| Наши партнеры |
Н. А. ПОЛЕВОЙ
Замечания на статью
«Coup-d’oeil sur l’histoire de la Langue Slave
et sur la marche progressive de la civilisation
érature en Russie»
(«Взгляд на историю славянского языка
и постепенный ход просвещения
и литературы в России»)
<Отрывок>
<...>Автор исчисляет в каждом роде отличнейших поэтов. Не станем следовать за каждою строчкою его: общие черты дадут понятие о духе и образе его суждений. <...>
Пушкин. «Лирический поэт, еще очень молодой человек, но приобрел уже известность (réputation), помрачающую многих других. (les poémes romanesques dans le genre de ceux de Byron) с некоторого времени в большой моде у русских. Мы упомянем о поэмах только Пушкина, подавшего первый пример своим "Кавказским пленником". После того он издал их много, и во всех находим одинакие погрешности и одинакие красоты. Первые, без сомнения, тем более поражают читателя, что последние многочисленны. Стихосложение легкое, гармоническое, исполненное неги, описания верные и поэтические — вот красоты поэзии Пушкина. Недостаток плана и общности, особенно же однообразие чувствований и повторение нескольких любимых выражений, — вот недостатки. Лучшее произведение его — поэма: "Людмила"»1.
Кто узнает тут нашего поэта-исполина? Хотя спросил бы автор иностранцев, г-на Геро, г-на Шопена2«Бориса Годунова», «Руслана и Людмилы», «Кавказского пленника», «Бахчисарайского фонтана», «Цыган», «Онегина», «Братьев разбойников», «Подражаний Корану», од, элегий, стихотворений, в которых является он истинным Протеем и доводит язык поэзии до такой степени совершенства, о которой в авторову блестящую эпоху литературы русской еще и не знали3. Пушкин однообразен, повторяется: вот упреки, которых нельзя было ожидать творцу «Годунова»! Но, не сердясь на автора, улыбнемся при известии его, что романические ès à la mode en Russie. Поэмы в роде Байроновых! Точно как будто песни в роде Лафара4. Байрон в моде! Вообразите! Мы слыхали, что эта мода распространилась в целом свете, что Байрон есть поэт целого века нашего, увлекший за собою весь свет, — все это мы слыхали, а что поэмы в роде Байроновых называются , признаемся, слышим в первый раз5 . Парижская новость, передаваемая на Русь нашим соотчичем!<...>
Примечания
Н. А. ПОЛЕВОЙ
«Coup-d’oeil sur l’histoire
de la Langue Slave et sur la marche progressive
de la civilisation et de la littérature en Russie»
(«Взгляд на историю славянского языка
и постепенный ход просвещения и литературы
»)
<Отрывок>
МТ. 1827. Ч. 17. № 18 (выход в свет ок. 2 ноября — МВед. 1827. № 88, 2 ноября). Отд. 1. С. 102—129. (начало в № 17. Отд. I. С. 23—38); публикуемый отрывок — с. 117, 118—119. Подпись: Н. П.
Статья «Coup-d’oeil sur l’histoire de la Langue Slave...» представляет собой VIII главу изданного отдельной книгой «Введения» к «Этнографическому атласу» итальянского географа и статистика Адриана Бальби (1782—1848): «Introduction à l’Atlas ethnographique du Globe, ou Classification des peuples anciens et modernes d’aprés leurs langues» (Paris, 1826.
В 1824 г. во французском журнале «Mercure du XIX siécle» Бахтин опубликовал свои замечания на антологию Дюпре де Сен-Мора (см. с. 431 наст. изд.). Статья в «Атласе» Бальби представляет дальнейшее развитие литературных мнений Бахтина. Позиция Н. И. Бахтина сформировалась под сильнейшим влиянием П. А. Катенина. Примыкая к литературной группировке так называемых «младоархаистов» (П. А. Катенин, А. С. Грибоедов, А. А. Жандр), Бахтин заявляет себя противником карамзинистов, Жуковского, Батюшкова, «новой школы» поэтов-романтиков, выступая за национальные сюжеты, установку на просторечье в литературном языке.
«Атласа» было поддержано Катениным, который советовал Бахтину в письме от 26 апреля 1825 г.: «Теперь несколько слов о г-не Бальби. Ему отказывать не надо, по следующим причинам: 1-е — что для его книги напишется, будет служить в одно время дополнением к 77-ой книжке "Меркурия" и основанием к чему-нибудь большему на русском языке; 2-е — оно послужит к распространению в чужих землях здравых понятий о нашей словесности и может приманить какого-нибудь хорошего человека к дельному изучению нашего языка...» (Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину / Вступ. ст. и примеч. А. А. Чебышева. СПб., 1911. С. 86). Далее, имея в виду, что книга Бальби должна будет пройти через руки министра народного просвещения А. С. Шишкова, Катенин рекомендует «напереть на пользу, принесенную "Рассужд<ением> о ст<аром> и нов<ом> слоге", после которого приметно отстали от сентиментальности и галлицизмов все, а некоторые начали писать прямо по-русски...» (Там же. С. 87) Последним советом Бахтин прямо воспользовался. Он выделил «Рассуждение» Шишкова как сочинение, положившие предел господству в русской литературе «ложной чувствительности». Статья Бахтина была перепечатана с лестным комментарием во французском журнале «Bibliothéque Universelle» (T. 34. 1-re partie) и в русском переводе Д. Я. Кафтырева в «Сыне отечества» (1828. Ч. 119. № 9. С. 64—80; № 10. С. 175—190; № 11. С. 263—278; № 12. C. 360—375).
