МНИМЫЙ ПУШКИНЪ ВЪ СТИХАХЪ, ПРОЗЕ И ИЗОБРАЖЕНІЯХЪ
С. -ПЕТЕРБУРГЪ
1903
Изъ "Новаго Времени" 2-го и 8-го августа 1903 г. NoNo 9845 и 9851.
Въ письмахъ своихъ Пушкинъ сетовалъ, что все политическiя стихотворенiя приписываются ему, какъ прежде эротическiя приписывались Баркову, а укоряя Жуковскаго за пропускъ въ изданiи его стихотворенiй несколькихъ пьесъ, замечалъ ему: "Знаешь, что выйдетъ? После твоей смерти все это напечатаютъ съ ошибками и съ прiобщенiемъ стиховъ Кюхельбехера".
Предсказанiе это къ счастiю не сбылось, но на изданiи сочиненiй самого Пушкина отразилось въ гораздо более значительной степени, потому что въ нихъ оказались ужъ не кюхельбехеровскiя стихотворенiя, а даже нелепейшiя и безсмысленныя вирши, при чемъ еще более печаталось ихъ въ газетахъ и журналахъ съ именемъ Пушкина съ разными Вымышленными будто бы достоверными и несомненными указанiями на принадлежность ихъ Пушкину.
I.
Въ первомъ же посмертномъ изданiи сочиненiй 1838--1841 г. появилась "Застольная песня" Дельвига, еще почти летъ за 20 напечатанная съ его иницiалами въ "Соревнователе просвещенiя" (ч. 12).
Во второмъ изданiи (Анненкова) она была исключена, но зато прибавлено стихотворенiе кн. Вяземскаго "Элегiя" (т. II, 240), подъ 1818 г. при чемъ издателя не остановило совсемъ не Пушкинское начало:
О ты, которая изъ детства
Зажгла во мне священный даръ,
При коей сносны жизни бедства,
Безъ коей счастье тщетный даръ.
Да внесено более чемъ сомнительное стихотворенiе "Вишня", безъ малейшихъ доказательствъ действительной принадлежности его Пушкину, и прибавлено стихотворенiе Жуковскаго о Наполеоне, вновь приписать это стихотворенiе Пушкину (стр. 65 его книги), тогда какъ оно было напечатано съ именемъ Жуковскаго въ No 14 "Сына Отечества" 1816 г. и перепечатано въ "Литер. Музеуме" на 1827 г.
Затемъ два изданiя подъ ред. Геннади, и въ особенности 2-е, значительно увеличили число мнимыхъ Пушкинскихъ стихотворенiй, такъ какъ издатель, безъ критики и безъ проверки вносилъ все напечатанное въ газетахъ и журналахъ съ именемъ Пушкина, и при томъ такъ несчастливо, что напр. неуклюжiя вирши "Псковъ", помещенныя съ именемъ Пушкина и съ великою похвалою П. И. Бартенева въ "Русскомъ Архиве", но черезъ нумеръ уже указанныя принадлежащими псковскому учителю Панкратьеву, несмотря на это были напечатаны Геннади даже два раза. Между темъ онъ пропустилъ несколько прелестныхъ и общеизвестныхъ стихотворенiй, какъ напр. изъ А. Шенье ("Покровъ, упитанный язвительною кровью"), которыя и нашли себе место только въ "приложенiи" къ I тому его изданiя.
Гербель въ заграничномъ изданiи (Русскiй), хотя и хвалился, что онъ "очистилъ" Пушкина отъ наносовъ, но и самъ "нанесъ" пожалуй вдвое больше и не задумался даже внести стихотворенiе: "На восшествiе на престолъ Александра I", которое конечно не могъ написать Пушкинъ, имевшiй тогда не более двухъ летъ. Внесъ стихи на Жуковскаго (Изъ савана оделся онъ въ ливрею), принадлежащiе Воейкову, на что указываетъ отчасти и Гречъ (Записки, стр. 493) и о чемъ особенно упоминаю теперь потому, что еще недавно г-нъ Кирпичниковъ опять приписалъ ихъ Пушкину. Замечу также, что Гербель списалъ у меня изъ одного рукописнаго сборника двадцатыхъ годовъ: "Князь Шаликовъ, газетчикъ нашъ печальный" и напечаталъ въ своемъ изданiи, тогда какъ въ этомъ же сборнике еще несколько стихотворенiй было приписано Пушкину такъ же бездоказательно, которые и внесены Гербелемъ въ его статью въ "Р. Архиве".
После этого было три изданiя подъ моей редакцiей, кажется, освобожденныя отъ постороннихъ стихотворенiй, потому что последующими изданiями ничего не было откинуто. Но самъ я уже по напечатанiи 1-го изъ этихъ изданiй исключилъ изъ него четверостишiе Пестелю, къ которому, какъ оказалось изъ напечатанныхъ тогда отрывковъ изъ "Дневника", Пушкинъ относился весьма неблагосклонно, такъ что никакъ не могъ написать ему подобныхъ стиховъ. Еще я выбросилъ отрывки изъ поэмы "Тень Баркова", Гаевскаго въ Современнике, обставившаго его такими подробностями о времени написанiя, чтенiи лицеистамъ и т. п., что не было сомненiя, что это написалъ Пушкинъ. Найдя полную поэму въ рукописной тетради, я увиделъ, что въ ней дело идетъ не о Петербурге, а о Москве, и съ такими подробностями, которыхъ Пушкинъ не могъ о ней знать, вывезенный изъ нея еще почти ребенкомъ. Не скажу теперь, что это стихотворенiе принадлежитъ Полежаеву, какъ я сделалъ тогда, исключая изъ своего изданiя эти стихи, потому что Полежаеву приписывали, еще при жизни, почти все эротическiя произведенiя Дьякова {Это былъ москвичъ очень остроумный и талантливый, много грешившiй нецензурными стихотворенiями, страшный поклонникъ танцовщицы Санковской, лишившiйся даже места учителя чистописанiя въ гимназiи за одну изъ выходокъ на ея бенефисе. Къ сожаленiю, онъ велъ потомъ крайне не трезвую жизнь, и подъ конецъ ея даже хвалился однажды, что совсемъ бросилъ водку, а на поздравленiя съ этимъ, ответилъ: "ничего ужъ кроме рома не пью".}.
Что касается до "Песенниковъ", газетъ и журналовъ, то въ нихъ была целая вакханалiя съ именемъ Пушкина: кому хотелось напечатать это имя подъ какимъ ни- будь, даже уже напечатаннымъ съ другимъ именемъ стихотворенiемъ, тотъ не стесняясь ничемъ и печаталъ.
Для примера укажу, что въ "Песенникахъ" тридцатыхъ годовъ еще при жизни Пушкина было напечатано стихотворенiе "Песнь черкеса", помещенное въ "Полярной Звезде" 1824 г. съ именемъ В. Григорьева; "Я палъ предъ алтаремъ прекрасной", положенное даже на музыку Гурилевымъ, прежде было напечатано подъ заглавiемъ "Дева любви" въ числе другихъ стихотворенiй, за подписью "В. К--й" (Лампада, Песнь девы, На берегу Тверды и пр.) въ "Дамскомъ Журнале" 1829 г. Не упоминаю множества другихъ, предполагая, что едва ли будущiе издатели сочиненiй Пушкина будутъ что-нибудь заимствовать изъ такого мутнаго источника, какимъ являются "Песенники", издававшiеся разными спекулянтами, иногда совсемъ безграмотными.
