Пушкин: Итоги и проблемы изучения
Часть четвертая. Глава 1. Общие проблемы изучения творчества Пушкина. Художественный метод. Пушкин и фольклор. Язык Пушкина (Д. Д. Благой, А. Д. Соймонов, Ю. С. Сорокин).
Пункт 8

8

Особую область пушкиноведения составляет изучение языка Пушкина. Эта область исследования находится на стыке филологических дисциплин — лингвистики и литературоведения, истории русского языка и истории русской литературы, стилистики и поэтики. Она органически входит как важная составная часть в исследование процессов развития русского литературного языка нового времени, основоположником которого Пушкин признан давно, и в изучение процессов формирования стилей русской художественной литературы. Изучение языка Пушкина вместе с тем служит необходимой предпосылкой для исторически углубленного понимания его творчества, его роли в развитии русской национальной культуры.

В сжатом обзоре, без специального освещения многих сложных и актуальных общих проблем современного языкознания и литературоведения, трудно и практически невозможно представить все значение изучения языка и стиля Пушкина для данных научных дисциплин. Здесь представляется возможность лишь кратко перечислить основные достижения в этом изучении, определить основные направления, по которым оно до сих пор шло, и наметить некоторые проблемы, остающиеся еще недостаточно освещенными.

За пределами этого обзора остаются многочисленные исследования общего характера, посвященные изучению различных сторон истории русской литературы и ее стилей, истории русского языка, постановке различных теоретических вопросов, где язык Пушкина привлекается лишь как материал для отдельных общих заключений и не является предметом специального рассмотрения.

Язык и стиль Пушкина не мог не привлечь к себе внимания еще его современников. Уже в литературной критике и филологических исследованиях 20—30-х годов XIX века представлены характерные суждения и оценки языкового новаторства Пушкина, его поэтической речи, ее образности, замечания по поводу отдельных форм и сочетаний, обращавших на себя внимание современников, представителей различных школ и литературных направлений, своей необычностью для языка того времени. Своеобразие языка Пушкина сразу же стало предметом филологических и стилистических споров, объектом обостренного внимания и острой полемики, иногда резкой и пристрастной критики. Многое в этот период формирования и окончательного определения стилистической и лексико-семантической системы современного русского литературного языка для приверженцев старой системы и для сторонников сложившихся стилей в языке Пушкина было неоправданным. Таковы были оценки, шедшие и со стороны архаистов, приверженцев старой системы трех стилей с их очевидными и резкими разграничениями основных языковых стихий по разным поэтическим контекстам, и со стороны приверженцев «нового слога» Карамзина с характерным для них резким противопоставлением литературного языка, чуждающегося «крайностей», и народно-разговорной речи, с присущим этому литературному направлению пуризмом, равно пугавшимся и слишком очевидных славянизмов, и слишком явного просторечия. Здесь нет необходимости входить в подробный разбор этой полемики вокруг языка Пушкина в критике 20—40-х годов. Она подробно освещалась во многих работах, посвященных истории языка и литературы этого времени.¹⁰⁰

Важно отметить, однако, что, во-первых, уже в 20—30-х годах XIX века литературная критика подняла вопрос о том новом, что вносило в язык и стиль поэзии и прозы творчество Пушкина, хотя это новое рассматривалось часто пристрастно, со старых позиций. Во-вторых, критика обратила особенное внимание на две стороны новой стилистики пушкинской речи: обращение к народно-речевым источникам, к роднику живого просторечия и стремление к своеобразному синтезу народно-разговорных и книжных, славянских элементов. Критика 20—30-х годов не сразу осознала историческое значение новых принципов сочетания и связи различных по своему источнику словесно-фразеологических элементов в поэтическом языке Пушкина, не сразу восприняла его языковое творчество как новый этап в развитии литературного языка.¹⁰¹

Но уже в передовой критической мысли 30—40-х годов, сразу же после смерти Пушкина, оказался поставленным на первый план вопрос о Пушкине не только как о зачинателе нового периода в истории русской литературы, но и как о зачинателе нового периода в развитии русского литературного языка. Языковое творчество Пушкина стало оцениваться как новая, идеальная норма литературно-речевого употребления, как образец проникновения в семантико-стилистическую структуру живого русского слова. В этом был основной пафос оценок и отзывов о языке Пушкина, содержавшихся в статьях Гоголя и Белинского.

