13
К числу не дошедших до нас замыслов Пушкина относится и поэма о разбойниках, из которой автор выделил и напечатал отрывок под названием «Братья разбойники».
Черновые тетради Пушкина сохранили план поэмы. Этот план (в двух вариантах) содержит историю двух любовниц разбойничьего атамана. Первая его наложница означена в плане как «дева» (в другом — «девица»). Разбойники разбивают купеческий корабль, и атаману в добычу достается дочь купца. Первая его наложница ревнует, сходит с ума. Вторая не любит его и умирает. Атаман пускается во все злодейства. Есаул (который играет и в предыдущих событиях какую-то неясную роль) предает атамана. Всему предшествует история двух разбойников. От той части поэмы, которая не вошла в состав «Братьев разбойников», сохранился лишь небольшой стихотворный отрывок:
На Волге, в темноте ночной,
Ветрило бледное белеет.
Бразда сверкает за кормой,
Попутный ветер тихо веет.
Недвижны веслы, руль заснул,
Плывут ребята удалые...
Дальше черновик обрывается, но по отдельным словам его можно сопоставить с началом одного из двух планов: «есаул — где-то наш атаман — Они плывут и поют». По-видимому, это начало одного варианта поэмы. По другому варианту на первом месте история двух братьев, т. е. часть, соответствующая «Братьям разбойникам». В этом варианте начало имеется в черновой редакции, не похожей на форму поэмы:
Молдавская песня
Нас было два брата — мы вместе росли —
И жалкую младость в нужде провели...
Но алчная страсть овладела душой,
И вместе мы вышли на первый разбой...
Размер стиха и название сближает данный отрывок с «Черной шалью». По-видимому, история двух братьев была задумана как баллада. Подобным размером, кроме указанных стихов, Пушкин написал еще «Узника». Все эти произведения относятся к промежутку времени от конца 1820 по 1821 г. Их балладный размер уже применялся в русской поэзии Жуковским. Таким размером и с подобными рифмами написаны баллады «Лесной царь» (1818), «Мечта» (1818) и «Мщение» (1820). По-видимому, Пушкин хорошо помнил эти баллады. Один стих из дальнейшего текста «Молдавской песни» читается:
Купец обробелый скакал на коне.
Первоначально стих этот читался:
Ездок одинокий скакал на коне.
Очевидно, исправление понадобилось для того, чтобы не вызывать в памяти у читателя первые стихи «Лесного царя»:
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.89
«Мщению» Жуковского все три произведения Пушкина так или иначе связаны с темой преступления: «Узник», рисующий заключенного в темницу, относится к тому же ряду тем.
Точно установить последовательность всех планов и замыслов поэмы вряд ли возможно. По положению в тетрадях их датируют концом июня—июлем 1821 г. Можно предполагать, что первоначально было два замысла: поэма о разбойниках и баллада о двух братьях; затем Пушкин включил рассказ о братьях в состав поэмы, поставив этот рассказ на первое место. Написана ли была поэма далее, на основании черновиков решить нельзя, так как все сохранившиеся черновые наброски, кроме приведенного, относятся к той части, которая составила известный нам текст «Братьев разбойников». Но, с другой стороны, до нас не дошли черновики «Вадима», хотя известен окончательный текст первой песни. Отсутствие черновиков не дает достаточного основания для решительного отрицания того факта, что поэма могла быть написана, но до известной степени внушает некоторые сомнения в полном завершении замысла. Конец работы над «Братьями разбойниками» относят по положению черновиков в тетради к апрелю 1822 г. В списке стихотворений, написанных в 1822 г., Пушкин поместил на первом месте «Братья разбойники» (список составлен в 1822 г.).