Совсемъ иное дело газеты и особенно журналы, где мнимыя Пушкинскiя стихотворенiя большею частью были обставлены указанiями, имеющими видъ правдоподобiя, если не полной достоверности.
Прежде всего упомяну, что въ "Отечественныхъ Запискахъ" 1843 г. было приписано Александру Сергеевичу Пушкину стихотворенiя Алексея Мих. Пушкина "На смерть Кутузова", напечатанное въ "Вестнике Европы" 1813 г. съ подписью А. Пушкинъ. Это было тогда же выяснено въ печати. Между темъ журналъ "Светочъ" 1861 г., игнорируя указанiя С. Д. Полторацкаго относительно стиховъ о Кутузове, напечаталъ, что ему удалось достать стихотворенiе Пушкина, написанное въ начале 1813 г. (10-го мая, Спб.) и следовательно годомъ раньше всехъ помещенныхъ въ изд. Анненкова, что оно было "доставлено (что за не известный авторитетъ?) и помещено въ альбоме въ большую 1/4 л., наполненномъ стихами, больше на французскомъ языке и рисунками, сделанными карандашомъ и акварелью".
Какъ же было однако не разобрать, кто изъ Пушкиныхъ, Александръ или Алексей, написалъ такiе стихи:
"Воспитанница Музъ, прелестна Катерина!
Соединяя все таланты съ красотой,
Доказываешь ты, что славная Коринна
Средь насъ живетъ, не бывъ единою мечтой.
Тебе принадлежатъ ея венки лавровы
Тобой красуется блаженный здешнiй край,
И хлады сколъ ни были бъ суровы,
Твой гласъ, твой нежный гласъ ихъ превращаетъ въ рай."
II.
Въ журналахъ и газетахъ появленiе мнимыхъ Пушкинскихъ стихотворенiй сначала шло медленно, но постепенно увеличивалось, особенно въ шестидесятыхъ и въ восьмидесятыхъ годахъ.
Первую попытку сделалъ "Москвитянинъ" въ 1849 г. (No 4), напечатавшiй "экспромтъ" Пушкина: "Французъ дитя" и пр., т. е. одну изъ строфъ известнаго стихотворенiя Полежаева: "Четыре нацiи".
Затемъ уже только въ 1856 г. "Современникъ" (No 1) поместилъ какъ "драгоценную находку", съ именемъ Пушкина стихотворенiе "Моя любовь" В. Туманскаго, напечатанное въ "Сев. Цветахъ" 1825 г.
Съ этихъ поръ дело пошло быстрее и года черезъ 3--4 достигло уже просто до фальсификацiи Пушкинскихъ произведенiй: Въ 1857 г. "Общезанимательный Вестникъ" (No 1) поместилъ сообщенное Пушкинское стихотворенiе Лилiя, оказавшееся стих. кн. Вяземскаго, напечатаннымъ въ "Литерат. Газете" 1830 г. (No 36).
Въ 1859 г. являются уже 5 псевдо-Пушкинскихъ стих.: 1) въ "Русскомъ Инвалиде" (No 8), обошедшее потомъ почти все газеты "Посмертное" стих. П--на: "Входя въ небесныя селенья". Оно было написано генералу Бахтину на вечере у ген. Катенина, отъ имени вертящагося стола, П. А. Каратыгинымъ, указавшимъ на это въ своихъ запискахъ, помещенныхъ въ "Рус. Старине" (1880, No 11). 2) Въ "Русской Беседе" 1859 (No 3) появилось "неизданное стих. А. С. П." съ такою полнейшею обстановкою: "доставлено Г. Н. Геннади, получившимъ отъ В. А. Дерябинойнаскоро на бале у кн. А. И. Голицыной (урожд. Измайловой), для княжны Ек. Сем. Урусовой, въ замужестве Батуриной. "Все это многословiе оказалось вздоромъ, потому что вскоре обнаружился и настоящiй авторъ: Д. П. Ознобишинъ, которымъ стихи эти были написаны Есакову ("Страдалецъ произвольной муки"). 3) Въ томъ же году, уже безъ всякихъ обстановокъ и указанiй Головинъ издалъ за границею сборникъ Пушкинскихъ и псевдо-Пушкинскихъ стих. ("Новыя стих. Пушкина и Шавченко"), изъ которыхъ одному въ особенности, какъ говорится, повезло: это переложенiе "Отче-Нашъ". "Не слышно шуму городского" - не Рылеева, а переложенiе "Отче-нашъ" - не Пушкина. Такъ какъ первое оказалось принадлежащимъ самому Глинке, то я приписалъ ему и второе, отвечая на замечанiе Русск. Архива о сделанномъ будто-бы пропуске. Многолетъ прошло и уже въ 1898 или 1899 году г. Острогорскiй, бывшiй въ Святогорскомъ монастыре, и заехавшiй оттуда въ Тригорское, нашелъ это "переложенiе", написанное неизвестною рукою, но лежавшее въ альбоме, въ которомъ были между прочимъ стихи Пушкина. Третье поколенiе г. Осиповой не могло конечно сказать ему: "Пуписинъ-ли былъ авторомъ", но самъ г. Острогорскiй приписалъ его Пушкину и дважды напечаталъ съ похвалами, забывая, что место нахожденiя не имеетъ въ такихъ случаяхъ никакого значенiя, такъ какъ и самого его нельзя называть "Святогорскимъ", хотя онъ и побывалъ въ "Святогорскомъ" монастыре.
Тотчасъ же появились въ газетахъ заявленiя о слабости этого переложенiя и непринадлежности его Пушкину. Горячимъ защитникомъ его явился въ Харькове г. Сумцовъ, доказавшiй (по его словамъ) филологическимъ подробнымъ разборомъ и "по мотивамъ", что кроме Пушкина никто не могъ такъ написать. А между темъ нашлось письмо А. А. Фета, который писалъ, что это переложенiе ему "не удалось", и приложилъ еще новое свое "переложенiе", тоже не удавшееся. Въ 1860 г. въ "Нашемъ Времени" Н. Ф. Павлова (No 3) было напечатано, какъ новость, стих. "Я жизнь любилъ", тогда какъ то было напечатано еще въ 1830 г. въ "Лит. Газете" и потомъ не было признано кн. Вяземскимъ за Пушкинское. Вотъ выписка, изъ которой видно: могъ ли его написать Пушкинъ:
Я жизнь любилъ, доколе опытъ
И муки огненныхъ
Не возбудили въ сердце ропотъ
Не изъяснили мне людей.
Въ томъ же году г. Грековъ сообщилъ въ "Развлеченiи", будто бы полученное отъ Баратынскаго стих. Пушкина: "Тебе въ прощальныя мгновенья", а въ следующемъ году сообщилъ уже безъ всякой оговорки еще три стих. въ "Русское Слово" (1861, No 1 и 5), изъ которыхъ только первое приписываюсь прежде и приписывается теперь (правильно-ли?) Пушкину: "Мне нетъ ни въ чемъ отъ васъ потачки", "Смотрю печально, молчаливо" и "Весь день отъявленный ленивецъ", и прислалъ потомъ еще несколько стихотворенiй, но редакцiя уже не поместила ихъ въ виду того, что г. Грековъ сталъ тогда же сообщать другимъ изданiямъ стихотворенiя Лермонтова, очень сходныя съ его мнимо-Пушкинскими. Действительно весьма трудно предположить, чтобы Пушкинымъ писалъ съ такими рифмами:
Кляну заране Гименея
И грешную мечту лелея,
И ею образъ твой чертя,
Не сплю всю ночь, тоску тая.
