самым от более серьезных последствий. Как «спаситель молдаван, законов провозвестник», И. упомянут в шуточных стихах П. 1822 г. («Мой друг, уже три дня»); над его религиозностью иронизировал П. в послании к В. Л. Давыдову в 1821 г. Более значительны замечания П. об И. в переписке с друзьями, а особенно в «Воображ. разгов. с Александром I» (1825), где дана и общая характеристика И. С чувством благодарности и самого «нежного участия» П. вспоминал И. и в последние годы своей жизни.
ИНКВИЗИЦИЯ (лат. «следствие») религиозное учреждение, целью которого являлся суд, совершавшийся католической церковью над всеми своими врагами, еретиками и пр. И. была уничтожена в Германии и Англии в эпоху реформации, в католических странах сохранилась почти до середины XIX в.
IN-QUARTO (ин-кварто) — формат книги или альбома в четвертую долю листа. Размер этот является крупным; обычно книги бывают в восьмую долю.
ИНОК — то же, что монах (название, употреблявшееся в книжно-торжественной речи).
ИНОСТРАННАЯ КОЛЛЕГИЯ — точнее, Коллегия иностранных дел — высшее государственное учреждение, ведавшее с 1718 г. сношениями России с иностранными державами. При учреждении в 1802 г. министерств, Коллегия ин. дел, сохранив свое наименование и функции, подчинена была министру иностр. дел и продолжала существовать до 1832 года.
влияний этот важный вопрос до сих пор не может быть поставлен во всем объеме. Как различно ни определять понятия влияний и заимств., — читатель и исследователь П. констатируют в его творчестве необычайное количество элементов, так или иначе привнесенных из других литератур. Французский ученый (Мансюи) подытоживает, «чем обязан П. Франции»; польский (Третьяк) находит у П. «следы влияния Мицкевича» и т. п. Отголоски настроений, стиля, приемов мировой литературы, указания на сюжетные заимствования, наконец, простые «параллели» — все это постоянно в литературе о П., но далеко от научных обобщений, от выяснения того, что объясняется индивидуальными свойствами писателя и человека, что состоянием литературы его времени. Уже современники поэта при его жизни часто отмечали именно его связи с всесветной литературой, стремясь определить его собственное в ней место. Первые же критики «Руслана» указывали, что юный автор «предпочел идти по следам Ариосто и Виланда», изображал героев «по следам своих великих учителей». Следующие поэмы были единодушно связаны с «родом новейших английских поэм» Байрона, к которым сам П. и Вяземский присоединяли еще поэмы Скотта. С «Чайльд Гарольдом» и «Дон Жуаном» был прежде всего связан «Онегин». П. казался «следствием Байрона». Ему самому позже чаще всего приходилось останавливаться в автобиографических заметках и письмах на мнимых и подлинных своих связях с Байроном (боязнь дать «Полтаве» заглавие «Мазепа»; огорчение по поводу случайного сходства стихов с «Шильонским узником»). Сопоставление с Гюго «Б. Годунова» обижало поэта, так как его драматическая концепция родилась раньше написания «Кромвеля» и лишь появилась позже. Но П. сам признавал, что «изучение Шекспира» подсказало ему для сюжета драматическую форму; сам сказал: «Шекспиру подражал я ». Современники и связали «Годунова» с «Ричардом II» (сходство в положении действующих лиц). Те или другие писатели-иностранцы неизменно вспоминались по мере выхода новых произведений.
исследованиями.
Сам П., называя себя «министром иностранных дел на русском Парнасе», настойчиво подчеркивал свои связи с Западом (Вильсон, Ченстон, Пиндемонте и др.), хотя наука стремилась «очистить» его от «влияний»: даже указанное им самим как перевод, упорно приписывали его собственному гению.
жанра, школы, социальной обусловленности, эпохи. Другим обязательным требованием к этого рода работам является изучение путей, через посредство которых П. конкретно мог соприкоснуться с писателем-предшественником. (Напр., через чье посредство, на каком языке, в каком издании знал данное произведение и т. д.). Особенно важно установление точной и единообразной терминологии. Не забывая об относительности терминов, о переходе на деле одного понятия в другое, полезно иметь в виду нижеследующие определения:
1. Источник — место (произведение, писатель), из которого черпал П. фактический материал. Термин сам по себе не свидетельствует ни о вл., ни о займств. «Историю Карла» как на фактический источник материалов «Полтавы», но если бы этот источник был вскрыт только исследователями, здесь также не было бы ни влияния, ни займств. Термин источник вне произведения П.
