Наши партнеры
Переобуть резину Москва.

Н. Д. Московские записки


Н. Д.

Московские записки

Театр. Не в укор почтенному директору Венгерского театра могу заметить, что бенефисные представления наши не все исчезают безвозвратно; напротив, некоторые из них останутся надолго украшением сцены и утехою публики. Я ссылаюсь на «Чванство Транжирина», где Щепкина талант сияет в полном своем блеске; на «Христофора Колумба», пиесу не классическую, конечно, одним , но представляющую обширное поле для изобретательности машиниста и для хореографического композитера; на «Алеппского горбуна», для глаз и для ума приятную пиесу, в которой представилась возможность г-же Петровой показать искусство свое в декламировании голосом умной волшебницы; на «Павла и Вергинию», прекрасный большой балет всем известного содержания, балет, в котором пантомима и танцы отличнейших артистов наших, равно как и очаровательные средства декоратера доставляют зрителю неизъяснимое наслаждение1; не упоминая о других пиесах, ссылаюсь, наконец, если угодно, и на известную песню г-на А. Пушкина («Гляжу я безмолвно на черную шаль»), которую с обыкновенным своим, всегда пленительным искусством поет г. Булахов и которой музыка открывает в господине Верстовском великую способность действовать на сердца посредством могущественных, потрясающих звуков гармонии2.

Я слышал многие отзывы о сем отличном произведении музыки, и все они были в пользу любителя и опытного знатока в оной, г. Верстовского. Удивительным образом выразивши остаток сильной любви, тоску по красавице погибшей, раскаяние в нанесении ей смертного удара, непреодолимую злобу на соблазнителя, он показал нам, что все средства музыки находятся в полной его власти. Я желал бы, однако же, получить разрешение на следующие вопросы. Почему г. Верстовский возвел простую песню на степень кантаты? Такого ли содержания бывают кантаты, собственно так называемые? Такими ли мы находим их у Драйдена, у Жан Баптиста

Руссо и у других поэтов знаменитых? Истощив средства свои на страсти, бунтующие в душе безвестного человека, что употребит он, когда нужно будет силою музыки возвысить значительность слов в тех кантатах, где исторические или мифологические, во многих отношениях нам известные и для всех просвещенных людей занимательные лица страдают или торжествуют3какой-то молдаванин, убивший какую-то любимую им красавицу, которую соблазнил красивой куклы, хотя бы она сделана была на Севрской фабрике4? Угадываю причины, побудившие г-на Верстовского к сему подвигу, и знаю наперед один из ответов: «Г. А. Пушкин принадлежит к числу первокласных поэтов наших». Что касается до стихотворства, я сам отдаю ему совершенную справедливость: стихи его отменно гладки, плавны, чисты; не знаю, кого из наших сравнить с ним в искусстве стопосложения; скажу более: г. Пушкин не охотник щеголять эпитетами, не бросается ни в сентиментальность, ни в таинственность, ни в надутость, ни в пустословие; он жив и стремителен в рассказе; употребляет слова в надлежащем их смысле; наблюдает умную соразмерность в разделении мыслей — все это составляет внешнюю красоту его стихотворений. Где ж, однако же, те качества, которые, по словам Горация, составляют поэта? где mens divinior*? где os magna sonaturum** 5? Малые дети, забавляясь куклами, остаются довольны блестящею наружностию своих игрушек, не заботясь о прочем, не спрашивая, кого они представляют, на кого походят, имеют ли приличную выразительность, соблюдена ли соразмерность в их формах. И мы такие же дети, если ослепляемся блеском наружности, если, остановившись над тем, что называется у нас

Виноват я перед многими г-ми актерами, доставляющими публике столь приятное препровождение времени, а еще более перед г-жами актрисами, украшающими сцену московскую превосходными дарованиями своими; но уверяю тех и других, что воздается каждому свое, suum cuique*** (понимаете ли?), как скоро освобожусь от удушительного кашля, которого звуки крылатая Слава доносит от Лужников до Афин, по свидетельству остроумного нашего пииты6.

Сноски

* лат.). — Ред.

** лат.). — Ред.

*** каждому свое (лат.). — Ред.

Примечания