30—40-е годы были в истории русского литературного языка годами крупного перелома. В это время определились новые очертания его стилистики, в основном сложилась его лексико-семантическая система, разрешились новые принципы слияния и сочетания в этой системе различных по своему источнику лексических пластов.¹⁰²

Особенно важная роль в постановке и освещении вопроса о значении Пушкина в истории русского литературного языка нового времени принадлежит В. Г. Белинскому. В своих статьях о Пушкине, в обзорах русской литературы и различных рецензиях он постоянно обращается к этой теме, анализирует языковое мастерство Пушкина и находит, наконец, общую формулу роли Пушкина в развитии нашего языка, противостоящую традиционным и сильным еще в то время представлениям о месте различных стилистических школ в формировании литературного языка. Одно из наиболее лапидарных определений того, чем обязан русский литературный язык Пушкину, было дано в известной рецензии критика на книгу В. А. Васильева «Грамматические разыскания» (1845).

В критике и филологии того времени еще было распространено убеждение, что новый русский литературный язык ведет свое начало если не от Ломоносова,¹⁰³ то от Карамзина. Карамзину охотно приписывалась роль радикального реформатора стилей русской литературной речи, установившего основные нормы нового литературного языка.¹⁰⁴ Белинский же считал, что развитие литературного языка, несмотря на все его усовершенствования в течение XVIII и первой трети XIX века, еще нельзя считать завершившимся, оконченным. Естественно, что его оценки ближайших прошлых этапов истории литературного языка были полемически противопоставлены традиционным суждениям и подчеркивали черты ограниченности, несовершенства и устарелости прошлых языковых реформ. В упомянутой рецензии Белинский прежде всего иронизировал над теми людьми, «которые верят или только делают вид, что верят, будто Карамзиным русский язык совершенно утвердился и дальше идти не может».¹⁰⁵ Белинский иронически кончает эту полемическую оценку саркастической благодарностью «за этот язык-скороспелку, которому только без году неделя, а он уж и состарелся!». Прослеживая характерную эволюцию языка самого Карамзина от первых повестей его до «Истории государства Российского» и отмечая яркие предвестия нового перелома в произведениях Жуковского и Батюшкова, в переводе «Илиады» Гнедича, особенно же новые формы языкового выражения в баснях Крылова и комедии Грибоедова, Белинский выдвигает здесь положение о Пушкине как «полном реформаторе языка», которым хотя и не «кончилось развитие русского языка»,¹⁰⁶ но который придал литературному языку образцовую форму и в произведениях которого «русский язык обрел новую силу, прелесть, гибкость, богатство».¹⁰⁷

Значение Пушкина в формировании нового литературного языка и его стилей метко отражено в образной формуле Белинского: русский язык у Пушкина «стал развязен, естествен, стал вполне русским языком». В этой образной формуле на первый план выдвинуты два новые качества, приданные в полной мере литературной речи Пушкиным: ее последовательная национальная самобытность, свобода от внешних неорганических влияний и ее стилистическая свобода и непринужденность.

Белинский был первым, кто с такою силою именно Пушкина признал писателем, придавшим дальнейшему развитию литературного языка решительно новое направление.¹⁰⁸ Идеи Белинского в дальнейшем были полностью приняты прогрессивной критикой и наукой. Это нашло свое выражение в признании Пушкина не только создателем новой русской литературы, но и основоположником нового литературного языка.¹⁰⁹ К последним десятилетиям XIX века это убеждение можно признать уже общераспространенным.