А ведь Пушкинъ писалъ, что къ нему две рифмы сами придутъ, да еще приведутъ и третью!
Тоже въ 1861 г. въ "Библiографическихъ запискахъ" (No 4), но уже В. И. Касаткина, а не А. Н. Афанасьева, появилось псевдо-Пушкинское: "Происхожденiе Ляфита", сообщенное туда За неделю до смерти его я встретился съ нимъ у генерала А. Э. Циммермана и въ разговоре оказалось, что эти стихи сообщилъ Геннади
А. Э. Циммерманъ, а на замечанiе мое, что самъ авторъ ихъ, Е. Вердеревскiй, говорилъ В. П. Гаевскому: где, когда и по какому случаю ихъ написалъ, Циммерманъ, продолжая уверять, что это стихотворенiе несомненно Пушкинское, о Вердеревскомъ же заметилъ только: "Ну, где ему написать. Вретъ онъ!", а между темъ стихотворенiе действительно написано Вердеревскимъ.
Въ 1862 г. въ "Современнике" (No 1) появилось три новыхъ стихотворенiя одна, будто бы "полученныя въ начале 30-хъ годовъ отъ Л. С. Пушкина докторомъ Александромъ Прокофьевичемъ Куртусовымъ въ Тифлиссе, а отъ него въ 1835 г. перешли они къ Ольге Прокоф. Горячко". Чего кажется лучше, а они ужъ за 35 летъ были напечатаны съ подписью С. П. Шевырева (въ "Моск. Вестн.", 1828, No 16). - Черезъ 15 же летъ после ихъ вторичнаго напечатанiя появилась брошюра въ 16 д. л., съ 4 стр. текста подъ громкимъ титуломъ: "Библiографическая редкость! Три стихотворенiя А. С. Пушкина. Найденныя въ старыхъ книгахъ и невошедшiя въ изданiя полныхъ собранiй его сочиненiй. Изданiе С. О. Назарова. Цена 5 коп. Владикавказъ. Типо-литографiя З. И. Шарапова. 1877 г.". Эта тощая брошюра, заключающая въ себе эти три стихотворенiя ("Напиши на крыльяхъ (у Назарова на крильяхъ) бури", "Видалъ-ли ты, какъ пляшетъ египтянка", и "Какъ египтянка ты прекрасна"), была вероятно одновременно же оттиснута съ добавкою: выпускъ второй, чтобы иногородные требователи присылали пятачки за изданiя, а не за перепечатку прежняго.
Въ 1862 году вышли два уличныхъ листка: "Последняя песня Лебеда. 1862. Алексея Москвитянина" и "Погремушка". Въ первомъ напечатано, что Пушкинъ, проездомъ куда-то, по просьбе сельскаго священника написалъ эпитафiю его отцу:
Не монументъ, а диво:
Въ могиле гробъ,
Во гробе попъ,
Въ попе вино и пиво.
А во второмъ "четверостишiе":
Я нынче встретилъ чудака,
Который Анною гордится,
А Анна бедная стыдится,
Что на груди у дурака...
Въ 1868 г. въ "Новомъ Времени" Киркора (No 70) явилось указанiе, что эпиграмма "Рука всевышняго" принадлежитъ Пушкину, который ее не писалъ. Кстати заметимъ, что все эпиграмы на Н. и К. Полевыхъ, довольно грубыя, принадлежатъ не Пушкину, а Бахтурину, и ему же, вероятно, принадлежитъ и эта.
Въ 1869 г. напечатано въ "Русск. Архиве" "Оброненное,-- по словамъ г. Бартенева,-- произведенiе вольнолюбивой молодости" Пушкина, полученное отъ собирателя, стоявшаго съ полками въ Псковской губ., "Псковъ":
Среди песчаныхъ скалъ на берегахъ Великой,
Где носитъ естество полночи образъ дикой,
Согбенный исполинъ подъ тяжестью оковъ.
Съ поникнутой главой стоитъ печальный Псковъ,
Лишенный честныхъ благъ народнаго правленья,
Сей градъ являетъ намъ видъ страшный разрушенья...
Унылые трепещущей пятой
Героевъ вольности тамъ топчутъ прахъ святой...
Все грустно, все молчитъ... Разбился жезлъ народа,
Бежитъ искуство прочь, и сетуетъ природа...
Пушкинъ былъ въ Пскове ужъ не во время "вольнолюбивой молодости", да и въ этой молодости не писалъ такихъ топорныхъ стиховъ. Впрочемъ вскоре въ "Русск. Арх." было заявлено, что стихотворенiе принадлежитъ псковскому учителю Панкратьеву, но это не помешало Геннади, какъ сказано выше, внести его во второе Исаковское изд., да еще два раза: въ тексте и какъ пропущенное - въ дополненiи, тогда какъ въ томъ же томе были действительно пропущены превосходныя Пушкинскiя произведенiя и помещены въ томъ же "дополненiи".
Въ 1871 г. въ "Русской Старине" (No 12) въ статье: "Скобелевъ и Пушкинъ", приписаны были первымъ последнему, въ рапорте 3-го октября 1822 г., по безыменному доносу шпiона, два стихотворенiя "вертопраха", съ предложенiемъ, что хорошо бы, еслибъ этотъ "сочинитель вредныхъ пасквилей ". Стихотворенiя эти: "Мысль о свободе" (41 строка), а второе "Посланiе къ другу".
Что значатъ эти увещанья?
Мой другъ, что значитъ голосъ твой?
Онъ возбудилъ въ груди младой
Немой порывъ негодованья.
Ты мыслишь, что разлуки годы
Во мне убили прежнiй духъ?
Что въ сердце молодомъ потухъ
Сей жаръ возвышенной свободы?
Нетъ, другъ мой, я всегда питалъ
Сiи прекрасныя желанья,
И сей огонь не угасалъ
Ни въ наслажденьяхъ, ни въ страданье
и т. д.
Несмотря на одно только шпiонское заявленiе, недавно одинъ изъ нашихъ "изследователей" сетовалъ, что эти стихотворенiя не печатаются до сихъ поръ въ изданiяхъ сочиненiй Пушкина.
Въ 1874 г. то же въ "Русск. Старине" (No 8) въ запискахъ Попова указана принадлежащей Пушкину ходившая давно съ его именемъ эпиграма на Жуковскаго: "Изъ савана оделся онъ въ ливрею", но она принадлежитъ А. Ф. Воейкову, съ чемъ соглашается и Гречъ (Записки, стр. 493).
Въ 1875 г. въ "Голосе" (No 291) известный Кеневичъ очень авторитетно, хотя и бездоказательно, напечаталъ два стихотворенiя Пушкина, предваряя, что впоследствiи представитъ неопровержимыя тому доказательства, но въ пять летъ до своей смерти не собрался этого сделать; а оказалось, что лучшее изъ нихъ - "Ропщущему" (другое: "Оставь ее, беги любви прелестной") было напечатано еще въ 1829 г. въ No 16 "Атенея" М. Г. Павлова, съ подписью Л. Якубовичъ и потомъ вошло въ изданiе его стихотворенiй (Спб. 1837).
