Новые материалы о Пушкине
1. ПУШКИН В АРХИВЕ H. H. РАЕВСКОГО МЛАДШЕГО
Многозначительные слова писал Пушкин брату Льву о Н. Н. Раевском-младшем (из Кишинева 24 сентября 1820 г.): "Ты знаешь нашу тесную связь и важные услуги, для меня вечно незабвенные..." (XIII, 17).
Переписка между младшим сыном Раевских и Пушкиным не дошла до нас (кроме двух черновых писем поэта к нему); до декабрьского восстания она была довольно оживленной {Так, В. А. Глинка писал 20 сентября 1822 года Кюхельбекеру о Пушкине: "Он в переписке с сыном генерала Раевского, который служит адъютантом при генерале Дибиче и который показывал мне письмо г-на Пушкина, на сих днях им полученное" (Ю. Н. Тынянов, Пушкин и Кюхельбекер. "Литературное наследство", т. 16--18, 1954, стр. 344).}, но, может быть, после 14 декабря Пушкин, опасаясь скомпрометировать друга, перестал ему писать.
В семейных письмах к Н. Н. Раевскому-младшему сохранилось несколько упоминаний о Пушкине {Это письмо к Н. Н. Раевскому-младшему, как и последующие извлечено из фонда 339 (Раевских и Бороздиных, из коллекции П. П. Щукина) - Отдел письменных источников Гос. исторического музея. Письма Раевских в подлинниках на французском языке.}.
11 октября Ек. Н. Орлова пишет брату Николаю в Тифлис из Милятина:
"... Я получила через Рубина {Молодой человек, поступающий в полк, которым командовал Раевский.} письмо от Вяземского, который сообщает мне о возвращении Пушкина в Москву. Он спрашивает у меня твой адрес, чтобы тебе написать. Он окончил свою трагедию Борис Годунов, о которой говорят, что это прекраснейшее поэтическое произведение. Государь принял Пушкина со всей возможной добротой и милостью и сказал ему, что сам будет цензором его сочинений..."
Письмо датируется 1826 годом по содержанию.
Пушкин был привезен в Москву из Михайловской ссылки 8 сентября и, видимо, сразу же по приезде начал поиски Раевского.
20 января 1827 года мать Николая Николаевича, Софья Алексеевна, пишет ему в Тифлис из Болтышки - имения Раевских в Чигиринском уезде Киевской губернии, вблизи Каменки:
"... Не знаю, известно ли тебе, что во время коронации государь приказал вызвать Пушкина из его ссылки в Москву, сказал ему, что он свободен и что он сам будет цензором сочиненной им трагедии. Он (Пушкин. - T. M., H. M.) теперь в Москве, и Мария видела его там..."
Мария Николаевна Раевская-Волконская по дороге в Сибирь видела Пушкина в конце декабря 1826 года у княгини З. А. Волконской.
Раевские внимательно следили за литературой, и 13 января 1828 года Елена Николаевна Раевская пишет Николаю в Тифлис из Болтышки:
"... Вышли граф Нулин Пушкина и Наталья Долгорукая Козлова, которые я постараюсь тебе доставить, если ты останешься в стране (в Грузии. - Т. М., Н. М)..."
"Граф Нулин" был опубликован впервые в "Северных цветах" на 1828 год - этот альманах, издававшийся другом Пушкина Дельвигом, вышел в свет в конце декабря 1827 года в Петербурге.
28 апреля 1829 года Ек. Н. Орлова пишет Николаю в Тифлис (видимо, из Милятина):
"... Пушкин, который увидит брата А. и который только что приехал из Петербурга в Москву, вероятно, расскажет тебе все то, что ты захочешь узнать. Он, конечно, привезет тебе литературные новинки, поэтому я ничего не посылаю тебе в этом роде, тем более что ты даже не поблагодарил меня за то, что я тебе посылала раньше..."
Это письмо свидетельствует о предстоящей будто бы встрече Пушкина с "братом А.", то есть с Александром Раевским; последний в это время жил в Полтаве, высланный из Одессы по доносу М. С. Воронцова. Едва ли мог ссыльный Раевский выезжать из города, назначенного ему для жизни. Встреча могла состояться только в Полтаве. Значит ли это, что Пушкин действительно предполагал заехать к нему в Полтаву по дороге в Тифлис? Екатерина Николаевна могла слышать о таком намерении Пушкина от отца, который встречался с Пушкиным в феврале--марте 1829 года. Правдоподобно (зная доброе отношение Пушкина к Николаю Николаевичу Раевскому-старшему), что он чистосердечно пообещал ему заехать к Александру: он хотел утешить старика после неудачных хлопот его о старшем сыне. Генерал Раевский приезжал по его делу в Петербург и провел там, больной, в ожидании приема у царя бесплодный месяц.