О дальнейшей судьбе поэмы мы узнаем из писем Пушкина. В черновике письма Н. И. Гнедичу (29 апреля 1822 г.) есть фраза: «Есть у меня еще отрывок стихов 200». В беловой текст письма эта фраза не вошла, и только через год в письме ему же (13 мая 1823 г.) мы читаем: «... есть у меня готовая поэмка, да NB цензура».90 Между тем к этому времени «Братья разбойники» уже были известны друзьям Пушкина. Думают, что о «Братьях разбойниках» говорится в письме Е. Н. Орловой брату Александру Раевскому 8 декабря 1822 г.: «Пушкин послал Николаю отрывок поэмы, которую не думает ни печатать, ни кончать. Это странный замысел, отзывающийся, как мне кажется, чтением Байрона. — Его дали Муравьевым, которые привезут его тебе».91 Однако в равной мере это могло относиться и к «Вадиму». Когда в 1827 г. отрывок из «Вадима» появился в печати, А. Н. Муравьев писал М. П. Погодину: «В предпоследнем нумере Вестника я читал прекраснейший отрывок из Вадима; хотя я его и прежде знал, но здесь прочел снова с большим удовольствием».92 Но уже в мае 1823 г. поэма с ее названием упоминается в переписке А. И. Тургенева с П. А. Вяземским. 9 мая Тургенев писал: «Есть ли у тебя отрывок Пушкина «Братья разбойники»? Я вчера только достал его».93 Затем 22 мая он же прибавлял: «Пошлю отрывок Пушкина сегодня, если возвратит Греч, коему отдал для прочтения сегодня в собрании».94 Вяземский по получении поэмы написал о своем впечатлении Пушкину (письмо нам не известно), на что Пушкин отвечал 14 октября 1823 г.: «Замечания твои насчет моих разбойников несправедливы; как сюжет, c’est un tour de force, это не похвала, напротив; но, как слог, я ничего лучше не написал».
Беловой текст поэмы, уже для печати, Пушкин послал Вяземскому 11 ноября 1823 г. Вскоре А. Бестужев обратился к Пушкину с просьбой дать поэму для «Полярной звезды». На это Пушкин отвечал (29 июня 1824 г.): «Если согласие мое, не шутя, тебе нужно для напечатания Разбойников, то я никак его не дам, если не пропустят жид и харчевни (скоты! скоты! скоты!), а попа — к чорту его».
Переговоры с Бестужевым велись уже год. Так, в письме 13 июня 1823 г. Пушкин ему писал: «Разбойников я сжег — и поделом. Один отрывок уцелел в руках Николая Раевского; если отечественные звуки: харчевня, кнут, острог — не испугают нежных ушей читательниц Полярной звезды, то напечатай его». Это письмо и является свидетельством того, что Пушкин как будто написал больше, чем известный нам отрывок.
Прежде чем поэма появилась в «Полярной звезде», первые 35 стихов поэмы А. Воейков напечатал в качестве цитаты в своем очерке «Путешествие из Сарепты на развалины Шери-Сарая, бывшей столицы ханов Золотой орды».95 А. Бестужева возмутил поступок Воейкова. В письме сестрам 8 сентября 1824 г. он писал: «Вы спрашиваете о Полярной? — она весьма в худом положении до сих пор, Пушкин в ссылке — Воейков подлец (что мы ему и написали) перепечатал начало Разбойников, другие заняты своим интересом».96Очень резкий протест был послан Воейкову за подписью А. Бестужева и К. Рылеева.97
«Братья разбойники» с подзаголовком «Отрывок из поэмы» появились на страницах «Полярной звезды» на 1825 г. в марте этого года.98
На рукописи «Братьев разбойников», посланной П. А. Вяземскому 11 ноября 1823 г., имеется такая приписка Пушкина: «Вот тебе и Разбойники. Истинное происшествие подало мне повод написать этот отрывок. В 820 году, в бытность мою в Екатеринославле, два разбойника, закованные вместе, переплыли через Днепр и спаслись. Их отдых на островке, потопление одного из стражей мною не выдуманы. Некоторые стихи напоминают перевод . Это несчастие для меня. Я с Жуковским сошелся нечаянно, отрывок мой написан в конце 821 года». Приблизительно то же писал Пушкин осенью 1830 г. в «Опровержении на критики»: «Не помню кто заметил мне, что невероятно, чтоб скованные вместе разбойники могли переплыть реку. Всё это происшествие справедливо и случилось в 1820 году, в бытность мою в Екатеринославле». Действительно, Пушкин был свидетелем бегства из тюрьмы разбойников, братьев Засориных.99 Что касается указанной в письме даты, то она не сходится с другой датой, поставленной Пушкиным в издании 1827 г.: «Писано в 1822 году». Впрочем, обе даты не противоречат той датировке, какая устанавливается на основании черновых тетрадей Пушкина. Поэма начата в июне — июле 1821 г. и окончена в апреле 1822 г.