Въ 1878 г. въ "Петерб. Листке" (No 168) напечатаны два четверостишiя, по словамъ будто бы какого-то приказчика Смирдина, и будто бы, написанныя въ магазине Пушкинымъ въ 1833 г. на романе Загоскина "Аскольдова могила" и на портрете "О. П. Козодавлева":
1. Аскольдова могила
Не очень глубока
Ее слегка изрыла
Загоскина рука.
2. Какiя ныне времена
На все повысилась цена,
И этотъ стоитъ пять рублей.
Едва ли Пушкинъ сталъ бы портить чужiе книги и портреты своими надписями и при этомъ "слегка изрылъ" могилу; кроме того вторые стихи оказались напечатанными въ книжечке М. А. Бестужева-Рюмина: "Мавра Власьевна Томская и Федоръ Савичъ Калугинъ" и написаны имъ о цене своего "романа", а не о портрете Козодавлева, вышедшемъ въ Дерпте еще въ 1813 г. и едва ли продававшемся черезъ 20 летъ въ Петербурге.
Тогда же въ "Пчеле" Микешина (1878, No 29) появилась сомнительная эпитафiя, будто бы написанная Пушкинымъ въ Одессе по просьбе вдовы генерала:
Никто не знаетъ, где онъ росъ,
Но въ службу поступилъ капраломъ,
Французскимъ чемъ-то раненъ въ носъ
И умеръ генераломъ.
Какъ новость, эта эпиграма появилась потомъ, съ "приличной" обстановкой, въ "Русскомъ Архиве" (Ср. А. С. Пушкинъ, II, стр. 153, М. 1885).
Въ 1880 г., въ эпоху празднованiй по постановке памятника Пушкину, явилось такое множество псевдо-пушкинскихъ стихотворенiй, что указывать было бы скучно, темъ более, что почти вследъ за появленiемъ ихъ печатались и опроверженiя. Напр.: очевидецъ разсказалъ, какъ Пушкинъ въ г. Пропойске (есть и такой городъ) на именинномъ обеде у богача-купца, передъ которымъ все обедавшiе низкопоклонничали, былъ вызванъ именинникомъ на экспромтъ:
Не Дмитрiй ты Донской,
Не Дмитрiй Самозванецъ,
А Дмитрiй Пропойской
И пьяница изъ пьяницъ.
Но вскоре другой очевидецъ заявилъ, что экспромтъ былъ сказанъ прiятелемъ купца, офицеромъ квартировавшихъ въ Пропойске войскъ.
Въ "" (No 7) въ запискахъ Н. Б. Потокскаго, крайне недостоверныхъ хотя и исправленныхъ М. И. Семевскимъ, устраненiемъ указанныхъ ему мною противоречiй и явныхъ вымысловъ рукописи, удостоверялось, что въ Владикавказе Пушкинъ после обеда меломъ исписалъ всю дверь местнаго генерала:
Не черкесъ, не узбекъ,
Седовласый Казбекъ,
Генералъ Скворцовъ
Угостилъ удальцовъ
Славно и т. д.
Припомнилось мне, что еще въ 60-хъ гг. одесситъ Г. Д. Думшинъ передавалъ мне, что Пушкинъ будто бы тоже меломъ написалъ на двери, помнится, откупщика:
Ни ракъ, ни рыба -
Дуракъ Кандыба,
Ни рыба, ни ракъ -
Кандыба дуракъ.
Къ своему удивленiю я недавно прочиталъ въ печати это самое четверостишiе, которое П. сказалъ будто бы лицейскому товарищу Кандыбе, причемъ разсказано было въ подробности не только объ умственныхъ недостаткахъ этого Кандыбы, но съ поразительной живостью представленъ и его физическiй обликъ. Къ сожаленiю однако въ "Исторiи" Лицея и въ многочисленныхъ его памятныхъ книжкахъ не указано не только окончившаго курсъ, но даже временно въ немъ бывшаго и вышедшаго или исключеннаго какого-нибудь Кандыбы.
Было и еще напечатано въ 1880 г. особое Посланiе Пушкина къ лицейскому товарищу Комовскому, "Комовскаго" обращенiя къ лицейскимъ товарищамъ (дело идетъ о борьбе злого духа съ добрымъ и припоминается борьба лицеистовъ).
О С. Д. Комовскомъ Пушкинъ ни разу не вспомнилъ ни въ стихахъ своихъ, ни въ письмахъ и только разъ записалъ его фамилiю въ числе бывшихъ на лицейской годовщине. Поэтому не можемъ объяснить себе, какъ у такого основательнаго знатока Пушкина, какъ Я. К. Гротъ, могли встретиться такiя строки: "Пушкинъ въ своихъ стихахъ только разъ упоминаетъ объ этомъ товарище, именно въ строфе, которая по-видимому предназначалась въ пьесу 19-е октября (1825), но не вошла въ составъ ея:
Вы помните то розовое поле,
Друзья мои, где раннею весной,
Оставивъ классъ, резвились мы на воле
И тешились отважною борьбой?
Графъ Брольо былъ отважнее, сильнее,
Комовскiи же проворнее, хитрее;
Не скоро могъ решиться жаркiй бой!
Где вы лета забавы молодой?
Отнеся къ это "стихотворенiе", составляющее отрывокъ изъ "Южной" поэмы, написанной Пушкинымъ въ 1822 г., где вместо Брольо указывается "подземный духъ, буянъ широкоплечiй", побежденный "проворнымъ" противникомъ, Гротъ вследъ затемъ приводитъ уничтожающую его предположенiе заметку самого Комовскаго: "Стихи эти доставлены мне отъ служившаго при ген. Инзове штабъ-офицера Алексеева, въ квартире коего жилъ (одно время) нашъ поэтъ во время ссылки на Югъ". Не самъ ли обойденный Пушкинымъ Комовскiй "составилъ" это "посланiе", можетъ-быть предполагая, что Гаврилгада никогда не появится въ печати (Ср. соч. Пушкина, 1903, т. 2, стр. 559).
Тогда же въ "Историч. Вестнике" (No 9) сынъ П. А. Каратыгина напечаталъ стихотворенiе, найденное въ бумагахъ отца: "26-го iюня 1821 года. Кишиневъ". Меня г. Бартеневъ укорялъ въ своемъ "Архиве", что я не перепечаталъ этого въ Исаковскомъ изданiи, но если стихотворенiе и написано какъ будто отъ имени Пушкина, темъ не менее достаточно было прочитать хотя следующiе стихи, чтобы не сказать: кто именно написалъ ихъ; наприм.
Хотя и онъ, какъ говорятъ,
Зело талантами богатъ.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нетъ, не Овидiй я носатый...
Орфей и ужъ такъ и быть!
Среди неистовыхъ цыганокъ
Я какъ Орфей въ толпе вакханокъ
Въ кругу кокетокъ-молдаванокъ
Пожалуй - тазъ между лоханокъ!
Совсемъ остроты Каратыгинскихъ водевилей, въ роде: "ты, любезнейшiй, на чужомъ обеде всегда не въ свой тарелке" (Тассъ и тазъ) и т. д. Да не мешало бы г. Бартеневу припомнить заявленiе Каратыгина, при разъясненiи, что стихотворенiе: "Входя въ небесныя селенья" принадлежитъ ему, а не Пушкину: "такъ иногда нашъ братъ, актеръ, можетъ загримироваться схоже на какое-нибудь известное лицо, и голосъ себе подделаетъ, но изображаемою личностью самъ все же не сделается". Такимъ онъ не сделался и въ сообщенной имъ за Пушкинскую неопрятной эпиграмме объ изображенiяхъ въ зеркале, повидимому отъ имени Пушкина желая сорвать злобу свою на одного изъ товарищей- артистовъ.