2. Реминисценция есть элемент пушкинского произведения, ощущаемый нами как припоминание П-м элементов чужого произведения. Ощущаем, что П. реминисцирует, припоминает из Рылеева в «Полтаве», но без специального анализа точно формулировать содержание и границы реминисценции затруднительно. Реминисценция сама по себе не свидетельствует о выборе П-м литературного избранника, в особенности в стихах она диктуется порой просто зависимостью от ритма либо является припоминанием формул близкого поэтического стиля; в прозе возникает на общем тематическом фоне.
3. Заимствование — элемент чужого произведения, сознательно или бессознательно перенесенный П-м без изменения другого места. Термин преимущественно касается формальной стороны. Стихи: «белянки черноокой младой и свежий поцелуй» — буквальное заимствование у Шенье образа, словесной формулы — отнюдь не реминисценция. Скрываемое заимствование может переходить в плагиат.
4. Использование — перенесение П-м чужого материала в свое произведение сознательно в более или менее измененном виде. Оно скрывает за собою творческую цель, момент экспериментирования. Это наиболее типичный для П. вид. Используемое — для него двигающее средство, рычаг; чего нет в реминисценции и заимствовании. С последним оно совпадает в случае сознательной пародической цитаты.
подражание охватывает понятия сознательного или бессознательного построения произведения по чужим (идеологическим или формальным) образцам, без внесения в них творчески-нового, меняющего основную установку произведения. Цель подражания — создать не столько новое, сколько похожее, создать аналогичное впечатление (П. подражает Шекспиру в изображении характеров). Влияние не обязательно выражается в подражании, но подражание может свидетельствовать о влиянии.
6. Термин влияние
С этой точки зрения все предыдущие виды в совокупности могут быть явлениями влияния, свидетельствовать о нем. Так наличие реминисценций, заимствований, использований и т. п. из Байрона позволяет говорить о его влиянии.
схожих с «чужими», но и элементов , различных. Важно знать, как перерабатываются усвоенные элементы, как претворяются и живут переселенные в новую среду — органическую творческую систему П. Важна его реакция, его борьба, его усвоение по отношению к элементам традиционным. Вл.
В каждом конкретном случае необходимо подойти к вопросу, чем был данный писатель для П., какую роль для него он выполнил и каковы причины, по которым П. был заинтересован им. В последнем случае объяснение упирается в социологию, в анализ классовой идеологии писателей.
Изумительная читательская память, колоссальная ранняя начитанность в памятниках мировой литературы с лицейских лет (ср. «Городок») позволили П. овладеть огромным литературным багажом, получить богатейший, хотя вначале несколько бессистемный запас литературных форм, образов, знаний. Этот интернациональный кругозор наложил отпечаток на его творчество. Способствовала тому же и литературная атмосфера (интересы, книги, связи) семьи и друзей. Личная библиотека взрослого П. дает представление о широте его литературной осведомленности и заинтересованности, — значительнейшая часть книг на иностранных языках. Французский склад воспитания повел к литературным знакомствам с французами или через французов — обстоятельство, с которым почти всегда приходится считаться, присматриваясь к вл. на него. Реминисценции и заимствования из античных и французских поэтов, как и подражания им, характерны для первых шагов поэта (эпиграммы, элегии, оды и т. п.).