Не только бегство разбойников из Екатеринославской тюрьмы послужило материалом для поэмы Пушкина. Самая тема разбойников подсказана ему многочисленными фактами разбоев, происходивших в Бессарабии, Новороссии и на Дону. Описанный им разноплеменный состав разбойничьей шайки более всего соответствует бессарабским шайкам. В эти годы разбои усилились как результат крестьянского обнищания; те же причины вызывали крестьянские движения на юге России. Шайки пополнялись беглыми крестьянами. Эта связь между деревенским обнищанием и разбоями отмечена и в тексте поэмы:
Нам, детям, жизнь была не в радость;
Уже мы знали нужды глас...
..........
Наскучила нам эта доля,
И согласились меж собой
Мы жребий испытать иной:
В товарищи себе мы взяли
Булатный нож да темну ночь;
Забыли робость и печали,
А совесть отогнали прочь.
Отражение в поэме реальных фактов разбоя придало особую красочность начальным стихам поэмы и некоторым эпизодам рассказа разбойника.100 Выразительность этих мест усилена еще обращением Пушкина к народной поэзии. С первых строк поэмы в строе речи присутствуют явственные приметы песенного слога. Отрицательное сравнение, с которого начинается поэма, обилие народнопесенных эпитетов (булатный нож, темная ночь, красные девушки, чистое поле и др.) своеобразно окрашивают рассказ Пушкина. К этому присоединяется подбор слов, выходящих за пределы сентиментально-романтической литературы. Об этом писал Пушкин А. Бестужеву. Просторечие, проникшее в стихи Пушкина, именно начиная с «Братьев разбойников» становится органической особенностью его поэтического стиля. Н. Н. Раевский писал Пушкину 10 мая 1825 г.: «Ты довершишь у нас водворение простой и естественной речи, к пониманию которой наши читатели еще не готовы, несмотря на прекрасные образцы „Цыган“ и „Разбойников“. Ты окончательно сведешь ее с ходуль» (подлинник на французском языке). Простоте словарного состава соответствует и простота в построении предложений. Вся поэма написана короткими фразами, непрерывно двигающими действие. Очень редко подчиненное сочетание предложений, равно избегает Пушкин деепричастных и причастных оборотов. Каждое предложение самостоятельно, связь между предложениями более определяется смыслом, чем союзами или подчинением:
Но молодость свое взяла:
Вновь силы брата возвратились,
Болезнь ужасная прошла,
И с нею грезы удалились.
Воскресли мы. Тогда сильней
Взяла тоска по прежней доле;
Алкала воздуха полей.
Однако речь в поэме не выдержана единообразно, и еще сильно представлена «возвышенная» речь со всеми ее книжными оборотами. На это обратили внимание первые критики поэмы. Критик «Сына отечества» в своих «Письмах на Кавказ» писал вскоре после выхода в свет поэмы: «Прислушиваясь к различным толкам о нашей поэзии, я слыхал довольно резкие приговоры отрывку из поэмы Братья разбойники. Главнейшее из обвинений есть то, что рассказывающий разбойник не везде говорит свойственным ему языком, часто сбивается на возвышенную поэзию, употребляет слова, разрушающие очарование правдоподобия и, так сказать, показывающие своего суфлера».101 С своей стороны, критик к этому прибавлял: «Отчасти замечание это справедливо, но несколько несвойственных простоте рассказа выражений нимало не ослабляют достоинства пиесы. Чувствования, положения, зверские забавы и ужасы списаны с натуры. Какая быстрота действия и рассказа, какое картинное описание разбойничьего притона, какие ужасные местности!».102
В самом деле, не трудно обнаружить книжные элементы в языке «Братьев разбойников»:
Прошел все степени злодейства...
