ОБ ЭПИГРАММЕ ПУШКИНА «ЖИВ, ЖИВ КУРИЛКА!»
Адресат эпиграммы Пушкина «Жив, жив курилка!» был раскрыт самим поэтом. Посылая эпиграмму брату в первой половине мая 1825 г., Пушкин писал: «Вот тебе требуемая эпиграмма на Каченовского» (XIII, 174).
Истолкование повода для эпиграммы впервые дал в 1880 г. П. А. Ефремов в комментариях к изданию сочинений Пушкина. Ефремов связывал эпиграмму со статьями Мих. Дмитриева о предисловии П. А. Вяземского к «Бахчисарайскому фонтану», появившимися в журнале Каченовского «Вестник Европы» в 1824 г.1 Это толкование вслед за Ефремовым повторялось комментаторами сочинений Пушкина до последнего времени.
В февральском номере «Вестника Европы» 1825 г., за подписью «Юст Веридиков», был напечатан ряд отдельных высказываний полемического характера, объединенных под общим названием «Мысли и замечания». Среди этих высказываний были и следующие, содержавшие нападки на Пушкина:
«Сколько смешны ненавистники словесности, столько забавны мнимые обожатели ее. „Вот дарования, вот успехи“ кричат поклонники рифм и стихотворных безделок и затягивают на разлад шальную кантату. Между тем как люди благонамеренные трудятся во всю жизнь свою, собирают истины, как пчелы мед, жертвуют мудрости благами жизни вещественной, мнимые уставщики вкуса даже не ведают и не осведомляются, есть ли такие люди на свете: они ищут случая повергнуть венок свой к стопам рифмача или томного воздыхателя.
*
Истинный литератор не решится издать в свет сочинения, из которого ничего больше не узнаете, кроме того, что некто какая-то молодая девушка влюбилась в пленника, который не мог полюбить ее взаимно, утратив жизни сладострастье, и наконец, что та же девушка освободила его и сама утопилась. — Стихи, которые с таким жаром называют , для потомства и даже для современников не значат почти ничего; а истина, которую писатели ученые представляют в лучезарном свете, была и будет спасительна для рода человеческого.
*
Весьма ошибаются, кои думают, будто бы можно заниматься словесностию, не имевши ни правильного образа мыслей, ни привычки упражняться в науках. Поле словесности было бы похоже на кладбище, если бы мелькали на нем одни сверкающие метеоры»2.
В первом из приведенных отрывков «шальною кантатою» названа «Черная шаль» Пушкина. Впервые напечатанная в 1821 г. с подзаголовком «Молдавская песня», «Черная шаль» была положена на музыку А. Н. Верстовским и исполнялась в 1823 г. под названием «кантаты» на московской сцене. В словах же о «мнимых обожателях» словесности, по-видимому, имелся в виду Н. А. Полевой, который как раз незадолго до появления «Мыслей и замечаний» Юста Веридикова в подстрочном примечании к своей статье «Обозрение русской литературы в 1824 году» писал: «Песни Пушкина сделались народными: в деревнях поют его Черную шаль. А. Н. Верстовский с большим искусством сделал на сию песню музыку, и доныне жители Москвы не наслушаются очаровательных звуков, вполне выражающих силу стихов Пушкина»3.
Во втором отрывке совершенно очевидно речь шла о «Кавказском пленнике», в третьем — Пушкин подразумевался под «сверкающими метеорами» словесности.
«Черную шаль» было не первым на страницах «Вестника Европы». Еще в начале 1824 г. об этом стихотворении высказал свое мнение критик «Вестника Европы», скрывшийся за подписью Н. Д. Считая «Черную шаль» лишь «красивой безделкой», он писал: «В песне г-на Пушкина представляется нам молдаванин, убивший какую-то любимую им красавицу, которую соблазнил армянин. Достойно ли это того, чтобы искусный композитор изыскивал средства потрясать сердца слушателей, чтобы для песни тратил сокровища музыки?»4.
Совершенно явно стилистическое сходство этого отзыва с пародийным изложением содержания «Кавказского пленника» в «Мыслях и замечаниях», где эта пародия занимает центральное место. На фоне благоприятных статей, посвященных «Кавказскому пленнику», в этих новых нападках на поэта можно было усмотреть возобновление той резкой критики, какою встретил «Вестник Европы» появление «Руслана и Людмилы».
На отзыв о «Кавказском пленнике» Юста Веридикова обратил внимание П. А. Плетнев, сообщивший 3 марта 1825 г. Пушкину в Михайловское: «Не знаю, отчего журналисты тебе не присылают своих непотребностей. Верно ждут от тебя послания. Каченовский всё хлопочет о „Кавказском пленнике“, а его, бедного, уж нет и в лавках» (XIII, 148).
Затем из «Прибавления» к № 5 «Московского телеграфа» за 1825 г. Пушкин мог узнать, что в «Вестнике Европы» «Г-н Юст <...> вдруг ни с того, ни с сего атакует и „Кавказского пленника“, и кантату, и всех молдаван и черкесов» (стр. 84. Ценз. разр. номера — 26 февраля 1825 г.).
Желая узнать, в чем заключалось выступление против него Каченовского, его давнишнего литературного врага, Пушкин спрашивал брата 14 марта 1825 г.: «Каченовский восстал на меня. Напиши мне, благопристоен ли тон его критик — если нет — пришлю эпиграмму» (XIII, 152)5.
Анонимные или подписанные псевдонимом статьи «Вестника Европы» современниками обычно приписывались Каченовскому. Поэтому Плетнев и Пушкин считали его автором «Мыслей и замечаний», подписанных: Юст Веридиков6.
Ответного письма Л. С. Пушкина не сохранилось. Между тем, в письме к брату от первой половины мая 1825 г., Пушкин послал текст эпиграммы, прибавив при этом: «Вот тебе требуемая эпиграмма на Каченовского».
Таким образом, непосредственной причиной для эпиграммы «Жив, жив курилка!» явились «Мысли и замечания» Юста Веридикова в «Вестнике Европы».
Билинкис
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Пушкин
2 «Вестник Европы», 1825, № 3, стр. 227—228.
3 «Московский телеграф», 1825, № 1, стр. 86. — Статья без подписи. Авторство Н. А. Полевого устанавливается его собственным свидетельством («Особенное прибавление» к № 13 «Московского телеграфа» за 1825 г., стр. 34).
4 «Вестник Европы», 1824, № 1, стр. 70—71.
5 17 «Вестника Европы» 1825 г. статью Рожалина «Нечто о споре по поводу Онегина» (Пушкин— Л., 1926, стр. 410). Так же эта фраза прокомментирована в издании: Пушкин— Л., 1949, стр. 676. Подобное утверждение опровергается тем, что письмо написано в марте 1825 г., а статья Рожалина вышла в сентябре.
6 С. И. Пономарев в статье «Материалы для словаря псевдонимов» («Русский календарь А. Суворина на 1881 г», стр. 294) указал, что Юст Веридиков является псевдонимом Мих. Дмитриева. Однако никаких положительных доводов он не привел.