С имени Мольера начинается известная нам литературная жизнь поэта. Вольтер для П. лицеиста — «поэт в поэтах первый» и остается наиболее влияющим на П. поэтом на всю его жизнь: переводы эпиграмм, фразеологические заимствования в «Гавриилиаде», вариации Вольтеровых сказок, цитации в прозе и, может быть, зависимость в самом стиле прозаика П. от Вольтера-стилиста — все это венчается критическими заметками о Вольтере и имитацией его стиля в последние годы жизни П. Простота, легкость, остроумие, блеск фразы, манера сказа — всем этим П. дорожил в Вольтере и многим из этого был обязан ему, как и многим в мировоззрении. Имена, сопутствующие П. в 20-е годы: Парни, Мильвуа, Шенье (см.). Но здесь можно говорить скорей о вл. — подражание Буало. Этот же стихотворец и критик влиял на него в вопросах стихосложения и критики, ряд мыслей, оценок П. просто заимствует у него, сближаясь с ним напр. во взгляде на прозу. «Руслан и Людмила» носит явные черты переплетающихся воздействий Лафонтена и Ариосто. Отдельные заимствования (сады Черномора), подражания и прихотливая система цитации любимых поэтов, навсегда оставшаяся крепким свойством П-на, не позволяют еще говорить о вл-х, так же как и оссианические вариации. Только действие Байрона, в котором
П. нашел союзника по борьбе с французским классицизмом и идеологически родственного поэта, было длительным и глубоким.
Если знакомство с Шенье сказывалось на системе политической лирики П., то действие Байрона (см.) явилось влиянием и в смысле подчинения развитым уже формам «южных» и «восточных» поэм, и в смысле полного владычества дум — идейного содержания. Оно соответствовало собственным пушкинским настроениям, фокус которых — эпоха декабрьского восстания. От «Цыган» к «Онегину» П. прошел длительный путь преодоления Байрона. На жанровом пути это совпало с увлечением драматургией. И здесь П. также испытал общую участь своего поколения — «романтиков»: Шекспир, Гете, отчасти Скотт были его учителями, его знаменами в эпоху создания «Годунова» и манифестирующего предисловия к нему. (Ср. «Ричард III», «Макбет» Шекспира; «Гетц» Гете). Сказались на драме П. и знакомства с теорией Шлегеля, а возможно, и практика Шиллера-драматурга. «Онегин», отразивший на себе общий рост П. -поэта, характерен и по многочисленным связям с иностранными писателями: здесь сказались и этапы увлечений Байроном и семейно-буржуазным романом Ричардсона, и лирическими отступлениями Стерна, и французской элегией, и портретным романом Констана. «Онегин» — лучший образец пропитанности поэта общей литературной атмосферой своего времени, отзывчивости на все литературно ценное.
Сказанные в 1822 г. П. слова о приходе к нам на смену французскому аглийского влияния применимы далее к творчеству самого П. Он знакомится с ними в оригиналах, переводит, подражает, использует сюжеты. В ряду других поэтов, влиявших на драматургическую систему П., особое место занимает Барри Корнуоль, системой своих быстрых драматических сцен поразивший нашего поэта, послуживший образцом для нескольких лирических пьес («Заклинание» и др.) и бывший последним «литературным собеседником» П.
«Лукрецию» Шекспира (признание самого П.) «Граф Нулин», и переводы с гениальными поправками «Пира во время чумы», и «Анджело», и работа над терцинами (по следам Данте — см.), и сонетом (по следам лэкистов и Мицкевича), и оригинальная «Сцена из Фауста».
Переходя к прозе, П. присматривается к светскому жанру романов Бульвера («Русский Пелам», «Кавказский роман на водах»), хотя ни о заимствованиях, ни о вл. здесь не может быть и речи; к повестям Ирвинга и влекущегося за ним сатирического жанра («История села Горюхина») с мистификацией, маскировкой и пародическими конструкциями. Струя повестей Гоффмана сказалась на «Уединенном домике» — устной новелле П-на и «Пиковой даме» в сложной системе фантастики, преодоления мистицизма, в манере рассказа.
От «Повестей Белкина» к «Капитанской дочке» П. реминисцирует и использует в качестве исторического романиста Вальтера Скотта (см.) — одно из самых сильных влияний
Последние лирические пьесы Пушкина варьируют итальянские образцы и используют античные каноны («Памятник»). Привычка мыслить образами и формулами, оперировать сюжетами и мотивами хорошо известной ему мировой литературы всюду, где они могли являться полезными для поставленной цели, характерна не только для художественного творчества П., но также и для его критических, теоретических высказываний.