Жар ядовитого недуга...
Влачусь угрюмый, одинокий,
Окаменел мой дух жестокий,
И в сердце жалость умерла.
Таких примеров в словаре и фразеологии достаточно. За речью разбойника действительно чувствуется романтический «суфлер» — собственный голос поэта. Впрочем, Пушкин вообще чуждался стилизации в прямой речи героев не только в 20-е годы, но и позднее. Он ограничивался тем, что вводил в речь определенные приметы, свойственные языку изображаемого лица, а в остальном сохранял свой собственный язык. Его больше заботило сохранение в речи выведенного лица свойственного ему строя мысли, чем словаря, фразеологии, синтаксиса и пр. Здесь он ограничивался отдельными характерными фразами на фоне своего собственного языка. Но, конечно, в позднейших произведениях чувствуется более строгий отрицательный 103
Характерно всё построение поэмы. Уже в «Кавказском пленнике» определилась подобная манера построения: центральная часть принадлежала там диалогу героев. Здесь основная часть является монологом разбойника. Если бы «Братья разбойники» являлись не отрывком, а более развитой поэмой, такой монолог был бы существенным эпизодом всего построения. Но так как Пушкин выделил именно эту часть, то монолог собственно и является самой поэмой. К рассказу разбойника присоединено только относительно короткое — в 40 стихов — введение. Рассказ уже перерастает размеры отдельного эпизода. Во всяком случае прямая речь является способом драматизации рассказа. Эта драматизация проходит через все южные поэмы, всё возрастая. Встречается она и в небольших стихотворных произведениях Пушкина с эпической основой, при этом как до романтического периода, так и в романтические годы (ср. монологи в «Наполеоне на Эльбе», 1815, и в «Клеопатре», 1824).
В посмертном издании рассказ разбойника замкнут заключением от автора в 16 стихов, перекликающимся с введением. Рукопись Пушкина, с которой, по свидетельству Плетнева, печаталось это окончание, до нас не дошла, а потому эти заключительные стихи вызывали всяческие сомнения, вплоть до того, что подозревали Жуковского в их сочинении. Однако следует признать стихи эти, несмотря на некоторые противоречия в свидетельстве Плетнева, принадлежащими Пушкину; всё же вводить их в основной текст не следует, как их не ввел и Пушкин при переизданиях поэмы.104
Рассказ разбойника, составляющий ядро поэмы, построен по эпическому принципу: он представляет собой последовательное изложение событий прошлого. Этим данная поэма отличается от всех южных поэм, где господствует лирический элемент и действие дается отрывочными эпизодами-картинами на фоне преимущественно лирических тирад. Весь рассказ делится на четыре части: описание разбойнической жизни, тюремное заключение и болезнь брата, бегство из тюрьмы, смерть брата. Эти четыре части построены различно: иногда преобладает то, что можно назвать «картинностью», где господствует общее описание прошлого; в других частях доминирует действие, когда события последовательно и непрерывно сменяют одно другое. Самое изображение действия дается или в формах строгого изложения минувших событий, или приобретает характер как бы развертывающегося непосредственно перед нашими глазами. Эти различные формы рассказа отличаются употреблением разных грамматических времен. В первой части преимущественно применяются формы прошедшего несовершенного:
Нам, детям, жизнь была не в радость;
Сносили горькое презренье
И рано волновало нас
Только рассказ о решении пойти на разбой изложен в форме прошедшего совершенного. Эта форма глагола драматизирует действие: она выражает отдельные события, как бы цепляющиеся одно за другое. Вместо суммарного рассказа мы чувствуем движение:
И согласились меж собой
Мы жребий испытать иной...