Таким образом, уже в XIX веке было привлечено самое пристальное внимание к языку Пушкина, сформировалось убеждение в решающей роли его творчества для процесса сложения норм русского литературного языка, литературно-художественных стилей, утвердилось признание его основоположником современного литературного языка, а его стиля как первого классического выражения требований нового этапа в развитии национальной русской речи. Однако изучение языка Пушкина в его конкретных проявлениях в это время, так же как и в первые десятилетия нашего века, еще только начиналось. Оно еще лишено исторической перспективы и необходимой систематичности;¹¹⁰ отдельные сферы этого исследования оказываются еще недостаточно расчлененными, а многие из путей подлинно научного изучения остаются еще и вовсе ненамеченными. Можно без преувеличения сказать, что этому времени мы больше обязаны утверждением некоторых общих исходных положений (как упомянутый выше тезис о роли Пушкина в истории литературного языка), отдельными меткими наблюдениями и оценками языкового мастерства и стилистического своеобразия Пушкина,¹¹¹ чем систематическим и углубленным анализом структуры пушкинского поэтического языка, соотношения в нем различных стилистико-жанровых разновидностей, отношения пушкинского языка и отдельных его стилей к стилистической системе литературного языка его времени. Остается в этом смысле нераскрытой и внутренняя эволюция пушкинского языка и стиля, отражение в ней характерных основных тенденций развития русской литературной речи. В этом первоначальном процессе познания пушкинского языка, его специфики и его отношений к литературной норме его времени еще большая роль принадлежит интуиции, «счастливой догадке» отдельных исследователей. Несомненно также, что этими первыми, афористически выраженными выводами и меткими наблюдениями мы более обязаны русской критике того времени, чем русской филологии. Отрасль науки о языке Пушкина еще не сформировалась, как не сформировалась еще и сама область истории литературного языка и стилистики в русском языкознании этого времени. Методология первых исследований, специально посвященных тем или иным сторонам языка Пушкина, еще очень неопределенна и несовершенна. В ней легко смешиваются и подменяют друг друга разные планы исследования. Сам круг привлекаемых к изучению фактов очень неполон, и рассмотрение их методологически нечеткое, что сказывается и в неразграниченности исходных понятий. Существенным затруднением в изучении языка Пушкина было и отсутствие в дореволюционные годы надежного с текстологической стороны издания полного собрания сочинений его.

Ярким примером, иллюстрирующим отсутствие в это время достаточно полных представлений о языке Пушкина и его эпохи и достаточно точных принципов языкового анализа литературного текста, является разбор мнимого окончания пушкинской «Русалки»,¹¹² не в состоянии выработать достоверные и конкретные представления о языке Пушкина и оказался жертвой явной мистификации.¹¹³

Неудача первых попыток осуществить капитальные предприятия по изучению языка Пушкина — его грамматики и его словаря — также свидетельствует об этом эмбриональном состоянии разработки вопроса. Так, в работе Е. Ф. Будде было дано лишь «собрание некоторых материалов по грамматике русского литературного языка первых десятилетий XIX в.»¹¹⁴ и остались совершенно невыявленными ни специфика грамматики Пушкина, ни эволюция грамматической системы литературного языка в его время, соотношение характерных для пушкинского языка грамматических норм с системой грамматических норм общего литературного языка.

К концу XIX века назрела настоятельная необходимость в полном словаре языка Пушкина и вопрос о его составлении ставился неоднократно.¹¹⁵ Предпринимались и первые попытки составления этого словаря.¹¹⁶Однако они не дали ощутимых результатов.¹¹⁷ Как и прочие его очерки этого характера, не имело никакого серьезного научного значения описание «главнейших особенностей» языка и слога Пушкина, предпринятое преподавателем В. Истоминым.¹¹⁸ Оно составлено из разрозненных, случайно подобранных примеров языкового употребления писателя, почему-либо бросавшихся в глаза описателю.

такого изучения, выделился ряд особых направлений исследования. Уже в 20-е годы можно отметить симптоматичное оживление интереса к этим вопросам и первые признаки нового подхода к изучению языка Пушкина. Но с особенной силой и размахом это проявилось в годы подготовки к столетнему юбилею со дня смерти Пушкина, столь важные вообще для новых успехов нашего пушкиноведения.

Следует указать прежде всего на ряд необходимых предпосылок и условий этой перемены в отношении к проблеме изучения языка и стиля Пушкина, так же как и на характерные особенности продвижения в ее постановке и разрешении. Общей предпосылкой явилось пробуждение самого широкого и вместе с тем углубленного общественного внимания к творчеству Пушкина. Показывая роль Пушкина в истории русской культуры и литературы, непреходящее значение его творчества для современности, нельзя было миновать и темы «Язык Пушкина», нельзя было не коснуться основ его стилистического мастерства, не показать во всех деталях и гранях воздействия его на наш родной язык. Размах, который получило в советские годы издание пушкинских текстов и массового, и академического характера, и проведение важной текстологической работы по выявлению наиболее аутентичного текста, по изучению отдельных редакций и вариантов текста неизбежно предполагали осуществление и большой предварительной филологической, в частности лингвистической работы. В свою очередь осуществление такой текстологической работы благотворно сказалось на развитии филологической наблюдательности и на обоснованности лингвистических суждений и выводов.¹¹⁹ Внедрение произведений Пушкина в массовый обиход, серьезное изучение их в школе, средней и высшей филологической, вызывало насущную необходимость развернутых комментариев к ним, в частности и лингвостилистических.