Изумительный эрудит-энциклопедист, думающий мозгом веков, П. -теоретик также во многом пронизан реминисценциями, заимствованными формулами, цитатами (порой ошибочными), мыслями, оборотами, оценками, отнюдь не свидетельствующими о вл., но только о поразительном умении заставить служить себе острую и умную мысль прошлых времен. И здесь, как и в художественных произведениях, для П. важен поворот, приданный им, загорающийся новой жизнью в новом контексте, а не сама цитата, так как, по его слову, «повторенное острое слово становится глупостью». Как правило, можно сказать, что П. во всех своих использованиях и даже переводах стушевывает растянутое и слабое, всегда концентрирует материал, сжимает его в сторону большей экспрессии, почти всегда сокращает его количественно.
вл. — писатель (особенно в области сюжета) имеет право, не нарушая литературной этики, использовать чужие темы, придавая им собственную, оригинальную трактовку. Этот взгляд, приводивший к вопросу о позволительности и границах заимствования, был формулирован еще Мольером в фразе, переведенной П. так: «Добро Мольера там и берется, где попадается». Эти вопросы живо обсуждались и подытоживались в 20-х годах XIX века. (Книга Нодье о плагиате и др.). Сам П. не отрицал реминисценций и заимствований в своей «Полтаве», считая, что в ней «все почти », и прибавлял: «а мы из этого только и бьемся, хотя это еще не главное». Таким образом, П. смотрел на вопрос о вл. более эволюционно (в смысле учета развития элементов традиции), чем даже ряд позднейших теоретиков. Он говорил: «Талант неволен, и его подражание (гению) не есть постыдное похищение — признак умственной скудости, но благородная надежда открыть новые миры, стремясь по следам гения... желание изучить свой образец и дать ему вторичную жизнь».
Близкий взгляд на использование высказал П. еще в 1830 г.: «Умный человек мог бы взять здесь готовые характеры, исправить слог и бессмыслицы, дополнить недомолвки — и вышел бы прекрасный оригинальный роман... Пусть он по старой канве вышьет новые узоры». Изучение образцов, новый узор, вторичная жизнь произведения — в свете этих взглядов понятно, что сам П. с его памятью и литературным кругозором постоянно творчески ассимилировал сокровища мировой литературы, оперировал огромным количеством сюжетных форм, образов, мотивов, стиховых формул. Они подвертывались ему в случае надобности, как «канва» для новых вариаций; точно так же, как и собственные, старые формулы не просто самоповторялись, но использовались в новой функции.
вл. П. должен быть рассматриваем как писатель, стоящий на историко-культурной и социальной грани двух периодов. Он наиболее яркий представитель расцвета и начинающегося падения дворянской культуры. Как Шекспир, Мольер и Гете, он — завершитель сложнейших скрещивающихся традиций и в то же время зачинатель литературных ценностей нового мира,
INFERNO (Инферно — ад) — первая часть «Божественной Комедии» Данте.
ИОАНН III ВАСИЛЬЕВИЧ — великий князь московский и первый московский самодержец, род. в 1440, ум. в 1505, вступил на престол в 1462. Упомянут П. в «Борисе Годунове» с характеристикой «смиритель бурь, разумный самодержец», вложенной в уста Бориса.
ИОАННА — см. Жанна д’Арк.
— женщина, занимавшая, по средневековому преданию, папский престол под именем Иоанна VIII с 855 по 858 г. Легенда эта появилась в исторических хрониках и богословских трактатах XII—XVI вв. и впоследствии получила большое распространение. Так напр., она была использована в одноактном водевиле Леже, шедшем в Париже в эпоху террора 1793 г. В пору июльской революции 1830 г. водевиль Леже в переделке был снова поставлен. В библиотеке П. сохранились основные источники его сведений о папессе: 1. Словарь Пьера Бейля, т. XI, стр. 353—388 и 2. «Резюме истории немец. литер.» Леве-Веймара, Париж, 1826 г.
ИОН ХИОССКИЙ — греч. писатель V в. до н. э. Одну из его эпиграмм, сохраненную греч. писателем III в. н. э. Афинеем, П. перевел по франц. передаче этого писателя Лефебюром (Lefebure de Villebrune, 1789—1791).
ИОРИК (Yorick) — имя, упоминаемое у Шекспира в «Гамлете» и у Стерна в «Сентиментальном путешествии» и в «Тристраме Шенди»; в последнем произведении это имя носит одно из главных действующих лиц — священник, отличающийся живым, открытым, чувствительным характером.