Далее, через переход к прошедшему несовершенному, Пушкин приступает к картине былой разбойничьей жизни, которая дается в форме настоящего времени. Это настоящее время (настоящее историческое) оживляет рассказ, придавая ему картинность:
Поем и свищем, и стрелой
Если перевести эти глаголы настоящего времени в прошедшее, то пришлось бы обратиться к прошедшему несовершенному, т. е. сохранить видовую форму глагола. Данная часть рассказа не является «сценой» непрерывного действия, а сообщает то, что бывало не раз в ту пору жизни разбойников.
Эпизод болезни и бреда выдержан в глагольной форме прошедшего несовершенного. Это рассказ о длительном страдании, а не один какой-нибудь случай из времени болезни брата. И поэтому речи брата являются передачей постоянного, повторяющегося бреда. Слова «Мне душно здесь... Я в лес хочу...» — это выражение его постоянной тоски о свободе.
с картинностью. Мы как бы присутствуем при сцене бегства. Это настоящее время соответствует, при перенесении действия в прошлое, совершенному виду (в отличие от аналогичного времени в первой части). Затем напряженность действия ослабевает и рассказчик снова возвращается к прошедшему совершенному. Рассказ со смертью брата окончен. Снова появляется настоящее время, но на этот раз в своем грамматическом значении. Заключительные стихи рисуют состояние рассказчика в минуту самого рассказа.
Такое четкое употребление различных грамматических времен в их выразительной и композиционной функции в поэмах Пушкина встречается впервые в «Братьях разбойниках». В других поэмах мы видим преобладание настоящего времени, а иногда и неупорядоченное смешение времен. Только здесь степень напряженности действия получила полное выражение. Отсюда и впечатление подвижности рассказа, строгой гармонии между выразительными средствами и развитием действия. Из всех поэм южного периода эта поэма наиболее обладает эпическими качествами, несмотря на ее краткость. Стройность рассказа в ней создает впечатление единства, скрадывающее некоторую пестроту словаря, еще не освободившегося от «высоких» форм привычной поэтической речи.
Какова была судьба неосуществленной части замысла? Еще П. О. Морозов в комментарии к поэме в старом академическом издании ставил в зависимость от планов поэмы сюжетную схему «Бахчисарайского фонтана». Легко установить соответствие между действующими лицами: атаман — Гирей, первая любовница — Зарема, купеческая дочь — Мария. Поведение и судьба героев «Бахчисарайского фонтана» соответствует в общих чертах поведению действующих лиц, намеченному в плане поэмы о разбойничьем атамане. Правда, против мнения П. О. Морозова были возражения в том смысле, что нельзя отрывать схему взаимоотношения персонажей от заполняющего эту схему реального изображаемого материала, что трудно положить предел «чудесным превращениям» персонажей и т. п. Однако не следует забывать, что замысел Пушкина включал в себя ситуацию, показывающую взаимоотношение характеров. А психологическая ситуация легко переносима из одной среды в другую. Пушкин несомненно в романтический период представлял себе «натуру» человеческих характеров мало зависящей от социальной среды. Страстность и кротость могли встречаться в любой обстановке. Замысел «Бахчисарайского фонтана» хронологически близок к работе над поэмой о разбойниках. Если бы эта поэма была полностью написана и напечатана, вряд ли бы Пушкин написал «Бахчисарайский фонтан», так как это было бы воспринято как вариант уже сказанного. Между «Братьями разбойниками» и «Шильонским узником» трудно найти точки соприкосновения, но Пушкин их почувствовал и вовсе этому не радовался. В данном случае речь идет, конечно, не об абстрактной схеме, а о сочетании определенных характеров в определенной ситуации. Таким образом, нельзя отрицать, что с уничтожением поэмы Пушкин стал искать новой обстановки для похожего конфликта. Эту обстановку он нашел в крымской теме.