Важнейшим условием для актуализации темы о пушкинском языке или о роли Пушкина в развитии литературного языка и формировании стилей новой русской поэзии и прозы оказался существенный поворот в развитии самой филологической науки, выдвижение и в лингвистике, и в литературоведении научных школ и направлений с новыми интересами и устремлениями, с новыми методологическими приемами исследования, установление творческих контактов между представителями разных филологических дисциплин, между литературоведением и лингвистикой, и выдвижение на авансцену новых сфер исследования, лежащих на стыке этих дисциплин. Известно, например, что в традиционном языкознании XIX и начала XX века при сильном влиянии младограмматических и психологистических концепций оставались в тени ставшие актуальными теперь такие вопросы, как сложение и дальнейшее преобразование литературной нормы национального языка, отражение в этом процессе социальных перемен в жизни национального коллектива и воздействие на этот процесс развития художественной литературы, ее стилей, сознательной деятельности отдельной творческой личности. В неофилологических направлениях XX века эти вопросы выдвигались на передний план, решались и рассматривались в первую очередь, правда, при этом осложняясь воздействием со стороны различных идеалистических философско-эстетических учений. Литературоведение старшей формации, за немногими исключениями, мало уделяло внимания постановке вопроса о единстве содержания и формы литературных произведений, слабо проводило грань между материалом действительности и особенностями его литературного отражения. Отсутствие должного внимания к форме литературных произведений предполагало и недостаточное внимание к языку как «первоэлементу литературы». Новые школы, бурно заявившие о себе в 20-е годы XX века, напротив, выдвинули на первый план обостренное внимание к форме литературного произведения, к таким специфическим вопросам, как например соотношение материала произведения, строения самого произведения и образа автора, развертывания сюжета и речевой композиции произведения, соотношения различных типов прямой, косвенной и несобственно прямой речи в общей языковой ткани произведения, различных приемов «остраннения» и речевой стилизации и т. д. и т. п. И это на первых порах оказалось сильно осложненным влияниями идеалистических философско-эстетических концепций (что нашло свое отражение, между прочим, и в некоторых конкретных выводах о языке и стиле пушкинских произведений в работах 20—30-х годов).

В дальнейшем, в ходе развития советского общества и развертывания новой социалистической культуры, темы изучения языка и стиля Пушкина все теснее сплетались с постановкой и развитием таких центральных тем, как формирование и развитие реализма в русской литературе, развитие и совершенствование национального литературного языка как важнейшего орудия культуры, соотношение развития литературы на путях реализма и народности и развития литературного языка путем сближения его с народно-разговорным и совершенствования и шлифовки всех его составных элементов.

привлекавших внимание исследователей.