— герой одноименной трагедии Еврипида, послужившей образцом для трагедии Расина «Федра» (см. Расин). По греч. мифу, И. отверг любовь своей мачехи
Федры и был ею оклеветан. Погиб, разбившись с колесницей о скалы.
— знаменитый врач древности, имя которого стало нарицательным именем врача.
ИППОКРЕНА — см. Аполлон.
«безрукий князь») Алдр. Конст. (1792—1828) — сын молдавского и валахского господаря, принятый покровительствовавшим в это время грекам Александром I на русскую службу в Кавалергардский полк и произведенный во флигель-адъютанты. В сражении под Дрезденом в 1813 г. он потерял руку. В марте 1820 г. он стал во главе тайного греческого общества, имевшего целью освобождение Греции. И. с осени 1820 г. жил в Кишиневе, где с ним познакомился П. В феврале 1821 г. И. перешел с кавалерийским отрядом границу России и Молдавии Прут и направился в Яссы, где обнародовал прокламацию с призывом к борьбе за освобождение Греции от турок. Набросок «Поля и горы ночь объемлет» м. б. начало эпического произведения из истории греческого восстания. Об И. П. говорит еще в «В. Л. Давыдову» и в X гл. «Евг Он.».
ИПСИЛАНТИ Дмитр. Констант., кн. — один из братьев кн. А. К. Ипсиланти, он был адъютантом у генерала Н. Н. Раевского-старшего. Из записи в дневнике П. видно, что он был знаком с И.
ИРВИНГ Вашингтон (1783—1859) — североамериканский новеллист, историк и путешественник, сочинения которого, сохранившиеся в биб-ке П., пользовались большой известностью в России 20—30-х годов. В 1809 г. он издал под псевдонимом Никкербокера (Knikkerboker) «Историю Нью-Йорка» — произведение, по жанру напоминающее «Историю села Горюхина», в 1824 г. — «Повести путешественника», в 1835 г. — «Абботсфорд и Ньюстедское аббатство».
— царь Иудеи (40—4 до н. э.), известный в иудейской истории под именем Ирода Великого; с его именем связана христианская легенда об избиении младенцев при рождении Иисуса Христа. У П. в «Борисе Годунове» юродивый называет И. Бориса Годунова, как повинного в таком же убийстве младенца (царевича Димитрия).
— большое стихотворение, обычно в форме письма, в котором герой (чаще героиня) излагает свою судьбу и предается лирическим размышлениям и излияниям. Жанр героид создан Овидием, написавшим 21 и., в которых покинутые любовницы, известные из мифов и преданий, жалуются на свою судьбу, обращаясь к своим возлюбленным. В XVIII веке этот род снова получил распространение, особенно после и. английского Попа (Элоиза и Абеляр) и многочисленных французских подражаний. Вскоре и. стали употребляться реже и в XIX веке окончательно были оставлены.
ИРОИЧЕСКИЙ — то же, что героический.
ИРОНИЯ — насмешка, выраженная в словах, имеющих противоположный смысл, например лестного отзыва, похвалы. И. называют также известную форму мировоззрения романтиков, которые, не признавая реальной действительности, видели в ней иронический смысл, как бы «насмешку творца над человеком».
ИСПАНСКАЯ ВОЙНА — т. н. «война за испанское наследство», которую вела Франция с Англией, Австрией и Голландией в 1701—1714 гг.
— высший полицейский чин в уезде. Во времена П. должность и. была выборной от дворян всего уезда.
ИСТОМИНА Авдотья Ильинишна (1799—1848), премьерша петербургского балета, известная красавица, одна из самых модных женщин литературно-великосветской богемы конца 10-х годов и начала 20-х гг.; на сцене с 1815 по 1836 г.; с нач. 1816 года гражданская жена кавалергарда В. В. Шереметева, убитого из-за нее 12 ноября 1817 г. на дуэли с гр. Завадовским (см.). Эта трагическая история, в которой замешаны были, кроме ее непосредственных участников, еще и Грибоедов, Якубович, Каверин, долго занимала П. Характерно письмо его об этом в 1825 г. к Бестужеву и позднейшие планы использования некоторых ее эпизодов в «Русском Пеламе» и в специальной повести об И. («Две танцорки», стр. 539—540). В пору ссылки, узнав о выступлении И. 15 янв. 1823 г. в балете «Кавказский пленник», переделанном Дидло из его поэмы, П. с нетерпением ждал сведений о «черкешенке
Истоминой» и вспомнил в письме к брату, как он за нею «когда-то волочился, подобно Кавк. пленнику». С этими воспоминаниями связана была, вероятно, и знаменитая строфа об И. в «Евг. Онегине». (гл. 1, стр. 20.).
«ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО» — см. Карамзин Н. М.
«ИСТОРИЯ ПОЭЗИИ» — см. Шевырев.
«ИСТОРИЯ ПУГАЧЕВСКОГО БУНТА». — П., переживавший на себе процесс выхода из своего класса, находившийся в постоянной оппозиции дворянской правящей верхушке, естественно искал в качестве героя для своего романа дворянина, борющегося со своим классом. В наиболее простой форме это была тема о дворянине-разбойнике. Рассказы декабриста Якубовича натолкнули его на тему героя, разбойничавшего на Кавказе с горцами. Это — сюжет планов «Романа на Кавказских водах» (1831). Бросив этот замысел, П. обращается к «Дубровскому», воспользовавшись рассказом о помещике-разбойнике. Роман этот, занимавший его в конце 1832 и начале 1833 г., остается неоконченным. Продолжаются поиски романического сюжета и исторической и бытовой обстановки. П. обращает внимание на Шванвича, офицера из родовитых дворян, перешедшего на сторону Пугачева; еще не кончив «Дубровского», он обращается к изучению пугачевщины: 6 февраля помечена 19-я гл. «Дубровского», а на следующий день П. пишет военному министру Чернышеву и просит предоставить ему для изучения следственное дело о Пугачеве. Первоначально эта просьба мотивируется тем, что он предпринял биографию Суворова; но очевидно это было лишь предлогом, главный же интерес для П. представляла именно пугачевщина: возможно, что первое время он думал только о романе, хотя и предвидел возможность исторической обработки темы. Архивные разыскания П. начались в конце февраля и продолжались в марте и апреле. В мае уже он писал самую историю: 8 мая Гоголь писал: «П. почти кончил Историю Пугачева». Шесть глав были написаны к 22 мая (помета на рукописи). Вместе с тем П. продолжал изыскания. Не довольствуясь знакомством с официальными документами (из которых важнейший, «Следственное дело», не был тогда предоставлен П-ну). П. обращается к разным лицам, обладавшим мемуарами, относившимися к этому времени: Спасскому (июнь 1833), Дмитриеву (декабрь) и др. Вместе с тем он считает необходимым посетить места событий. В прошении об отпуске, 30 июля 1833, он пишет, что хочет дописать в деревне «роман, коего большая часть действия происходит в Оренбурге и Казани», почему он и желает посетить эти губернии. Получив просимый отпуск на 4 месяца, 18 августа П. выехал через Москву и Нижний Новгород в Казань, Оренбург и Уральск. В Казани П. «возился со стариками, современниками Пугачева, объезжал окрестности города, осматривал места сражений, расспрашивал, записывал» (письмо жене 8 сент. 1833). Здесь же он продолжал писать текст «Истории» (помета под VII гл. — Казань 6 сент.). В Уральске и в казачьих станицах расспрашивал стариков, записывая их рассказы. Весь этот материал П. приводил в порядок в Болдине, где пробыл весь октябрь и половину ноября. Здесь 2 ноября П. закончил черновой текст «Истории». В Петербурге П. писал Бенкендорфу 6 дек.: «Я думал некогда писать исторический роман, относящийся ко временам Пугачева, но, нашел множество материалов, я оставил вымысел и написал «Историю Пугачевщины». Письмо Бенкендорфу вызывалось тем, что П. не был уверен в цензурности самой темы. Между тем запрещение «Медного всадника», главного произведения, написанного в Болдине, заставило П. рассматривать Пугачева как источник дохода и принять все меры к его напечатанию. Разрешение это было дано, равно как дана была ссуда на печатание в размере 20 тыс. рублей (март 1834). При этом П-ну было сообщено что Николай I распорядился о переименовании его труда. Вместо «Истории Пугачева», как назвал его П., было приказано называть «Историей Пугачевского бунта». В действительности это переименование не соответствовало замыслу П. Предвидя цензурные трудности в освещении широкого крестьянского движения, направленного против помещиков и дворянской власти, П. естественно