«Братья разбойники» не вызвал сколько-нибудь существенных замечаний критиков. Статьи о поэме появились только после того, как она была издана отдельной книжкой. Эти статьи, в общем хвалебные, не заключали в себе чего-нибудь значительного. До нас дошли некоторые отзывы друзей Пушкина. Отзыв Н. Н. Раевского мы уже знаем. П. А. Вяземский писал А. И. Тургеневу (31 мая 1823 г.): «В его „Разбойниках“ чего-то недостает; кажется, что недостает обычной очаровательности стихов его. Более всего понравилось мне: бред больного брата и сцепление увещаний в отношении старика с состраданием оставшегося брата к старикам. Я благодарил его и за то, что он не отнимает у нас, бедных заключенных, надежду плавать и с кандалами на ногах. Я пробую, сколько могу, но всё что-то ныряю ко дну. Дело в том, что их было двое, а мне достается одному уплывать на островок рассудка, вопреки погоне Красовских с товарищами».105 По-видимому, что-то подобное Вяземский написал и Пушкину. Ответ Пушкина мы знаем. А. И. Тургенев сообщает о том, как отозвался об этой поэме К. Батюшков. Несмотря на вполне определившуюся свою болезнь, Батюшков, находившийся уже под врачебным присмотром, еще имел минуты просветления, дававшие надежду на выздоровление. В письме Вяземскому 11 мая 1823 г. А. И. Тургенев сообщает о вечере, проведенном накануне с Батюшковым. Он пишет: «Батюшков вчера был очень хорош». И далее (в оригинале по-французски): «Мы читали новые стихи Пушкина, и он их критиковал, касаясь палача и кнута, очень остро».106 По-видимому, такие правомерные карамзинисты, как Вяземский и Батюшков, не могли примириться с просторечным стилем поэмы.
политическим, когда протест против произвола объединял все передовые круги, политическое восприятие «Братьев разбойников» было вовсе не редким, хотя Пушкин и не вложил в поэму политического содержания. Он отнюдь не делает из своего разбойника романтического героя вроде разбойников Шиллера или Нодье. Пушкин не прикрывает и не оправдывает «злодейства» разбойников. Этими злодействами он не склонен любоваться. Но тем не менее и критика тех лет признавала, что Пушкину удалось в какой-то степени привлечь сочувствие читателя к герою поэмы. Отсюда у читателей возникало противоречие в понимании поэмы. И одни осуждали ее как произведение безнравственное, другие пытались найти моральный смысл произведения. С одной стороны, еще долгое время упрекали Пушкина за «беспутное скитание по цыганским таборам или разбойничьим вертепам» (слова Н. Надеждина в 1830 г.), с другой — оправдывали поэтическую «жалость», внушаемую поэтом к разбойнику. Так, в рецензии на поэму, помещенную в «Сыне отечества», говорилось о поэзии, которая «возбуждает в нас иногда сочувствие к лицам и предметам, кои, в обыкновенном о них понятии, более способны внушать нам негодование, даже отвращение, нежели какое-либо чувство доброжелательства», а сочувствие, вызываемое разбойником, приписывалось «любви братской».107 поэтому связь темы с крестьянскими движениями, охватившими несколько областей, оставалась вне поля зрения. Но чувство свободы, стремление убежать из тюрьмы вызывало совершенно определенные настроения политического порядка. Поэтому естественно заявление декабриста В. И. Штейнгеля, удивлявшегося близорукости причудливой цензуры: «Непостижимо, каким образом в то самое время, как строжайшая цензура внимательно привязывалась к словам, ничего не значащим, как-то: ангельская красота, рок и пр., пропускались статьи, подобные Волынскому, Исповеди Наливайки, Разбойникам братьям».108
Переводчик Пушкина Ж. -М. Шопен поместил в парижском журнале «Revue Encyclopédique» в 1830 г. рецензию, в которой подчеркивал политический смысл поэмы. Он мог сказать то, о чем должны были молчать русские журналисты: «Где причина того, что автор вызывает участие к падшему существу? Неужели одна братская любовь может прикрыть такие чудовищные злодеяния?.. Не та ли живая любовь к независимости, которая наложила своеобразную печать на стихи Пушкина, привлекает сочувствие читателя? Пушкина любят всей любовью, питаемой к свободе; и в двух разбойниках это влияние, может быть, достаточно, чтобы скрыть безнравственность предмета. Несомненно глубокое политическое чувство вложено в стих: Мне душно здесь... я в лес хочу».109
Эти слова надо принимать не как отзыв критика, а как свидетельство современника. Шопен жил в России и знал, с каким чувством русские читатели относились к поэме Пушкина.