Раньше других определилась задача изучения языка Пушкина на фоне существенных движений в литературном языке его времени, в тесной связи с изучением истории развития национального языка и его литературно обработанной формы. Была поставлена задача конкретно-исторической характеристики языка и стиля Пушкина в его отношениях к языку и стилю предшествующих писателей и его современников. Остро осознанной оказалась необходимость четкого разграничения в языке и стиле писателя явлений индивидуального характера и проявления в нем основных тенденций и типических явлений стилистики общего языка его времени. В этом направлении ранее других были достигнуты и значительные успехи, что помогло формированию несравненно более четких и разносторонне демонстрируемых на большом языковом материале представлений о роли Пушкина как основоположника литературного языка, четкому определению границ и форм его языкового новаторства, его отношений к языковой традиции. Все это привело и к постановке вопроса о языковой эволюции Пушкина от первых его юношеских произведений, еще обнаруживавших сильную внешнюю зависимость от традиционных стилистических приемов карамзинской школы, до зрелых произведений 20—30-х годов с их новыми языковыми средствами, стилевыми устремлениями и сложным соотношением различных языковых элементов, имевших такое сильнейшее воздействие на формирование и литературных стилей и языковых норм нового времени.¹²⁰ Важным достижением нашего пушкиноведения в этой проблеме явилось ее конкретно-историческое освещение. Роль Пушкина в истории русского литературного языка, его реформа стилей литературной речи, обращение к источникам живого народного просторечия были показаны на фоне общественно-литературной борьбы его эпохи. Таким образом, более всего оказалась разработанной, оснащенной аргументами и фактическими данными и подкрепленной последовательно проводимыми в исследовании концепциями тема «Пушкин и история русского литературного языка». Более сложным оказалось определение другого направления в этом исследовании; это направление, посвященное изучению стиля пушкинских произведений, определилось в то же время. Для исторически углубленной и всесторонней характеристики стилей пушкинской поэзии и прозы, их внутренних соотношений, их развития и их отношений к стилям других крупнейших представителей русской литературы недостает и в настоящее время многих необходимых звеньев. Это и понятно, поскольку сама теория изучения литературно-художественных стилей ни с точки зрения литературоведческой, ни с точки зрения лингвостилистической не может быть признана вполне сформировавшейся. Здесь возникают постоянные неясности и разногласия, о чем свидетельствуют и некоторые дискуссии последнего десятилетия. Исследование стилей художественной литературы предполагает несколько особых планов и аспектов, из которых не все в равной мере представлены в изучении пушкинской стилистики. Такое исследование предполагает прежде всего выявление общих стилистических тенденций, проявляющихся в эволюции творчества писателя, определяемых в конечном счете развитием его мировоззрения и творческого метода и выражающихся в общих принципах отбора, выбора и сочетания в рамках художественного целого тех или иных языковых элементов и речевых форм. Необходимо, следовательно, соотнесение стилистических тенденций одного автора с господствующими стилистическими тенденциями его времени. По этому пути, как уже сказано, прежде всего и пошло изучение стиля Пушкина, и здесь были достигнуты первые ощутимые результаты. Но за этим остается еще несколько особых и очень значительных аспектов стилистического исследования, тесно связанных с первым, но и выходящих за его пределы. Здесь можно было бы указать, например, на задачи своего рода типологического, сопоставительного изучения стилей различных писателей, при котором только и окажется возможным полное выяснение специфики авторского стиля. Такая работа остается еще в очень значительной степени не проделанной, и мы затруднились бы дать сейчас лапидарную и точную характеристику того, что может быть названо стилем Пушкина, в его существенных отличиях и схождениях со стилями других наиболее выдающихся представителей нашей литературы. Изучение стиля отдельного произведения или группы произведений также во многом является особой задачей. Стиль изображения и выражения в этих пределах не только отражает в себе общие стилистические тенденции, возобладавшие в творчестве данного автора, и общие закономерности стилистики его эпохи и отдельных литературных направлений, он связан и во многом определяется суммой и направлением идей, вызвавших к жизни то или иное произведение, самим жизненным материалом, послужившим его основой, его темой: он связан с сюжетом произведения, общей его композицией и сложными соотношениями между воссоздаваемой действительностью, героями и средой произведения и его автором, жанром произведения и различными принятыми в нем формами речи. В этом смысле были подвергнуты стилистическому анализу некоторые произведения Пушкина, но нередко при этом анализ сбивался на освещение общих, уже указанных проблем первого ряда, игнорируя специфические особенности произведения и нарушая естественные пропорции. Заметим, что результатом нарушения этих пропорций являлось, применительно к определению общей эволюции стиля и языка Пушкина, неправомерное перенесение некоторых выводов, основанных на анализе отдельных пушкинских произведений, на характеристику общей эволюции стиля писателя.¹²¹

Изучение языка и стиля отдельных произведений Пушкина затруднялось недостаточной разработкой в нашем литературоведении проблемы жанра, применительно к анализу языка поэтических произведений — неразработанностью стиховедческой проблематики и т. д. В изучении пушкинского стиля сказалась и недостаточная степень разработанности некоторых лингвистических проблем, прежде всего проблем лексикологии и семасиологии в их отношении к стилистике. Характерно, что при освещении стиля пушкинских произведений более всего обращается внимание на соотношение и приемы сближения, соединения и композиционно-тематического распределения отдельных лексико-стилистических пластов (славянизмов, просторечия и т. д.), но совершенно недостаточное внимание уделяется еще характерным семантическим процессам, возникающим в слове при погружении его в тот или иной стилистический контекст, сдвигам и смещениям в его значении, характерным для различных типов поэтической речи, особенностям применения отдельных семантико-грамматических разрядов слов, их роли в общей структуре образной речи и т. д. Например, в этом последнем смысле были сделаны ценные наблюдения над ролью и назначением глагольного элемента в пушкинской фразе с развитием стилей его поэзии и прозы. Но еще ожидает пристального исследования своеобразие пушкинского эпитета и другие темы, углубление в которые позволит тоньше и глубже понять своеобразие пушкинского стиля. Здесь сказывается до сих пор и недостаточная связь между стилистическим изучением языка Пушкина и теорией поэтики, во многом еще недостаточно разработанной.

