6
Пушкин подвергся вступительным экзаменам 12 августа 1811 г. При этом он получил следующие оценки: в грамматическом познании языков: российского — очень хорошо, французского — хорошо, немецкого — не учился; в арифметике — знает до тройного правила; в познании общих свойств тел — хорошо; в начальных основаниях географии и в начальных основаниях история — имеет сведения.44 В первой сводке отзывов преподавателей, записанной Малиновским, значится: «Ветрен и легкомыслен, искусен в французском языке и рисовании, в арифметике ленится и отстает».45 Отзыв о рисовании, конечно, принадлежит Чирикову. В сводных сведениях за время с марта по ноябрь 1812 г. Чириков по успехам в рисовании ставит Пушкина на четвертое место после Илличевского, Корфа и Есакова. Они вместе с Пушкиным отнесены к «первому отделению» (по успехам). О Пушкине Чириков писал: «Отличных дарований, особенного прилежания, но тороплив и неосмотрителен; а потому и успехи его не столько ощутительны, как у первых трех его товарищей».46
Любопытно сопоставить первые впечатления преподавателей о Пушкине с мнением его товарищей. И. И. Пущин познакомился с Пушкиным на вступительном экзамене. Пушкин, в свою очередь, познакомил Пущина с Гурьевым и Ломоносовым. Мальчики вчетвером часто собирались до самого дня переселения в Лицей (9 октября). Пущин рассказывал о первых впечатлениях знакомства: «Мы все видели, что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, всё, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не думал выказываться и важничать... Всё научное он считал ни во что и как будто желал только доказать, что мастер бегать, прыгать через стулья, бросать мячик и пр.».47
С этой характеристикой гармонируют и стихи из восьмой главы «Евгения Онегина», исключенные Пушкиным из печатного текста:
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Елисея,
А Цицерона проклинал,
В те дни, как я поэме редкой
Не предпочел бы мячик меткой.
Считал схоластику за вздор
И прыгал в сад через забор...
Между тем беседы, в которых Пушкин мог проявить свою начитанность и память, были, конечно, по содержанию своему ближе всего к тому экзамену, где требовалось обнаружить знание начальных оснований географии и истории. А именно в этих предметах его собеседники — Пущин, Гурьев, Ломоносов — оказались на экзамене выше его. Пущин по этим предметам получил оценку «хорошо», а Ломоносов даже «очень хорошо», и один Гурьев, оказалось, по географии, подобно Пушкину, «имеет сведения», а по истории «ничего не знает».48
Характерной чертой Пушкина было неумение в официальной обстановке обнаружить свои знания, и он проявил себя менее подготовленным, чем был на самом деле.
Вообще с определенными чертами его характера связаны и первые шаги его в Лицее. В тех же воспоминаниях Пущина, — которым имеем полное основание доверять, хотя они и писаны в 1858 г., — дана характеристика Пушкина в первые годы его пребывания в Лицее: «Пушкин, с самого начала, был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии: это удел эксцентрического существа среди людей. Не то, чтобы он разыгрывал какую-нибудь роль между нами или поражал какими-нибудь особенными странностями, как это было в иных; но иногда неуместными шутками, неловкими колкостями сам ставил себя в затруднительное положение, не умея потом из него выйти. Это вело его к новым промахам, которые никогда не ускользают в школьных сношениях... В нем была смесь излишней смелости с застенчивостью, и то и другое невпопад, что тем самым ему вредило... Всё это вместе было причиной, что вообще не вдруг отозвались ему на привязанность к лицейскому кружку, которая с первой поры зародилась в нем...».49
По-видимому, и литературная репутация Пушкина у лицеистов установилась не сразу; но, с другой стороны, может быть, именно литературной репутации Пушкин обязан и той дружбой, которую он нашел по крайней мере в части своих лицейских товарищей.
Уже в конце 1813 г. его поэтическое дарование было замечено. Чириков в ведомости о «свойствах» воспитанников, поданной 30 сентября 1813 г., о Пушкине пишет: «Легкомыслен, ветрен, неопрятен, нерадив; впрочем добродушен, усерден, учтив, имеет особенную страсть к поэзии».50 Подобная же характеристика «имеет особенную страсть к поэзии» в этой ведомости дана еще только Илличевскому. Через год Чириков характеризовал Пушкина так: «Легкомыслен, ветрен и иногда вспыльчив; впрочем, весьма обходителен, остроумен и бережлив. К стихотворству имеет особенную склонность. Подает надежду к исправлению».51 В этом донесении (23 сентября 1814 г.), кроме Пушкина, отмечено еще три поэта: Илличевский («к стихотворству имеет особенную склонность»), М. Яковлев («к музыке и стихотворству большую имеет склонность»), Дельвиг («особенно пристрастен к стихотворству»).