Закончимъ 1880 г. указанiемъ на нелепыя вирши, напечатанныя Болеславомъ Маркевичемъ въ "Варшавскомъ Дневнике" (110). Ихъ будто бы далъ ему въ Одессе въ 1850 г. Л. С. Пушкинъ, показывавшiй ему оригиналъ другихъ написанныхъ А. С. стиховъ, изъ которыхъ прочелъ 4 стиха: "Ночь тиха въ небесномъ поле" (чтенiе оказалось потомъ неправильнымъ, когда автографъ сталъ доступенъ). О виршахъ же, напечатанныхъ въ "Дневнике" Маркевичемъ, Л. С. отозвался, передавая ихъ, что "не помнитъ", кемъ оне написаны, хотя вполне припомнилъ подробности вечера, когда оне были написаны и читались у Нащокина, котораго рукою и переписаны. Чего же яснее, что это его собственное стихотворенiе, а не А. С.
И Югъ Россiи не отсталъ въ этотъ годъ отъ Севера. Въ "Новороссiйскомъ Телеграфе" 1880 г. былъ помещенъ разсказъ Г. Н. Гербановскаю о кишиневской жизни Пушкина и приведены будто бы его стихотворенiя "Къ новой Армиде" (къ картамъ) и "къ куконице Пульхерице", дочери бояра Варфоломея, но безъ малейшихъ доказательствъ, съ стихами въ роде такихъ въ "Армиде":
Своей последней жизни плотской
или такихъ въ "Пульхерице":
Имъ ли, радостнымъ, понять
Этой грусти тягостыню.
Къ удивленiю, сданная въ литературный архивъ куконица вновь появилась въ "Русскомъ Архиве" (1899, VI 346), даже съ добавкою "Музыки Варфоломея". Впрочемъ еще раньше въ томъ же "Архиве", засоряющемъ сочиненiя Пушкина множествомъ бездоказательнаго вздора, напечатана была статья П. Е. Эрдели, что по указанiямъ некоего П. П. Ларiя, "глубокаго старца 86 летъ", Пушкинъ, "проигравшiй фантъ", постоялъ несколько секундъ, нахмурился и, обращаясь къ какой-то барышне, проездомъ съ Юга гостившей въ Каменке, сказалъ: "Откуда къ намъ явилась ты, нежданный призракъ упоенья" и т. д., всего 16 стиховъ. Въ другой проездъ "после обеда прошли все въ гостиную" и Пушкинъ написалъ въ альбомъ Бороздиной, не заставляя себя долго просить: "Что светъ зари, что солнца лучъ" и т. д., 8 стиховъ ("Архивъ" 1889, XI, 404-405).
Въ следующемъ 1881 г. гр. Сальясъ, издававшiй "Полярную Звезду", перепечаталъ тамъ изъ заграничнаго соименнаго сборника все помещенныя съ именемъ Пушкина стихотворенiя, не заметивъ, что еще за полгода до того настоящiя Пушкинскiя стихотворенiя уже были перепечатаны въ 1-мъ Исаковскомъ изданiи, такъ что "новостями" у него явился только всякiй сбродъ, не принадлежащiй Пушкину, напр. "Исповедь беднаго стихотворца", съ такими перлами:
Чтобъ съ горемъ пополамъ насытиться въ седьмой...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ахъ, грешенъ, мой отецъ. Я краду завсегда,
Къ тому прiучены поэты-господа...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лукавый соблазнилъ. Я малый не богатой
За деньги написалъ посланье длинновато
и пр.
Къ заграничнымъ "перепечаткамъ" гр. Сальясъ присоединилъ и "новое" стихотворенiе. "Онъ у насъ осьмое чудо", написанное Н. А. Некрасовымь и напечатанное въ его альманахе 1846 г. "Первое апреля". (Ср. письмо Некрасова къ Кукольнику въ "Отчете Публ. Библ. за 1884 г.").
Опаснее для будущихъ издателей было напечатанiе въ "Историч. Вестнике" 1883 г. No 2, двухъ стихотворенiй Пушкина изъ собранiя П. Д. Дашкова, съ заявленiемъ редакцiи, что они написаны Пушкина и что самое содержанiе ихъ удостоверяетъ ихъ подлинность: "Тамъ, где Семеновскiй полкъ" и "Я въ Курске, милые друзья". Л. Н. Майковъ за годъ до смерти говорилъ мне, что онъ внимательно разсмотрелъ рукопись и нашелъ, что первое несомненно писано Львомъ Сергеевичемъ, а стихи:
Я въ Курске, милые друзья,
Я въ Полторацкаго таверне,
Живее вспоминаю я,
О деве Лизе, даме Керне -
были напечатаны самою А. П. Кернъ съ именемъ Дельвига съ его автографа, принятаго г. Дашковымъ за Пушкинскiй, и съ объясненiемъ: когда, где и по какому случаю они написаны Дельвигомъ.
Кстати напомнимъ, что та же редакцiя "Ист. Веств." издала автографъ Пушкина съ стихотворенiемъ: "Я помню чудное мгновенье". Что автографъ писанъ не Пушкинымъ, очевидно (да и не написалъ бы онъ: "Какъ перекатное мгновенье" - вместо "мимолетное"), но сынъ Анны Петровны, у котораго черезъ меня куплено г. Дашковымъ это стихотворенiе вместе съ альбомомъ, въ которомъ оно было вложено, писалъ мне при продаже, что это копiя, сделанная кажется А. Н. Вульфомъ (отъ того вероятно и явилось въ немъ "перекатное" мгновенье).
мнимый автографъ будто бы чернового наброска этого стихотворенiя. Его сообщилъ въ "Русскую Мысль" 1900 г. Евъ. Вашковъ "изъ доставшихся ему бумагъ г. Калугина и что подлинность его несомненная (??). Нетъ ни малейшаго сомненiя, что это подделка и притомъ самая грубая. Почеркъ нисколько не похожъ на Пушкинскiй, а стихотворенiе составлено отчасти по Пушкинскимъ стихамъ. Изъ характерныхъ буквъ Пушкина нетъ ни одной; хуже всего подделана подпись:
Среди тревоги и волненья,
Среди всечасной суеты,
Волшебной грезой вдохновенья
Передо мной явилась ты...
Мятежныхъ бурь порывъ могучiй
Души моей не возмутитъ,
И верю я, за грозной тучей
Приветный солнца лучъ блеститъ.
Въ 1884 г. профессоръ П. А. Висковатовъ "Вестн. Европы" (No 2) стихи Пушкина 1833 г., найденные имъ въ альбоме баронесы Гюоль и написанные будто бы рукою Пушкина съ его подписью, "но только тщательнее известныхъ снимковъ съ его почерка" (а эта разница и указывала, что почеркъ не Пушкина). "Профессоръ" прибавилъ, что оно ему не попадалось между стихотворенiями А. С--ча, но оно могло бы ему попасться между стихотворенiями И. И. Козлова, если бы онъ съ ними, какъ професоръ русской словесности, былъ поближе знакомъ. Стихотворенiе это: "Въ кипеньи нежности сердечной" было напечатано въ стихотворенiяхъ Козлова еще въ изд. 1834 г. и перепечатывалось во всехъ последующихъ.