Привлекало внимание исследователей, но также еще не получило необходимого размаха изучение словесно-творческой лаборатории Пушкина. Академическое издание Пушкина, собрав и сгруппировав все известные черновые варианты пушкинских произведений, создало необходимые условия для углубленных наблюдений за работой поэта над языком его произведений. Однако в большинстве случаев эта работа по сравнительному стилистическому анализу окончательного текста и черновых редакций остается еще не проделанной. Такое изучение позволит лучше всего понять направление стилистических поисков Пушкина, его отношение к языковому материалу.

¹²² и широко развернулось в 30—40-е, особенно в связи со столетней годовщиной со дня смерти поэта. В течение одного десятилетия, с 1937 до 1947 года, десятилетия, на которое падают и годы тяжелейших испытаний Великой Отечественной войны, появилось намного больше различных книг и статей о стиле и языке Пушкина, чем за все предыдущее столетие. Изучение пушкинского языка и стиля развертывалось объединенными усилиями С. М. Бонди, В. В. Виноградова, Г. О. Винокура, В. А. Гофмана, Г. А. Гуковского, А. С. Орлова, Б. В. Томашевского и др. Среди советских лингвистов, занимавшихся вопросами русского литературного языка и его истории, трудно найти такого, который бы не коснулся в той или иной ее грани темы о языке Пушкина. Выдающееся положение в этой новой литературе занимают два капитальных труда академика В. В. Виноградова, положивших начало ситематическому изучению языка и стиля Пушкина.¹²³ Плодотворной оказалась сама попытка автора выделить два основных направления в этой проблеме и установить два особых круга вопросов, к ним относящихся. Это, с одной стороны, определение в тесной связи с изучением общего процесса истории русского литературного языка нового времени основных элементов пушкинской речи, ее важнейших лексико-стилистических слоев с характерным их сплетением и взаимодействием в общей языковой ткани его произведений. С другой стороны, это — применительно к лингвистическому пониманию стиля — постановка вопросов об особенностях пушкинского отношения к слову и его употребления, об основных чертах пушкинской поэтической фразеологии, об образной структуре пушкинской речи, о синтезе различных речевых стилей в общей композиции пушкинских произведений, о стилистическом синтаксисе пушкинских произведений. Во второй книге большое место заняли наблюдения над языком и стилем пушкинской прозы.¹²⁴ Можно, конечно, отметить, что такое разделение общего исследования пушкинского языка и стиля на два направления не всегда достаточно точно и наглядно обосновано и не всегда практически возможно.¹²⁵ отчетливым различением разного рода проблематики, смешением чисто языковых и стилистических проблем, неразграничением типически языкового и индивидуального стилистического момента в речи писателя. Многое из того, что установлено и теоретически обобщено в исследованиях В. В. Виноградова о языке Пушкина (особенно в его первой книге), широко привлеченный исследователем фактический материал и во многих случаях его интерпретация прочно вошли в общий фонд наших представлений о пушкинском языке, о роли Пушкина в развитии русского литературного языка.¹²⁶ исследовании. К таким дискуссионным пунктам, как уже сказано, относится, например, вопрос об отношении Пушкина к традиции «славяно-российского языка» в общей творческой эволюции поэта, о месте и назначении традиционных славянизмов в его поэтической и прозаической речи, особенно последних пяти лет его творчества. Применительно к стилистической проблематике существенное значение имели наблюдения В. В. Виноградова о творческом отражении в образно-речевой структуре пушкинских произведений различных исторически сложивших стилей, то, что исследователем образно определено, как «новые узоры по старой канве» в стиле Пушкина, но и здесь многое, например определение общих границ и форм стилизации в поэтическом и прозаическом языке Пушкина, остается не всегда достаточно ясным.