Однако нет никаких оснований думать, что Пушкин действительно заехал в Полтаву. Расчет времени, проведенного им в дороге на Кавказ, показывает, что весь путь он проделал за две недели: выехал из Москвы 1 мая, прибыл в Георгиевск (возле Горячих Вод) 15 мая. При этом надо помнить его слова: "Из Москвы поехал я на Калугу, Белев и Орел и сделал таким образом 200 верст лишних; зато увидел Ермолова" (VIII, 445). Пушкин провел в Орле ради встреч с опальным наместником Кавказа (и другом H. H. Раевского-старшего) даже не один день. На обратный путь - прямой - он истратил около 12 дней: выехал из Горячих Вод 8 сентября и вернулся в Москву, по-видимому, 20 сентября. Да и вряд ли приезд Пушкина в Полтаву прошел бы незамеченным.
11 октября Ек. Н. Орлова пишет из Москвы брату Николаю в Курск:
"Пушкин провел здесь две недели, я его не видела, он был у нас только один раз утром и больше не появлялся, он казался недовольным и словно избегал нас..."
Письмо датируется 1832 годом; в сентябре--октябре Пушкин бывал в Москве в 1826, 1829 и 1832 годах, но в 1826 году Орловы жили еще в Милятине, в 1829 году Николай Николаевич-младший был на Кавказе, а в 1832 году он был переведен в Курск. В это время Пушкин пробыл в Москве около трех недель - с 21 сентября по 10 октября.
2. С. Г. ВОЛКОНСКИЙ О СВОЕЙ ПОМОЛВКЕ С M. H РАЕВСКОЙ
Среди бумаг H. H. Раевского нашлось и приводимое ниже письмо декабриста Сергея Волконского, получившего согласие Марии Раевской стать его женой; Волконский, видимо, сразу же после помолвки извещает о ней Николая Раевского - брата Марии, с которым его связывала боевая дружба:
"Решение моей судьбы, произнесшей да и благословение родителей меня ввергло в неописанную радость и удостоверяют меня в вечном счастьи. В первых минутах оного весьма рад, что могу тебя, любезный друг, назвать будущим братом, и будь уверен, что в полной силе всегда буду исполнять обязанности новой моей степени родства с тобой. Извини, брат Николай, что пишу так лаконично и мало связно, но голова от счастия и хлопот идет кругом, и вскоре с тобой увижусь.
Сергей
5-го, Киев".
Очевидно, письмо относится к октябрю 1824 года: 18 октября Сергей Волконский известил о радостном для него событии Пушкина, находившегося в Михайловской ссылке. Оставался всего год с небольшим до восстания, крепости и каторги, куда суждено было попасть Сергею Волконскому и куда последует за ним его жена Мария Волконская.
3. Г. А. СТРОГАНОВ О ПУШКИНЕ
Дипломат Григорий Александрович Строганов был двоюродным дядей жены Пушкина. Человек, мнение которого в вопросах чести было в высшем свете решающим, - он позже стал на сторону Дантеса. После смерти поэта он был членом опеки над его детьми. В фонде С. С. Уварова {Ф. 17 (С. С. Уварова) - Отдел письменных источников Гос. исторического музея. За помощь в расшифровке этого письма авторы глубоко благодарны Т. Г. Цявловской.} хранится письмо к нему Г. А. Строганова.
"Клеветникам России".
С. С. Уваров, будущий министр народного просвещения и создатель теории "официальной народности", желая расширить круг читателей "Клеветникам России", сделал вольный перевод стихотворения на французский язык и 8 октября 1831 года прислал его Пушкину. Пушкин ответил светски-любезным письмом от 21 октября (см. XIV, 232--233 и 236).
В интерпретации Уварова распря между поляками и русскими должна была закончиться гибелью одного из этих народов (у Пушкина ничего подобного не было). Свой перевод Уваров прислал и Г. А. Строганову; письмо последнего является ответом на неизвестное нам письмо Уварова от 12 октября. Строганов пишет в шутливо-дружеском тоне, что Уваров "... осужден на потерю знаков отличия; замените их Лирой, которую Вы будете носить в петлице <...>
Но, как бы то ни было, я полностью одобряю вместе с Вами волнение этой жилки национального самосознания, разбудившее нашего поэта. Талант Пушкина (а он им одарен щедро) похож на обширные земли, где есть места плохо ухоженные и мало культивированные, так как на столь громадном пространстве не все может быть ухожено и обработано.
которая уже страдала, что не могла понять и почувствовать благозвучия в том, что восхищало других вокруг".
Уварову больше вкуса; чего же мог тогда ожидать Пушкин от других великосветских читателей, относившихся к нему с гораздо меньшей доброжелательностью?