Но ничего безцеремоннее въ обращенiи съ бiографiей Пушкина и съ его творенiями невозможно представить, не прочитавъ статьи Елиз. Францевой: "А. С. Пушкинъ въ Бессарабiи". Въ трехъ нумерахъ "Русскаго Обозренiя" (1897 года No 1, 2, 3) на 74 страницахъ она разсказываетъ, будто бы со словъ отца, самыя невероятныя нелепости о Пушкине, приводитъ (по памяти) нередко очень обширныя будто бы его стихотворенiя, посланiя, экспромты и даже почти целикомъ въ новомъ виде поэму "Цыганы", какъ она будто бы первоначально написана Пушкинымъ. Конечно, съ настоящею поэмою эта мнимая не имеетъ ни малейшаго соотношенiя; а стихи такiе, что можно только подивиться, какъ редакторъ решился ихъ напечатать. Они впрочемъ такого же достоинства, какъ и во всехъ другихъ стихотворенiяхъ, выдаваемыхъ г-жею Францевой за Пушкинскiя, напримеръ:
Что прiятель мой Димитрiй
Человекъ хотя и хитрый.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Точно съ трона королева
Вы спустилися на часъ.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А ты, гнуснейшiй сынъ старухи,
Такой же подлый, какъ она,
мелкой мухи
Большаго страшнаго слона...
III.
Въ 1898 г. было помещено въ "Русскомъ Архиве" четверостишiе къ портрету П. X. Молоствова, написанное будто бы Пушкинымъ на обратной стороне портрета. Л. Н. Майковъ даже внесъ это четверостишiе во 2-е изд. 1-го тома академическаго изданiя, но мнимая Пушкинская надпись не имеетъ ни малейшаго сходства съ настоящимъ почеркомъ его.
Въ прошедшемъ году мы имели случай уже въ третiй разъ указать въ "Новомъ Времени", что стихотворенiе: "Мальчикъ, солнце встретить должно съ торжествомъ" и проч. принадлежитъ бар. Дельвигу и печатается во всехъ изданiяхъ его сочиненiй. А между темъ третье приписыванiе его Пушкину было обставлено подробностями, исключающими всякое сомненiе: былъ названъ очевидецъ, объяснявшiй, где, когда и при какихъ обстоятельствахъ было это стихотворенiе написано Пушкинымъ.
Наконецъ въ нынешнемъ году въ книге Н. Лернера: "Труды и дни Пушкина" приписано ему четверостишiе: "За Араксомъ наши грани" и проч., выгравированное въ автографа Пушкина Н. И. Уткинымъ въ 1836 г. подъ портретомъ Паскевича. Оно действительно выгравировано съ автографа, но только действительнаго его автора, В. А. Жуковскаго"Старую Песню": "Раздавайся громъ победы", написанную 5-го сентября 1831 г. и напечатанную въ особой брошюре: "На взятiе Варшавы. Три стихотворенiя В. Жуковскаго и А. Пушкина". Не отсюда ли и ошибка Д. А. Ровинскаго, въ его труде объ Уткине, при передаче указанiя самого Уткина, что это стихи Пушкина, или не смешалъ ли самъ 90-летнiй Уткинъ Пушкина съ Жуковскимъ?
IV.
Эпиграммъ и экспромтовъ было приписано Пушкину такое множество, что ихъ незовозможно перечислить въ газетномъ фельетоне.
Варьировались на множество ладовъ его эпиграммы на Карамзина а кн. Голицына. Множество было нанесено эпиграммъ на Булгарина, причемъ однако П. О Морозовъ въ изд. Лит. фонда (т. 2, стр. 91) между прочимъ отстранилъ две изъ нихъ, заметивъ: "Баратынскаго, а не Пушкина следуетъ считать авторомъ эпиграммъ: "Не то беда, Авдей Флюгаринъ" и "Поверьте мне, Фигляринъ моралистъ", а между темъ въ заметкахъ Максимовича, издателя "Денницы" 1831 г., где они были помещены, значится, что первая принадлежитъ Пушкину, а вторая действительно Баратынскому и Пушкинъ поправилъ въ ней только последнiй стихъ: "А кажется и ново для него" вместо "А и ново для него".
Кроме многихъ эпиграммъ на Александра I, восходящихъ однако до более отдаленнаго времени, какъ напр. "на постройку Исакiевхрама", былъ въ обращенiи целый циклъ эпиграммъ, направленныхъ противъ деянiй императора Николая I и будто бы написанныхъ именно въ то время, когда Пушкинъ надеялся, что онъ возвратитъ его изъ ссылки ("немного царствовалъ", Стансы - Князь Голицынъ мудрость весилъ, "Въ Россiи нетъ закона") и даже тогда, когда императоръ уже освободилъ его. Къ последнимъ относится между прочимъ одна, изъ. которой гр. Корфъ поместилъ въ своихъ "Запискахъ" только первыя два слова, а Л. Н. Майковъ напечаталъ всю (Р. Старина 1899, VIII, 306), прибавивъ, что "стыдливость не позволили Корфу привести все двустишiе:
"Хотелъ издать Ликурговы законы -
И что же издалъ онъ?-- Лишь кантъ на панталоны.
Корфъ замечаетъ, что "въ благодарность за прежнiя благодеянiя Пушкинъ пускалъ въ публику (подобныя) двустишiя", видитъ въ нихъ "мерило признательности великаго поэта" и прибавляетъ: "нетъ сомненья, что отъ государя не оставалось сокрытымъ ".
Между темъ канты были даны въ 1826 г. и Пушкинъ могъ написать это двустишiе только тотчасъ же после милостиваго прiема государемъ и своего освобожденiя, такъ что даже Бенкендорфъ доложилъ тогда государю, что Пушкинъ превозноситъ его и заставилъ въ англiйскомъ клубе всехъ обедавшихъ пить за здоровье царя ("Старина и Новизна" VI, 1903).
Эта эпиграмма безъ числа варьировалась въ рукописяхъ, и московскiй издатель сочиненiй Пушкина 1900 г. Земскiй
Сказалъ деспотъ: мои сыны,
Законы будутъ вамъ даны,
Я возвращу вамъ дни златые
Благословенной старины.
Турцiя
Надела съ выпушкой штаны.
Некоторыя изъ стихотворенiй Пушкина въ тетрадяхъ собирателей изъ написанныхъ въ похвалу превращались въ ругательныя эпиграммы. Напримеръ куплетъ изъ "Канона въ честь Глинки" (изд. 1903, т. 2, стр. 389) обратился въ брань:
Появилась на Руси
Не фарфоръ и не фаянсъ,
А простая глинка.
Оставляя въ стороне старыя мнимо-Пушкинскiя эпиграммы, известныя изъ нашихъ и заграничныхъ изданiй, приведемъ пару экспромтовъ изъ "Русскаго Архива":
Пушкинъ бедный человекъ,
Ему негде взять
Изъ-за энтава безделья
Не домой ему иттить.
"Р. Арх." 1899, VI, 356).
На пьяницу приказчика.
(У Оленина).
Нарциссу было суждено
Любить свой видъ прекрасный;
Смотрюся ежечасно,
И самолюбiемъ томимъ
Стаканъ свой наливаю,
И съ влажнымъ зеркаломъ моимъ
Не къ экспромтамъ ли, только ужъ не Пушкина, надо отнестни разсказъ А. О. Россета, будто Пушкинъ называлъ кн. Воронцову: la princesse belvetrille, потому что она однажды въ Одессе твердила стихи:
Не белеютъ ли ветрила
Слова belvetrille мы не нашли въ известномъ лексиконе Макарова, а между темъ оно подало поводъ г. Шляпкину въ его книге принять одну неразобранную подпись подъ письмомъ къ Пушкину за анаграмму belvetrille и приписать самое письмо кн. Воронцовой, тогда какъ вероятная подпись Е. Weltman можетъ принадлежать Елене Вельтманъ, жене Александра Фомича, и одно письмо зарегистровано такъ въ спискахъ В. А. Жуковскаго и Л. В. Дубельта, разбиравшихъ бумаги поэта.
