18
На литературных вкусах Пушкина в его лицейские годы несомненно отразилась в какой-то степени и деятельность «Арзамаса», хотя это влияние в литературе вообще несколько преувеличивается. В частности, господствует мнение, будто еще на лицейской скамье Пушкин был принят в число членов этого литературного содружества. Однако никаких документальных доказательств мы не имеем. Имя Пушкина в связи с «Арзамасом», равно как и кличку его «Сверчок» (заимствованную из стиха баллады «Светлана» — «Крикнул жалобно сверчок»), мы находим только в документах, относящихся ко времени после окончания Лицея. Так, оно фигурирует в недатированном «Списке избранным арзамасцам», относящемся, вероятно, к августу 1817 г.,120 и в проекте литературного сборника, под названием «Отрывки, найденные в Арзамасе»121 еще более позднего времени, потому что в списке произведений фигурирует и «Прощание с халатом» Вяземского, датируемое 21 сентября 1817 г. Но Пушкин поддерживал связи с арзамасцами, которые его посещали в Лицее, особенно с того времени, как в Царском Селе поселился Карамзин. В Лицее Пушкин уже завязал переписку с Вяземским, энтузиастом «Арзамаса», хотя и московским жителем, лишь во время своих приездов в Петербург посещавшим заседания «Арзамаса». Покровительствовал Пушкину Жуковский, сразу разглядевший в молодом стихотворце великого поэта.122 Таким образом, Пушкин был не только в курсе деятельности «Арзамаса», но несомненно разделял интересы его участников.
Основание «Арзамаса» связано с первым представлением комедии А. Шаховского «Липецкие воды» 23 сентября 1815 г. Первое заседание вновь созданного общества состоялось у Д. Н. Блудова 22 октября. Сперва количество членов было очень ограничено. Первые протоколы подписывают: «Старушка» (С. С. Уваров), «Кассандра» (Д. Н. Блудов), «Эолова арфа» (А. И. Тургенев), «Чу» (Д. В. Дашков), «Светлана» (В. А. Жуковский) и «Громобой» (С. П. Жихарев). В ноябре 1815 г. состав стал расширяться: принят Ф. Ф. Вигель, окрещенный кличкой «Ивиков журавль», в декабре вступил Д. П. Северин («Резвый кот»); в 1816 г. вошли в «Арзамас» П. А. Вяземский («Асмодей»), В. Л. Пушкин («Вот») и Д. А. Кавелин («Пустынник»). В 1817 г. вступили в «Арзамас» Н. И. Тургенев («Варвик») и М. Ф. Орлов («Рейн»). Кроме того, в «Арзамасе» числились А. Ф. Воейков («Две огромные руки»), А. П. Плещеев («Черный вран»), П. И. Полетика («Очарованный челнок»), Д. В. Давыдов («Армянин») и Н. М. Муравьев («Статный лебедь»). Всего к концу существования «Арзамаса» в нем было 20 членов, но налицо всегда бывало значительно меньше. Обычно на заседаниях присутствовало 6—8 членов.123
Самый повод организации «Арзамаса» создал из А. А. Шаховского главного врага этого общества. Против Шаховского был направлен поток эпиграмм и сатирических песен, сочинения Вяземского и Дашкова.
Это получает немедленное отражение у Пушкина. В его лицейском дневнике под датой 28 ноября 1815 г. мы находим полный текст кантаты Дашкова «Венчание Шутовского». Под датой 10 декабря Пушкин записывает собственную эпиграмму на Шишкова, Шихматова и Шаховского. К тому же времени относится и его заметка о комедиях Шаховского, записанная им в дневник под названием «Мои мысли о Шаховском». Заметка была выдержана в духе правоверного сторонника арзамасских взглядов на литературу. Шаховской определен как «посредственный стихотворец», как «худой писатель», не имеющий вкуса; «Новый Стерн» — «холодный пасквиль на Карамзина»; «Липецкие воды» — комедия «холодная и скучная и без завязки». В заметке есть попытки сохранить внешние формы беспристрастия в суждениях, но их побеждает арзамасское влияние.
Арзамасские симпатии Пушкина отразились в ряде его лицейских посланий. Одним из них является его письмо П. А. Вяземскому 27 марта 1816 г., уже ранее цитированное. В нем мы находим указание, что не один Пушкин среди лицеистов сочувствовал арзамасцам: «Любезный арзамасец! утешьте нас своими посланиями — и обещаю вам, если не вечное блаженство, то по крайней мере искреннюю благодарность всего Лицея».
Вскоре последовало новое послание — дяде Василию Львовичу. Оно написано в первых числах апреля 1816 г., а может быть и в конце марта. Здесь мы находим обычные насмешки над членами «Беседы» и пожелания новых сатир против общих литературных врагов:
Чтобы Шихматовым на зло
Воскреснул новый Буало —
Расколов, глупости свидетель...
Еще более развернутым посланием, направленным против «Беседы», является второе письмо к дяде, писанное стихами и прозой 28 декабря 1816 г. В нем дядя фигурирует именно как арзамасец:
Тебе, о Нестор Арзамаса,
В боях воспитанный поэт,
Опасный для певцов сосед
На страшной высоте Парнаса,
Защитник вкуса, грозный Вот!
Пушкин в особую заслугу дяде ставит его полемику против Шишкова. Он особенно воспевает его умение
Сатирой грозной осмеять,
И мучить бледного Шишкова
Священным Феба языком,
И лоб угрюмый Шаховского
Клеймить единственным стихом!