Сходство суждений в статьях «Mercure» и «Атласа» Бальби позволило Н. А. Полевому утверждать в своей рецензии, что их писал один критик, но он предположил авторство самого П. А. Катенина (см.: МТ. № 17. Отд. 1. С. 30; № 18. Отд. 1. С. 127—129). Полевой последовательно опровергает мнения Бахтина. Окончательный вывод, сделанный им в рецензии: «Статья о русской литературе в "Атласе" г-на Бальби исполнена погрешностей и дает совершенно превратное понятие о литературе русской» (№ 18. Отд. 1. С. 124). Бахтин отвечал Полевому в русской печати, опубликовав за подписью М. И. два «Письма...» к Булгарину в «Сыне отечества» (1828. Ч. 117. № 2. С. 189—193; Ч. 118. № 6. С. 163—176) и «Письма к издателю» (М. Г. Павлову) в «Атенее» (1828. Ч. 3. № 12. С. 404—419; Ч. 5. № 17. С. 62—76). П. А. Катенин побуждал Бахтина к продолжению полемики и в письме к нему от 9 января 1828 года сам дал подробное опровержение рецензии Полевого (см.: Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину. С. 102—107).
В настоящем издании публикуется только отрывок рецензии, непосредственно относящийся к Пушкину.
1 Отрывок из статьи Бахтина, посвященный Пушкину («Introduction...» статье в «Mercure» из всех произведений Пушкина Бахтин также отдавал предпочтение «Руслану и Людмиле». В отрицании романтических поэм Пушкина Бахтин следует Катенину. Ср., например, отзыв Катенина о «Бахчисарайском фонтане»: «"Полярную звезду" и "Бахчисарайском фонтане" я читал; "Звезда" дрянная компилация, а "Фонтан" что такое, и сказать не умею; смыслу вовсе нет. В начале Гирей курит и сердится, потом встал и пошел куда-то, вероятно, на двор, ибо — после об этом ни слова, а начинается описание внутренности гарема, где, по мнению Пушкина, запертые невольницы, пылкие грузинки и пр. сидят, беспечно » (Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину. С. 65). Мнение Бахтина, также вслед за Катениным резко критиковавшего «Бахчисарайский фонтан», видно из писем к нему П. П. Татаринова (см.: Вацуро В. Э. «Руслана и Людмилы», но впоследствии в своих воспоминаниях о Пушкине, написанных в 1852 г., критически отозвался и об этой поэме: «"Руслан и Людмила": юношеский опыт, без плана, без характеров, без интереса; русская старина обещана, но не представлена, а из чужих образцов в роде волшебно-богатырском выбран не лучший: Ариост, а едва ли не худший: M-r de Voltaire. Эпизод Финна и Наины искуснейший отрывок; он выдуман хорошо, выполнен не совсем; Наина-колдунья нарисована с подробностью слишком отвратной, почти как в виде старухи la Fée Urgele в сказке того же Вольтера <«Ce qui plaît aux dames» («Что нравится дамам»), 1763. — Ред.>, которого наш автор в молодости слишком жаловал» (П. в восп. совр. (1974). Т. 1. С. 191).
2
3 «Блестящей эпохой литературы русской» Бахтин называет период с 1762-го по 1790-е гг. За ней последовал «несчастный» период господства сентиментализма (по 1810-е гг.). Полевой в своей рецензии противопоставлял высокую оценку Бахтиным эпохи 1762—1790-х гг. его холодным отзывам о Карамзине, Жуковском, Пушкине. (МТ. 1827. Ч. 17. № 18. С. 111). По поводу перечисленных Полевым произведений Пушкина Бахтин писал в ответной статье: «Большая часть сих стихотворений в 1825 году не могла быть известна в Париже сочинителю статьи; ибо они изданы в свет после того времени, некоторые из них и доныне еще не напечатаны» (Атеней. 1828. Ч. 5. № 17. С. 66).
4 Французский поэт Ш.-О. Лафар (La Fare; 1644 — 1712) — один из представителей «легкой поэзии».
5 Во французском словоупотреблении «romanesque» и «romantique» в значении «романтический» выступают как синонимы. В России проблема отождествления или четкого разделения «romanesque» и «romantique» ставилась в связи с общими спорами о романтизме. В случае разделения понятий за «romanesque» закреплялось одно из его значений — «романический». В позднейшей авторской статье «О жизни и сочинениях В. А. Озерова» Вяземский так пояснял свое утверждение, что чтение романов дало поэзии Озерова цвет «романтизма»; «...признал я слова романизм и за слова совершенно однозначащие, а они только в свойстве между собою» (Вяземский П. А. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 41). См. также статью Олина «Ответ г-ну Булгарину...» (с. 206 наст. изд. и Приложение 1 (с. 469 наст. изд.)). В «Сыне отечества» Д. Я. Кафтырев передал выражение Бахтина как «романтические поэмы вроде Байроновых» (СО. 1828. Ч. 119. № 12. С. 367).