Въ заключенiе заметимъ, что представляющiеся въ рукописяхъ многочисленные варiанты экспромтовъ Пушкина къ жене не имеютъ за собою ни малейшихъ основанiй, кроме разсказовъ, которые ничемъ не подтверждаются. Напр.
Я восхищенъ, я очарованъ,
Короче - я огончарованъ.
Я совсемъ огончарованъ,
Съ утра до вечера за нею я стремлюсь
И встречъ нечаянныхъ я жажду и боюсь.
Для твоего поэта
Насталъ великiй постъ,
Люблю тебя, комета,
Но не люблю твой хвостъ.
Но мне мила моя комета
Несносенъ мне ея лишь хвостъ.
А третiй слышалъ слова Пушкина:
Не ожидай, чтобъ въ эти лета
Люблю тебя, моя комета,
Но не люблю твой длинный хвостъ.
V.
Сказавъ выше о подделке подделанныя окончанiя некоторыхъ изъ его произведенiй.
Первое место конечно надо отдать подделке Д. П. Зуевымъ "Русалки", пущеннаго въ обращенiе П. И. Бартеневымъ и возбудившаго еще свежую въ памяти у всехъ ожесточенную полемику {Кстати о "Русалке". Известный редакторъ изданiя сочиненiй Пушкина Д. О. удостоивающiй особымъ, усиленнымъ и даже излишнимъ вниманiемъ мою последнюю редакцiю сочиненiй Пушкина, замечаетъ, что мною не внесены въ ея текстъ найденныя имъ въ рукописи обличенiй своихъ, правильно ли я отнесъ туда эти найденныя имъ въ рукописи поправки, всемъ достаточно уже известныя по фототипическому воспроизведенiю рукописи подъ редакцiей г. Бельскаго. Въ примечанiяхъ же найдутся объясненiя недоуменiй: именныхъ П. О. Морозова, псевдонимныхъ и анонимныхъ.}.
Два или окончанiя "Евгенiя Онегина" явились въ отдельныхъ изданiяхъ и на , въ тесномъ смысле этого слова, вовсе не претендовали.
Ап. Ник. Майковъ также напечаталъ продолженiе четверостишiя "Ночь тиха" (15 строфъ), въ "Ниве" 1888 г., No 17, а другое продолженiе этого стихотворенiя принадлежитъ 31. Славянскому "Северъ" 1896 г., No29).
Нельзя, кажется, признать подделкою и несохранившееся въ рукописяхъ окончанiе сказки: "Царь Никита" после стиха: "Провинись жена моя!"
По всей вероятности его записалъ, по памяти, отличавшiйся ею, Левъ Сергеевичъ. Сказка была окончена еще на Юге, и 15-го марта 1825 г. въ письме къ брату изъ Михайловскаго, Пушкинъ, шутя, предлагалъ ее для пополненiя тома печатавшихся его стихотворенiй. Вероятно она не однажды читалась Языкову, Вульфу и брату, который могъ запомнить и впоследствiи записать ее по памяти. Конечно и образцовая память Льва Сергеевича могла иногда изменять и этимъ можно объяснить, что въ "Окончанiи Царя Никиты" много совершенно Пушкинскихъ стиховъ, а на ряду съ ними встречаются стихи несовсемъ удачные и неловкiе.
VI.
Въ прозе "Анекдотъ о Байроне". Анненковъ внесъ эту статью въ свое изданiе изъ "Литер. Газеты" 1830 г., где она была напечатана безъ подписи. Перепечатывалась она во всехъ Исаковскихъ изданiяхъ, такъ что и я дважды перепечаталъ ее, но, составляя примечанiя къ изданiю 1882 г., вновь проверилъ внесенiе ея въ изданiя. Оказалось, что Анненковъ сделалъ это по указанiю Грена"Общезанимат. Вестнике" 1857 г., No 6. Обратясь къ этому журналу, я нашелъ при статье заметку Грена, что онъ ее получилъ отъ В. Г. Теплякова, которому будто бы была она подарена Пушкинымъ при разборе бумагъ со словами: "Охота тебе возиться съ дрянью - статейка о Байроне не помню когда написана, а стихи "Старица" лицейскiе грехи. Пожалуй возьми ихъ, да чуръ нигде не печатать". Эту-то статейку, а также "Старицу" и "Лилiю", будто бы полученные отъ Теплякова, Гренъ и напечаталъ въ "Общезан. Вестнике" "вероятно, просто списавъ все это изъ "Лит. Газеты" 1830 г., такъ какъ "Старица" явилась въ "Общезан. Вести." съ теми же цензурными пропусками и съ опечаткою, какъ и въ "Лит. Газете"., а "Лилiя" вскоре заявлена была въ печати принадлежащею кн. Вяземскому. Самый же "Анекдотъ" о Байроне не могъ бы быть напечатанъ въ "Лит. Газ." 1830 г., еслибы былъ брошенъ Пушкинымъ, какъ дрянь, въ Одессе еще въ 1821 г., однако и бросать его тамъ Пушкинъ вовсе не могъ въ то время, потому что Байронъ умеръ только въ половине 1824 года, а въ статье говорится, что анекдотъ узнанъ уже по смерти Байрона и помещенъ въ книге де-Сальво, вышедшей около 1827--28 г. Затемъ я нашелъ, что онъ былъ оттуда переведенъ въ "" въ книжке XV--XVI, вышедшей въ феврале 1829 г., и вероятно по поводу этого перевода или выхода книжки де-Сальво и была кемъ-нибудь составлена статейка для "Лит. Газеты" 1830 г. Такимъ образомъ со стороны Грена является не подделка, а просто проделка,
Вторая подделка прозы: "Встреча Пушкина съ Бестужевымъ на Кавказе" въ 1829 г. напечатана П. Е. Мартьяновымъ въ "Историч. Вестнике" 1885 г. No 11, и будто бы получена отъ служившаго въ канцелярiи шефа жандармовъ и тамъ ее списавшаго. Л. Н. Майковъ доказалъ въ особомъ изследованiи подложность этого отрывка и то, что Пушкинъ даже не виделся съ Бестужевымъ, который въ письмахъ къ брату сожалеетъ объ этомъ. Впрочемъ и доказывать было не за чемъ, потому что мнимый Пушкинъ въ своемъ разсказе подделался не подъ настоящаго Пушкина, а подъ Бестужева и простоту Пушкинскаго слога и разсказа заменилъ напыщенностью и реторикой Бестужева, почему я и не внесъ этого отрывка въ Комаровское
Ну, Пушкинъ ли это:
"Онъ не кончилъ еще разсказа, я не успелъ отряхнуть слезу ребячества, несносно щекотавшую мне глазъ, какъ всадникъ мой исчезъ. Гляжу, оглядываюсь - нетъ его! Въ пять прыжковъ конь вынесъ меня на острiе скалы: внизу, въ ужасной глубине, шумитъ река - и въ волнахъ плещется Бестужевъ! Я обмеръ отъ страха. Онъ рухнулся стремглавъ въ чернеющую бездну, я испугался..." и т. д. И "плещется" и "рухнулся", а Пушкинъ "обмеръ отъ страха" и тотчасъ же "испугался". Какъ хорошо!