Важное место занимают в изучении пушкинского языка работы Г. О. Винокура и объединенного им еще в 1938 году вокруг создания пушкинского словаря коллектива языковедов и литературоведов — пушкинистов. Такие интересно задуманные и отличающиеся обычной для их автора точностью оценки и тщательностью выполнения исследования, как «Язык „Бориса Годунова“» (1936), «Пушкин и русский язык» (1937), «Наследство XVIII в. в стихотворном языке Пушкина» (1941), «Слово и стих в „Евгении Онегине“» (1941),¹²⁷ в некоторых существенных отношениях способствовали развитию наших представлений о языке отдельных важнейших произведений Пушкина, о соотношении традиционного и нового в его поэтическом языке и особенно постановке такой важной темы, еще недостаточно освещенной в нашей литературе, как соотношение языковых форм и стиха в поэтическом произведении.¹²⁸

Важнейшим событием, определяющим дальнейшее развитие исследований о языке Пушкина, явилось осуществление издания полного «Словаря языка Пушкина», подготовка которого была начата под руководством Г. О. Винокура в 1938 году. Его издание (в 4 томах) было осуществлено в 1956—1961 годах под общей редакцией В. В. Виноградова. В его подготовке, составлении, редактировании и рецензировании приняла участие большая группа лингвистов и литературоведов (Г. О. Винокур, В. В. Виноградов, Б. В. Томашевский, С. М. Бонди, С. И. Бернштейн, В. Н. Сидоров, И. С. Ильинская, В. Д. Левин, В. А. Плотникова, А. Д. Григорьева и др.). Созданию словаря предшествовала чрезвычайно объемная работа по составлению его картотеки, зарегистрировавшей по академическому изданию полного собрания сочинений Пушкина все слова, встречающиеся в основных текстах Пушкина (без черновых вариантов),¹²⁹ во всех случаях их употребления.¹³⁰ «Проект словаря языка Пушкина», изданный в 1949 году, впоследствии еще подвергавшийся уточнениям и изменениям различного рода. Выход в свет этого первого полного пушкинского словаря — осуществление давно выраженных горячих желаний русских филологов.

Уже появление первых томов словаря вызвало довольно многочисленные отклики. В первых печатных отзывах были отмечены и существенные достоинства, и отдельные недостатки этого издания, подверглись обсуждению и критической оценке общие особенности его замысла и его выполнения. В этих оценках, как и в самом предисловии к словарю, отмечалось известное ограничение и вместе с тем двойственность замысла «Словаря». Словарь этот, описывая употребление слов в пушкинских текстах и выделяя все их значения и семантические оттенки, не ставил вместе с тем своей задачей «отразить те индивидуально-смысловые качественные своеобразия, которые приобретают слова в контексте целого произведения».¹³¹ По определению В. В. Виноградова, «это словарь прежде всего языка, а затем — и то не в полной мере — индивидуального стиля Пушкина», а основная его цель — «описать факты общенационального литературного русского языка, его словарного состава, нашедшие отражение и применение в произведениях А. С. Пушкина».¹³² Составители словаря, в частности «в силу слабой разработанности исторической стилистики русского языка», как об этом говорится в предисловии, были вынуждены отказаться от стилистической квалификации слов и многих особенностей их употребления. Критиками словаря уже отмечались отдельные недостаточно мотивированные ограничения в его составе, известные нарушения исторической перспективы при характеристике отдельных слов, случаи, когда на разработку словарной статьи, на выделение в слове тех или иных значений и их толкование оказывали давление материалы и схемы толковых словарей современного русского языка. Но при всех этих ограничениях и противоречиях замысла и непоследовательностях в его выполнении, словарь сохраняет свое исключительно важное значение надежного источника обширнейших сведений по словоупотреблению Пушкина. В этом смысле словарь — не только необходимый справочник, к которому всегда будут обращаться многие читатели Пушкина, но и база для развертывания дальнейшей работы по изучению языка Пушкина, так же как и необходимое пособие при решении различных вопросов, касающихся истории нашего литературного языка. Создание словаря и его полной картотеки¹³³ уже начинает благотворно сказываться на изучении языка Пушкина, особенного лексического состава его произведений. Раньше исследователь, изучая употребление слов или тех или иных групп их, был вынужден опираться на свои более или менее случайные выборки и наблюдения, теперь же он имеет в своем распоряжении тщательно и полно подобранный и в известных отношениях систематизированный материал. В ряде отдельных статей и исследований последнего времени исследователи опираются на полные и проверенные данные картотеки пушкинского словаря.¹³⁴