«Лодка».110
Примечания
89 Ср. в балладе Жуковского: «Ездок оробелый не скачет, летит».
90 Вряд ли можно согласиться с мнением В. А. Закруткина (Пушкин и Лермонтов, стр. 70, сноска 69), что речь шла в черновом письме о «Гавриилиаде». В черновике говорится о присылке этого отрывка для заполнения книги, чего не мог писать Пушкин о «Гавриилиаде». Но возможно, что Пушкин думал о «Вадиме» (в первой песне «Вадима» 197 стихов; в «Братьях разбойниках» 235 стихов).
91 М. О. . История молодой России. М., 1908, стр. 28.
92 Литературное наследство, кн. 16—18, 1934, стр. 696.
93 Остафьевский архив князей Вяземских, т. II, стр. 321—322.
94 Там же, стр. 324. В бумагах Вольного общества любителей российской словесности об этом чтении нет никаких данных. На заседании 22 мая читалось А. Бестужевым стихотворение Пушкина «Прощание». Что это такое, мы не знаем. Ср.: Остафьевский архив князей Вяземских, т. II, стр. 325 и 327.
95 —13.
96 Памяти декабристов. Сборник материалов, вып. I. Л., 1926, стр. 47.
97 — Л., 1938, стр. 422. Здесь текст протеста дан по копии с датой 15 сентября 1824. Текст комментировал Н. И. Мордовченко.
98 Альманах вышел с запозданием, так как уже отпечатанные экземпляры погибли при наводнении 1824 г. См. стихотворение Пушкина «Напрасно ахнула Европа» (написано после выхода в свет альманаха, вторично напечатанного).
99 См.: А. Линин—60.
100 Большой материал по крестьянским волнениям и по деятельности разбойничьих шаек собран в работе В. Закруткина «Братья разбойники Пушкина» (Пушкин и Лермонтов, стр. 27—41) и в книге А. Линина «Пушкин на Дону» (стр. 26—37, 58—60). Еще А. Ф. Вельтман, живший в Кишиневе одновременно с Пушкиным, высказал мнение, что «поэма „Разбойники“ внушена Пушкину взглядом на талгаря Урсула» (см.: Л. Майков. Пушкин, стр. 127). О разбойнике Урсуле рассказывают в своих воспоминаниях Ф. Ф. Вигель и И. П. Липранди. Еще в Кишиневе внимание Пушкина привлек разбойник Кирджали.
101 Сын отечества, 1825, ч. 101, № 10, стр. 196.
102 —197.
103 Сопоставление поэмы с народными песнями (особенно по отношению к плану всей поэмы) сделано в книге В. А. Закруткина «Пушкин и Лермонтов» (стр. 62—68) и в статье Н. К. Гудзия «„Братья разбойники“ Пушкина» (Известия Академии Наук СССР, Отделение общественных наук, 1937, № 2—3 стр. 654—657). О языке поэмы см.: В. В. Виноградов. Язык Пушкина, Изд. «Academia», М. — Л., 1935, стр. 417—419; Стиль Пушкина. М., 1941, стр. 227, 364, 368.
104 См.: Н. О. . Рассказы о Пушкине, 1929, стр. 204—206.
105 Остафьевский архив князей Вяземских, т. II, стр. 327.
106 Там же, стр. 322.
107 Сын отечества, 1827, ч. 114, № 16, стр. 399, 401.
108
109 Цитирую в переводе с французского языка по книге В. А. Закруткина «Пушкин и Лермонтов» (стр. 93).
110 Н. П. Андреев—65.