Раевская Мария Николаевна (1805-1863)
М. Н. Раевская. Рисунок П. Ф. Соколова. 1821
Дочь героя Отечественной войны 1812 года Н. Н. Раевского, с января 1825 года жена декабриста С. Г. Волконского, сосланного в Сибирь. Путешествуя с Раевскими на Северном Кавказе и в Крыму (май - сентябрь 1820) Пушкин увлекся пятнадцатилетней Марией. В это время "из ребенка с неразвитыми формами она стала превращаться в стройную красавицу, смуглый цвет лица которой находил оправдание в черных кудрях густых волос и пронизывающих, полных огня глазах". Так писал хорошо знавший ее знакомец Пушкина поэт Густав Олизар. Увлечение Пушкина не носило характера всепоглощающей влюбленности. В месяцы совместного пребывания на юге и случайных встреч в Кишиневе и Одессе между молодым поэтом и дочерью прославленного героя возникли дружественные отношения. Это подтверждает сама Раевская (Волконская) в своих позднейших воспоминаниях. "Как поэт, он считал своим долгом быть влюбленным во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, с которыми он встречался. В сущности, он обожал только свою музу и поэтизировал все, что видел". В конце 1826 года Волконская выехала из Петербурга, направляясь к мужу в сибирскую ссылку. В московском салоне ее невестки З. А. Волконской состоялась последняя встреча Марии Николаевны с Пушкиным. Поэт восхищался ее подвигом и обещал приехать к своим "братьям, друзьям, товарищам" в Нерчинские рудники. С Раевской-Волконской исследователи связывали большой цикл лирических стихотворений, написанных поэтом на юге, и даже поэму "Бахчисарайский фонтан". Считают, что воспоминания о ней отразились в стихотворениях "Не пой, красавица, при мне" (1828) и "На холмах Грузии" (1829). Песни Грузии печальной напомнили поэту "черты далекой, бедной девы" на фоне гордых вершин Кавказа. В черновой редакции другого стихотворения ("На холмах Грузии") поэт указывает на давность воспоминаний и неизменность его чувств:
Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь
И без надежд и без желаний,
Как пламень жертвенный чиста моя любовь
И нежность девственных мечтаний.
При создании "Полтавы" Пушкин думал о печальной судьбе Раевской-Волконской и в посвящении к поэме писал:
Тебе - но голос музы темной
Поймешь ли ты душою скромной
Стремленье сердца моего?
Иль посвящение поэта,
Как некогда его любовь,
Пройдет непризнанное вновь?
Узнай, по крайней мере, звуки,
Бывало, милые тебе -
И думай, что во дни разлуки,
Твоя печальная пустыня,
Последний звук твоих речей
Одно сокровище, святыня,
Одна любовь души моей.
"Посвящения" написал: "Я люблю это нежное имя".
Когда умер двухлетний сын Волконской, оставленный в России на попечении родных, Пушкин написал на его смерть трогательную эпитафию:
В сиянии, в радостном покое,
У трона вечного творца,
С улыбкой он глядит в изгнание земное,
Волконская в письмах к родным благодарила поэта, считая, что "слова утешения материнскому горю, которые он смог найти, - выражение его таланта и умения чувствовать" (1829). В последующие годы Волконская становится посредником между Пушкиным и декабристами. В ее адрес поступают сочинения Пушкина, "Литературная газета", альманахи... Известны ее одобрительные отзывы о стихотворении "На холмах Грузии лежит ночная мгла", о "Борисе Годунове" и "Повестях Белкина". Подвиг Волконской увековечен в поэме "Русские женщины" Некрасова.