¹³⁵

Таковы некоторые важнейшие итоги изучения языка и стиля Пушкина. Можно с полным основанием заключить, что изучение языка Пушкина с особенной интенсивностью развернулось в нашей стране за последние три десятилетия и в 1930—1940-х годах уже составило особую отрасль пушкиноведения. Без учета и пристального внимания к данным, добытым в ходе этого изучения, и к важным положениям, доказанным в исследованиях этого рода, уже нельзя составить себе необходимо полного представления о роли и месте творчества Пушкина в истории нашей культуры, о своеобразии его творчества. Несомненно также, что изучение языка Пушкина тесно связано с постановкой всех центральных проблем языкознания и литературоведения нового времени. Эта связь особенно выражена в изучении истории русского литературного языка — дисциплины, сформировавшейся в последние десятилетия, истории русской литературы и теории литературы, уделявшей в последнее время все большее внимание вопросам развития реалистических стилей, в частности проблеме соотношения стиля и языка, взаимодействия развития литературы и формирования национально-языковой нормы и стилистической системы литературного языка.

Необходимо подчеркнуть, что исследование языка и стиля Пушкина, как и других писателей, составляет сферу, лежащую на грани литературоведения и языкознания, и его дальнейшее плодотворное развитие возможно лишь при условии тесного общения и взаимных усилий специалистов обеих этих областей филологической науки.

Наибольшие успехи до сих пор были достигнуты в детальном и всестороннем, исторически обоснованном освещении вопроса о роли Пушкина в истории русского литературного языка, в общей характеристике его языка в его отношениях к литературному языку его эпохи, к предшествующей языковой традиции, в определении отдельных составных элементов языка Пушкина и общих принципов их сочетания в различных контекстах его поэтической речи.

Меньшие результаты, несмотря на значительные усилия, достигнуты в изучении стилистики пушкинских произведений. Здесь до сих пор продолжает неблагоприятно сказываться и слабая разработанность общей методики стилистического исследования, и недостаточное развитие исторической стилистики русского языка, и отсутствие четкого разграничения различных аспектов исследования стиля художественной литературы в их отношениях к различным проблемам лингвистического и литературоведческого плана. В этом смысле перед исследователями продолжают стоять большие задачи и в отношении конкретного изучения стиля отдельных пушкинских произведений, и в выяснении специфики пушкинского стиля в его отношении к стилю других выдающихся представителей русской литературы, и в изучении «творческой лаборатории» Пушкина, его работы над языком и стилем произведений.

только отдельных слоев лексики, выделяемых по особым стилистическо-генетическим признакам (славянизмы, просторечие, заимствованные слова и т. д.), но и изучения различных предметно-тематических групп лексики, изучения синонимики пушкинского языка, типичных фразеологических связей и сочетаний и т. д.

Многое остается сделать и в области изучения пушкинского синтаксиса, различных типов построения синтаксического целого в связи с всесторонним изучением стиха, вообще — особенностей ритмомелодической структуры пушкинской поэзии и прозы. Отдельные исследования имели место и в этой пограничной области, но они еще не получили надлежащего развития.₁₃₆

Внушительная по своему объему и результатам текстологическая и лексикографическая работа, проведенная большим коллективом пушкинистов за последние десятилетия, наличие теперь полного авторитетного издания пушкинских текстов с их многочисленными вариантами и полного словаря языка Пушкина создало условия для дальнейшего расширения и углубления исследования языка Пушкина. Актуальным становится вопрос и о внедрении в области изучения пушкинского стиля и языка новых методов исследования. Впрочем, при этом следует помнить о том, что никакие самые точные статистические данные и типологические сопоставления, применяемые к таким тонким и трудно поддающимся «поверке алгеброй» явлениям, как язык и стиль, не могут дать положительного эффекта, если они не будут освещены исследовательской интуицией, общей методологией, учитывающей сложности любых общественных явлений и результатов работы человеческого сознания.

Сноски