Вообще официальные характеристики (до сих пор не собранные и опубликованные частично в самых разных изданиях) не дают подлинного нравственного портрета Пушкина. В этом отношении мы больше можем верить Пущину, который был близким другом Пушкина и как сосед по лицейской келье за первые три года выслушивал его вечерние исповеди. Однако в официальных характеристиках кое-что отразилось. Вот, например, характеристика, писанная Кошанским 15 марта 1812 г.: «Александр Пушкин больше имеет понятливости нежели памяти, более имеет вкуса, нежели прилежания; почему малое затруднение может остановить его, но не удержит: ибо он побуждаемый соревнованием и чувством собственной пользы, желает сравниться с первыми питомцами. Успехи его в латинском хороши; в русском не столько тверды, сколько блистательны».52
Чувство соревнования у Пушкина несомненно было. Но соревнование в учебных занятиях не долго подогревало его самолюбие. По-видимому, он скоро увидел, что может проявить свое превосходство совсем на другом поприще. Пущин пишет: «При самом начале — он наш поэт... Пушкин потом постоянно и деятельно участвовал во всех лицейских журналах, импровизировал так называемые народные песни, точил на всех эпиграммы и проч. Естественно, он был во главе литературного движения, сначала в стенах Лицея, потом и вне его, в некоторых современных московских изданиях».53
Но, по-видимому, в данном отношении дело обстояло не так просто, как рассказывает Пущин, глядевший на Пушкина пристрастными глазами близкого друга. В самых ранних журналах имя Пушкина отсутствует. Первое место лицейские товарищи отводили в поэзии Илличевскому. Победа пришла уже в 1814 г. и закреплена была на страницах «Вестника Европы» и «Российского музеума» целой серией стихотворений Пушкина. Раньше других признал превосходство Пушкина Дельвиг, который, по-видимому, уже в Лицее пользовался репутацией верного судьи в литературных вопросах и с мнением которого считались. Именно он напечатал в сентябрьской книжке «Российского музеума» 1815 г. панегирическое послание:
ПУШКИНУ
Кто как лебедь цветущей Авзонии,
Осененный и миртом и лаврами,
Майской ночью при хоре порхающих
К сладкой грезе отвился от матери:
Тот в советах не мудрствует; на стены
Побежденных знамена не вешает;
Столб кормами судов неприятельских
Он не красит пред храмом Ареевым;
Флот с несчетным богатством Америки,
С тяжким золотом, купленным кровию,
Для него кораблями бегущими.
Но с младенчества он обучается
Воспевать красоты поднебесные,
И ланиты его от приветствия
И Паллада туманное облако
Рассевает от взоров, — и в юности
Он уж видит священную истину
И порок, исподлобья взирающий!
Лира выдаст его громким пением,
И от смертных восхитит бессмертного
Аполлон на Олимп торжествующий.
Это послание было адресовано поэту, имя которого еще только один раз появилось в печати (в апрельской книге «Российского музеума» 1815 г. под стихотворением «Воспоминания в Царском Селе»), так как все прочие стихи он подписывал Александр Нкшп, 1 ... —16 и т. п.
Пушкин ответил Дельвигу лицейским посланием:
Послушай, муз невинных
Лукавый духовник;
..........
—
(Что скажет белый свет?)
Любви моей в награду
Мне свищешь оду вслед:
Смотрите: вот поэт!..
Но что мне пользы в нем?
На грешника потом
Ведь станут в посмеянье
Указывать перстом...54
«К Дельвигу», 1815).
Вскоре Пушкин получил полное признание и других лицеистов. Илличевский писал своему другу Фуссу 16 января 1816 г. о Пушкине: «Дай бог ему успеха — лучи славы его будут отсвечиваться в его товарищах».55
К этой славе Пушкин был чувствителен. По-видимому, совершенно верна его характеристика, данная им себе самому в строфе «19 октября» 1825 г., посвященной Дельвигу:
С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты гордый пел для муз и для души;
Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты...56
— подсказанное ему «суетой» и «рукоплесканиями». Для того чтобы разделить эти две поэтические струи, постоянно сливавшиеся вместе, необходимо восстановить всю картину лицейского творчества, дошедшего до нас в неполном составе текстов. Несколько значительных произведений Пушкина безвозвратно утрачены, и мы узнаем о них лишь из косвенных показаний. По существу погибло почти всё, написанное до 1814 г. Но и после этого года ряд весьма важных произведений не дошел до нас.
Примечания
44 См.: Памятная книжка императорского Александровского лицея на 1856—1857 год. СПб., 1856, табл. после стр. XLV.
45 О. С. Пушкїн
46 Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР, ф. 244, оп. 25, № 43.
47 Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников, стр. 41—42.
48 Памятная книжка императорского Александровского лицея на 1856—1857 год, табл. после стр. XLV.
49 Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников, стр. 51.
50 44.
51 Там же, № 45.
52 И. А. Шляпкин. Из неизданных бумаг А. С. Пушкина. СПб., 1903 стр. 325.
53 —53.
54 Смысл послания разъяснил П. В. Анненков во втором томе сочинений Пушкина (1855, стр. 91), но затем широко распространилась легенда о том, что первые стихи Пушкина были посланы в печать его товарищами без его ведома и по этому поводу писано данное послание Пушкина. Легенда была пущена в оборот В. Гаевским (Современник, 1853, т. 37, февраль, стр. 83—84). К сожалению, она повторяется и после того, как была вполне убедительно разоблачена в статье С. М. Бонди (Пушкинист, IV. Пгр., 1922, стр. 42—46); см., например, книгу В. Вересаева «Спутники Пушкина» (т. 1, M., 1937, стр. 67).
55 К. Я. Грот. Пушкинский лицей, стр. 60.
56 Напомню запись в программе автобиографии под 1814 г.: «Стихи etc. — Отношение к товарищам. Мое тщеславие».