сосредоточил все свое внимание на личной судьбе Пугачева; он писал историческую биографию вождя движения, не углубляясь в исторический анализ самого движения. Даже в пределах поставленной задачи П. не мог сказать все, что считал необходимым. Тогда точка зрения П., который, как противник крепостного права, видел в пугачевщине естественное и необходимое следствие невыносимого положения помещичьих крестьян, не могла найти отражения в цензурном тексте «Истории». Но даже и приспособленный к цензуре текст вызвал некоторые замечания и потребовал изменений, правда незначительных. Рукопись поступила в печать в июле; П. держал корректуры до августа; окончательно отпечатанная «История» вышла в свет около 28 декабря 1834 г. Незадолго до выхода ее в свет П. писал Бенкендорфу о желании представить Николаю один экземпляр, «присовокупив к ней некоторые замечания, которых не решился я напечатать». Эти замечания, опубликованные лишь в 1870 г. («Заря» 1870, декабрь), любопытны тем, что они показывают, чем ограничил себя П. и что он устранил из текста «Истории». В них, помимо указаний на дворцовые перевороты, заключается ряд указаний на социальные причины, объединившие на стороне Пугачева крестьянство, мещанство и духовенство против наследственного дворянства. Здесь же обрисована и роль Шванвича, единственного потомственного дворянина, перешедшего на сторону Пугачева. Из печатного текста это имя устранено. «История» по выходе в свет не имела успеха. Она вызвала немногочисленные отзывы, среди которых один, за подписью П. К., в янв. кн. «Сына Отечества» 1835 г. Уже после отпечатания «Истории» П. получил доступ к следственному делу Пугачева. Обращаясь по этому делу к Бенкендорфу, П. писал: «В свободное время я мог бы из оного (дела) составить краткую выписку, если не для печати, то по крайней мере для полноты моего труда, без того не совершенного и для успокоения исторической моей совести». В 1836 г. в «Северной Пчеле» Булгарин, полемизируя с «Современником», написал между прочим об «Истории», что она «поколебалась в своем основании от одного замечания покойного Броневского в «Сыне Отечества» (9 июня). Этот грубый выпад Булгарина вызвал со стороны П. обширный ответ в форме разбора статьи Броневского. Запоздалый характер этой статьи и несколько резкий гон полемики объясняются тем, что П. имел в виду опровержение заявлений Булгарина.
«ИСТОРИЯ РУССКОГО НАРОДА» — см. Полевой Н. А.
«ИСТОРИЯ РУССКОЙ КРИТИКИ» — труд, задуманный, но не осуществленный Н. В. Гоголем; из труда этого сохранилась только одна статья «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 годах», написанная им для первого номера «Современника» 1836 года, где она и помещена.
«ИСТОРИЯ СЕЛА ГОРЮХИНА» Написав «Повести Белкина», П. приступил к предисловию, в котором он предполагал от имени самого Белкина изложить его жизнь. Перерабатывая это предисловие, П. отказался от первоначальной мысли сделать автором его самого Белкина и начал писать его наново от имени помещика, друга Белкина. Вместе с тем ранее написанное П. решил обработать в самостоятельное произведение, которое заключало бы не только жизнеописание Белкина, но и историю его имения Горюхина. Как раз в это время П. находился в Болдине и близко ознакомился с помещичьей и крестьянской жизнью. Читая в то же время «Историю русского народа» Полевого, он решил придать своему сочинению вид исторического исследования и тем усилить шутливый тон повествования.
ИСТР — древнее название реки Дунай.
«ИТАЛЬЯНСКИЕ И ИСПАНСКИЕ СКАЗКИ» (Contes d’Espagne et d’Italie) — Первый сборник стихов А. Мюссе, напечатанный в 1829 году.
«И ТЫ ТУТ БЫЛ?..» — см. «Драматические отрывки и планы».
— дочь Агамемнона (см.). Миф об И. часто служил сюжетом для трагедий. На эту тему написаны две оперы Глюка «Ифигения в Авлиде» (1774) и «Ифигения в Тавриде» (1779).
ИЮЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1830 г. во Франции. Правительство Бурбонов, вошедших на престол только ценой конституционных уступок либеральной буржуазии, после смерти Людовика XVIII решительно вступило на путь реакции, всецело подпав под влияние феодальной аристократии и крупного духовенства. Карл X, сменивший Людовика XVIII, в 1829 г. после относительно либерального министерства Мартиньяка назначил крайне реакционное министерство Полиньяка, в состав которого вошли Пероне, Гернон де Ранвиль и др., известные своими неконституционными взглядами. Новое министерство вступило в конфликт с палатой, распустило ее, а когда новые выборы обнаружили, что в новой палате большинство принадлежит оппозиции, правительство решилось на нарушение конституции, объявило новую палату, еще не собиравшуюся, распущенной и одновременно отменило свободу печати. Журналисты решились не подчиняться «ордонансам» (указам) Карла X и продолжать выпускать газеты, напечатав в них протест. Тем не менее большинство типографий закрылось. К содержателям типографий присоединились содержатели других промышленных предприятий. Рабочие закрытых предприятий вступили в столкновение с войсками; мелкие стычки перешли в восстание, которое продолжалось три дня: 27, 28 и 29 июля; в результате уличных баррикадных сражений войска Карла X, оставшиеся ему верными, были выведены из Парижа, правительство бежало, а власть перешла в руки Городского совета с республиканцем Лафайетом во главе. Так как временное правительство не имело определенной политической программы, этим воспользовались представители умеренного крыла парламентской оппозиции; они сорганизовались с целью скорейшей ликвидации последствий революции, которая грозила в своем развитии принять нежелательные для крупной буржуазии формы. Был выдвинут проект возвести на престол герцога Орлеанского при условии спешного пересмотра конституции. Герцог Орлеанский сперва был провозглашен «наместником», а после пересмотра палатой конституции и внесения в нее мелких либеральных поправок он присягнул ей и был провозглашен королем под именем Луи-Филиппа I (4 августа). Этому провозглашению предшествовала борьба между либералами и «легитимистами» (сторонниками свергнутой династии), которые пытались провозгласить королем внука Карла X под именем Генриха V. В защиту свергнутой династии выступил Шатобриан. С другой стороны, республиканцы, боясь возвращения реакционного правительства Карла, оказали поддержку сторонникам Луи-Филиппа. Став королем, Луи-Филипп первое время всячески показывал свою приверженность революции; в действительности, при нем вся власть перешла в руки представителей банковского капитала. Мелкая буржуазия и рабочие, совершившие переворот, оказались в оппозиции; это привело к новым революционным вспышкам, причем правительству приходилось иногда уступать требованиям революционных слоев. Особенно напряженное положение было в декабре, когда происходил процесс министров Карла X. Начиная с 1831 г. правительство вступило на путь более решительного подавления всякой левой оппозиции, что сопровождалось усиленным преследованием печати, уличными столкновениями войск с революционной толпой, политическими процессами и т. п. В самой Франции конечным результатом июльской революция был переход политической власти из рук феодально-помещичьей аристократии в руки крупной буржуазии. Но самый факт революции вызвал отклик в других странах: начались восстания и Бельгии, в Польше и в менее значительной форме в Италии, Англии. После июльской революции изменилась международная обстановка. В частности, был выдвинут новый политический принцип невмешательства во внутренние дела чужого государства.
П. узнал об июльской революции в Петербурге. С целью получения свежих новостей он стал усиленно посещать дом Е. М. Хитрово, дочь которой была замужем за австрийским посланником и которая могла получать газеты и журналы, не пропускавшиеся цензурой. Вначале он отнесся к революции с сочувствием, считал, что свержение Карла X, нарушившего конституцию, необходимо, что министров, скрепивших своей подписью незаконные ордонансы, надо казнить. Впоследствии, однако, буржуазный характер нового правительства оттолкнул его. Он не был согласен со всеми изменениями конституции (напр. с понижением возрастного ценза избирателей, а особенно с уничтожением наследственности членов верхней палаты, что было в противоречии с основными взглядами его политических учителей Констана и Сталь). Под влиянием июльской революции и дальнейших событий П. решил заняться историческим трудом по истории Великой французской революции; от этой работы, относящейся к лету 1831 г., остались лишь подготовительные материалы и наброски введения.