VII.
Явилась также хотя и не подделка, но какая-то странная проделка съ письмомъ А. И. Тургенева къ Булгакову почеркъ Пушкина и напечаталъ съ именемъ этого последняго въ "Новомъ Времени" (1887). Оказалось, однако, что письмо содержитъ несомненныя противоречiя съ бiографiей Пушкина, который, согласно этому письму, долженъ былъ дважды побывать и въ Казани, и въ Симбирске, чего вовсе не было. Тогда же возникли въ печати указанiя на несообразности, а затемъ Л. Н. Майковъ, основательно изследовавъ это письмо, въ 1897 г., бывши у меня, говорилъ при В. Е. Якуписине, что письмо несомненно писано А. И. Тургеневымъ и что все известiя въ немъ совпадаютъ съ фактами бiографiи Тургенева.
изъ письма Вольтера къ Даржанталю, помещенная въ русскомъ переводе Пушкинымъ въ статье "Вольтеръ". Знаменитый писатель сомневается въ дружбе Фридриха И и старается не верить въ ея исчезновенiе, какъ рогоносцы въ свое несчастiе. Указанiе же на "мемуары" относятся къ Фридриховымъ, а не къ мемуарамъ Смирновой, какъ предполагаетъ г. Шляпкинъ.
Не знаю, какимъ именемъ назвать происшествiе, 1832 года. Аненковъ говоритъ въ своихъ тетрадяхъ: "есть трагическое письмо, вероятно къ Воронцовой, едва-едва набросанное" и выписываетъ отрывокъ, который
наброскомъ для романа. Отрывокъ начинается словами: "C'est aujourd'hui le 9-me anniversaire du jour, ou je vous ai vu pour la première fois..." Г. Морозовъ, тоже, кажется, бывшiй професоръ, въ изданiи Лит. фонда напечаталъ этотъ отрывокъ, какъ письмо Пушкина къ H. Н. Гончаровой 1830 iода, а такъ какъ Пушкинъ познакомился съ нею только за 2 года, а не за 9 летъ, какъ сказано въ этомъ отрывке, то вначале отрывка даты "le 9-me" не оказалось въ изданiи Литер. фонда.
VIII.
По Пушкина последнее чествованiе его памяти не дало никакихъ новыхъ его изображенiй, кроме только хромо-литографированной копiи съ портрета работы А. Л. Литва, приложенной къ "Описанiю Пушкинскаго музея" при Лицее. Затемъ среди массы воспроизведенiй съ прежнихъ оригиналовъ можно указать только две превосходныя большiя фотографiи, сделанныя художественнымъ заведенiемъ К. А. Фишера Кипренскаго и Тропинина и далеко превосходящiя все доселе бывшiя воспроизведенiя ихъ въ гравюре и литографiи.
Но для иконографiи лицъ, окружавшихъ Пушкина, явился чрезвычайно богатый матерiалъ въ изданныхъ темъ же заведенiемъ двухъ обширныхъ альбомахъ Пушкинскихъ выставокъ въ Петербурге и въ Москве. Тутъ огромное большинство портретовъ родныхъ, товарищей, знакомыхъ, друзей и недруговъ Пушкина явилось въ первый разъ по присланнымъ на выставку оригиналамъ, недоступнымъ публике въ обычное время. Такъ напримеръ тутъ впервые явился въ трехъ разновременныхъ изображенiяхъ портретъ Ѳ. И. Толстого-Американца, известнаго всемъ по Грибоедовской пьесе, и многiе портреты выдающихся декабристовъ, съ которыми былъ знакомъ Пушкинъ.
Къ сожаленiю тутъ же явился и портретъ псевдо-Пушкина, работы Гейдена 1821 г. Почему это Пушкинъ - никому неизвестно. Юноша повидимому высокаго роста, съ какой-то глуповатой миною и съ лицомъ, даже не напоминающимъ Пушкина (особенно въ нижней части лица), во фраке и вообще въ одежде 40-хъ годовъ; онъ держитъ въ руке книгу, съ надписью: "Пушкинъ А. С. - Русланъ и Людмила. 1821". Въ шкафу изъ-за полуотдернутой занавески виднеются книги: "Басни Крылова", вверху "Современникъ", внизу "Отечественныя Записки" въ формате изданiя Краевскаго (съ 1839 года) и это все въ 1821 году!!
"каллектора" (какъ они себя называютъ) сразу явились три мнимыхъ портрета Пушкина. Первый - какой-то англiйскiй лордъ, съ хлыстикомъ, въ белой пуховой шляпе, нимало не похожiй на Пушкина, но имеющiй только бакенбарды "котлетами"; рисованъ иностраннымъ художникомъ, неизвестнымъ въ Россiи, судя погоду подъ портретомъ именно въ то время, когда Пушкинъ находился въ Михайловскомъ подъ тройнымъ надзоромъ (духовнымъ, дворянскимъ и полицейскимъ), такъ что прiездъ иностранца въ Михайловское долженъ былъ оставить следъ въ делахъ этихъ надзоровъ, чего вовсе нетъ, равно какъ и въ письмахъ Пушкина за это время къ роднымъ и знакомымъ. Академiя Наукъ, куда "каллекторъ" посылалъ этотъ портретъ, офицiально уведомила его, что онъ совсемъ не Пушкинскiй, но это не помешало владельцу во время чествованiя памяти Пушкина поместить портретъ на выставку и дать снимки съ своей "собственности" во все московскiе иллюстрированные листки, какъ новый достоверный портретъ Пушкина.
Второй портретъ - минiатюра красиваго юноши съ каштановыми волосами и голубыми глазами, считается владельцемъ за Пушкина, потому что на задке написано кемъ-то: "А. С. Пушкинъ".
еще курьезнее: онъ рисованъ будто бы Лермонтовымъ. Пушкинъ въ ростъ, писанъ гважью, съ головой, вопреки всемъ портретамъ, суживающейся кверху и съ волосами, похожими на овчину, а не на волоса. Внизу подпись: "М. Лермонтовъ", но сделанная черта въ черту съ факсимиле подписи Лермонтова подъ портретомъ въ Глазуновскомъ изданiи его сочиненiй. Лермонтовъ только разъ виделъ Пушкина мимоходомъ, а тутъ оказывается, что снялъ съ него даже портретъ: въ плаще по оригиналу Кипренскаго, но съ несхожимъ лицомъ.
Ради курьеза можно упомянуть, что другой "каллекторъ" принесъ на выставку портретъ Пушкина и на замечанiя о несообразности одежды уверялъ, что вероятно Пушкинъ носилъ военную форму на Кавказе въ 1829 г., а потомъ прибавилъ, что впрочемъ, можетъ быть, это Лермонтовъ. Стало быть лицо тутъ не причемъ. Третiй "каллекторъ", преимущественно театральный, принесъ портретъ балетмейстера Дидло, снизу обрезанный, но съ собственноручною (будто бы) подписью синими чернилами по-французски: "Didlo", такъ что французъ не сумелъ правильно написать своей фамилiи, а написалъ словно бы русскiй. Портретъ оказался Шлоссера"Исторiи", съ отрезаннымъ только снимкомъ съ автографа Шлоссера подъ портретомъ.
П. Ефремовъ.