Последний стих, в котором Пушкин намекает на строку «Опасного соседа», направленную против «Нового Стерна» Шаховского, по-видимому, понравился дяде. Отклик этот мы находим в собственной сказке В. Л. Пушкина «Кабуд-путешественник», написанной, вероятно, в 1817 г.:
На правой стороне брюхастый стиходей
Достойнейших писателей злословил
И пасквили писал на сочиненья их,
А помнил сам в душе один известный стих,
Которым он воспет в поэме был шутливой.
Эту сказку Василий Львович предлагал «Арзамасу» для напечатания в период проектов сборника или журнала, и она значится в уже упоминавшемся списке произведений арзамасцев, где находится и имя Сверчка.
Но центральным арзамасским произведением Пушкина лицейского периода является, конечно, послание Жуковскому 1816 г. Это послание адресовано всем арзамасцам, потому что в нем Жуковский выступает не в качестве поэта с определенными индивидуальными чертами своего творчества, а в роли секретаря «Арзамаса».
Как только Пушкин переходит от личных тем к общим, так появляются те самые враги, которые фигурируют в протоколах «Арзамаса», и почти в аналогичных выражениях.
Дашков, уподобляя «Беседу» кладбищу, говорил: «Вокруг печальные кипарисы простирают мрачную сень свою на мшистые кресты и камни, свидетельствующие о суете мира сего. Здесь навсегда погребены усопшие чада Беседы и сыны чад ее с усопшими их творениями, здесь, в первую стражу ночи, уныло бродят их призраки, и бледная дочь хаоса, Славена, восседит на истлевших памятниках, насупя взоры свои, или оплакивает разврат невнимающего ей мира и близкое свое падение».124
В духе подобных аллегорий описание «Беседы» в послании Пушкина:
Но что? Под грозною парнасскою скалою
Какое зрелище открылось предо мною?
В ужасной темноте пещерной глубины
Возвышенных творцов зоилы записные
Сидят — бессмыслицы дружины боевые.
После краткой характеристики отдельных членов «Беседы» Пушкин особенно останавливается на Шаховском:
Тот, верный своему мятежному союзу,
На сцену возведя зевающую музу,
Бессмертных гениев сорвать с Парнаса мнит.
Рука содрогнулась, удар его скользит,
Вотще бросается с завистливым кинжалом,
Куплетом ранен он, низвержен в прах журналом, —
...
Литературным врагам противостоит лагерь литературных союзников, на которых ополчаются беседчики:
Беда, кто в свет рожден с чувствительной душой!
Кто смело просвистал шутливою сатирой,
Кто выражается правдивым языком
И русской глупости не хочет бить челом!..
Он враг отечества, он сеятель разврата!
Заключительная часть адресована уже не одному Жуковскому, а всем арзамасцам вместе:
И вы восстаньте же, парнасские жрецы,
Природой и трудом воспитанны певцы
В счастливой ереси и вкуса и ученья,
Широкое значение слова «просвещенье» придавало последнему стиху тоже политический характер. Слова «истина», «ученье», с одной стороны, и «невежество», «тьма» — с другой, определяли борьбу не только в узкой сфере поэзии. Поход против «насильников», видевших в просвещении и его носителях врагов отечества, был связан с идеей политического преобразования на основах гражданской свободы.
Послание написано в дни, непосредственно близкие к дате смерти Озерова (5 сентября). Причину последней болезни Озерова и его смерти арзамасцы видели в интригах Шаховского, и обвинения по его адресу проникали даже в печать. Об этом пишет и Пушкин:
Смотрите: поражен враждебными стрелами,
С потухшим факелом, с недвижными крылами
..
И Пушкин призывает арзамасцев к борьбе:
Летите на врагов: и Феб и музы с вами!
Разите варваров кровавыми стихами
.............
Данное послание Жуковскому Пушкин подписал «Арзамасец». Это выражало духовное сродство, единомыслие Пушкина с друзьями арзамасцами. В 1816 г. он во всяком случае не был еще принят в «Арзамас», но был уже своим, а «Арзамас» не имел строгих уставных форм, и обряд принятия в члены не всегда совпадал с действительным вступлением в ряды этого содружества.
Примечания
120 Арзамас и арзамасские протоколы. Л., 1933, стр. 237.
121 Отчет императорской Публичной библиотеки за 1884 год, Приложения, Бумаги Жуковского, СПб., 1887, стр. 158.
122 «Это надежда нашей словесности. Боюсь только, чтобы он, вообразив себя зрелым, не помешал себе созреть! Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который нас всех перерастет. Ему надобно непременно учиться и учиться не так, как мы учились!» (Литературное наследство, т. 58, 1952, стр. 33).
123 Заседания сопровождались известным ритуалом. Атрибуты «Арзамаса» вперемешку с основными добродетелями арзамасцев перечисляются в описании подписания первого протокола 22 октября 1815 г.: «... каждый смотрел на предлежащую ему бумагу глазами любовника. Казалось, что он подписывал контракт с судьбою, которая в Новом Арзамасе предлагала ему все лучшие блага житейские: дружбу верных товарищей на всю жизнь, жареного гуся один раз в неделю, твердость духа в изгнании, красный колпак, сладкую вражду Беседы и прочее» (Арзамас и арзамасские протоколы, стр. 85. Цитаты из протоколов здесь и далее проверены по рукописи, хранящейся в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР). Красный колпак был символом свободы и независимости. Провинившиеся арзамасцы надевали белый колпак. Этот красный колпак упоминается Пушкиным в послании «Товарищам» при окончании Лицея и в других стихотворениях.
124 Арзамас и арзамасские протоколы, стр. 92.